В этой гостинице, по испанскому обычаю, было грязно,
Стр. 199
белье было совсем засаленное. Гоголь пожаловался, хозяин отвечал: 'Senor, нашу незабвенную королеву (Изабеллу) причисляют к лику святых, а она во время осады несколько недель не снимала с себя рубашки, и эта рубашка, как святыня, хранится в церкви, а вы жалуетесь, что ваша простыня нечиста, когда на ней спали только два француза, один англичанин и одна дама очень хорошей фамилии; разве вы чище этих господ?' [137, с. 7.]
Когда Гоголю подали котлетку, жаренную на прованском масле и совершенно холодную, Гоголь снова выразил неудовольствие. Лакей преспокойно пощупал ее грязной рукой и сказал:
- Нет, она тепленькая: пощупайте ее! [137, с. 8.]
После обеда кто-то дернул меня за фалдочку; оглянувшись, я увидел Гоголя.
- Пойдем в сад,- шепнул он и довольно скоро пошел в диванную; я последовал за ним, и, пройдя несколько комнат, мы вышли на террасу...
- Знаете ли, что сделаем? - сказал Гоголь,- мы теперь свободны часа на три, пойдем в лес?
- Пожалуй,- отвечал я,- но как мы переберемся через реку?
- Вероятно, там отыщем челнок, а может быть, и мост есть.
Мы спустились с горы прямиком, перелезли через забор и очутились в узком и длинном переулке вроде того, какой разделял усадьбы Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича.
- Направо или налево? - спросил я, видя, что Гоголь с нерешимостью посматривал то в ту, то в другую сторону переулка.
- Далеко придется обходить,- отвечал он.
- Что ж делать?
- Отправимся прямо.
- Через леваду?
- Да.
- Пожалуй. На основании принятой от поляков пословицы 'шляхтич на своем огороде равен воеводе' в Малороссии считается преступлением нарушить спокойствие
Стр. 200
владельца, но я был очень сговорчив, и первый полез через плетень. Внезапное наше появление произвело тревогу. Собаки лаяли, злобно кидаясь на нас, куры с криком и кудахтаньем разбежались, и мы не успели сделать двадцати шагов, как увидели высокую, дебелую молодицу с грудным ребенком на руках, который жевал пирог с вишнями и выпачкал себе лицо до ушей.
- Эй вы, школяры! - закричала она,- зачем, что тут забыли? Убирайтесь, пока не досталось вам по шеям!
- Вот злючка! - сказал Гоголь и смело продолжал идти, я не отставал от него.
- Что ж, не слышите? - продолжала молодица, озлобляясь,- оглохнули? Вон, говорю, курехваты, а не то позову чоловика (мужа), так он вам ноги перебивает, чтоб в другой раз через чужие плетни не лазили.
- Постой,- пробормотал Гоголь,- я тебя еще не так рассержу!
- Что вам нужно?.. Зачем пришли? - грозно спросила молодица, остановясь в нескольких от нас шагах.
- Нам сказали,- отвечал спокойно Гоголь,- что здесь живет молодица, у которой дитина похожа на поросенка.
- Что такое? - воскликнула молодица, с недоумением посматривая то на нас, то на свое детище.
- Да вот оно! - вскричал Гоголь, указывая на ребенка,- какое сходство! Настоящий поросенок!
- Удивительное, чистейший поросенок,- подхватил я, захохотав во все горло.
- Как! моя дитина похожа на поросенка! - заревела молодица, бледная от злости.- Шибенники (достойные виселицы, сорванцы), чтоб вы не дождали завтрашнего дня, сто болячек вам!.. Остапе, Остапе! - закричала она, как будто ее резали.- Скорей, Остапе!..- и кинулась навстречу мужу, который, спеша, подходил к нам с заступом в руках.
- Бей их заступом! - вопила молодица, указывая на нас.- Бей, говорю, шибенников! Знаешь ли, что они говорят?..
- Чего ты так раскудахталась? - спросил мужик, остановясь,- я думал, что с тебя кожу сдирают.
- Послушай, Остапе, что эти богомерзкие школяры, ироды, выгадывают,'задыхаясь от злобы, говорила молодица,- рассказывают, что наша дитина похожа на поросенка.
Стр. 201
- Что ж, может быть, и правда,- отвечал мужик хладнокровно.- Это тебе за то, что ты меня кабаном называешь... [137, с. 11-14.]
Гоголь передает следующий курьезный анекдот из своего путешествия из Лозанны в Веве:
'Было в исходе первого часа, когда я прибыл в Веве. Я отправился в H6tel de Fancon. Обедало нас три человека: я посреди, с одной стороны почтенный старик француз с перевязанною рукою и орденом, а с другой стороны - почтенная дама, жена его. Подали суп с вермишелями. Когда мы все трое суп откушали, подали нам вот какие блюда: говядину отварную, котлеты бараньи, вареный картофель, шпинат со шпигованной телятиной и рыбу средней величины к белому соусу. Когда я откушал картофель, который я весьма люблю, особливо когда он хорошо сварен, француз, который сидел возле меня, обратясь ко мне, сказал:
- Милостивый государь...
Или нет, я позабыл, он не говорил 'милостивый государь', он сказал:
- Monsieur, je vous servis этою говядиною. Это очень хорошая говядина.
На что я сказал:
- Да, действительно, это очень хорошая говядина.
Потом, когда приняли говядину, я сказал: Monsieur, позвольте вас попотчевать бараньей котлеткою. На что он сказал:
- С большим удовольствием. Я возьму котлетку, тем более что, кажется, хорошая котлетка.
Потом приняли и котлетку и поставили вот какие блюда: жаркое цыпленка, потом другое жаркое - баранью ногу, потом поросенка, потом пирожное - компот с грушами, потом другое пирожное - с рисом и яблоками. Как только мне переменили тарелку и я ее вытер салфеткой, француз, сосед мой, попотчевал меня цыпленком и сказал:
- Puis je nous offrir цыпленка? На что я сказал:
- Je vous demande pardon, monsieur, я не хочу цыпленка, я очень огорчен, что не могу взять цыпленка, я лучше возьму кусок бараньей ноги, потому что я баранью ногу предпочитаю цыпленку.
Стр. 202
Потом, когда откушали жаркое, француз, сосед мой, предложил мне компот из груш, сказал:
- Я вам советую, monsieur, взять этого компота, это очень хороший компот.
- Да,- сказал я,- это точно очень хороший компот. Но я едал (продолжал я) компот, который приготовляли собственные ручки княжны В. Н. Р. (Варвары Николаевны Репниной) и который можно назвать королем компотов и главнокомандующим всех пирожных.
На что он сказал:
- Я не едал этого компота, но сужу по всему, что он должен быть хорош, ибо мой дедушка был тоже главнокомандующий.
На что я сказал:
- Очень жалею, что не был знаком лично с вашим дедушкою.
На что он сказал:
- Не стоит благодарности.
Потом приняли блюда и поставили десерт. Но я, боясь опоздать к дилижансу, попросил позволение оставить стол, на что француз, сосед мой, отвечал очень учтиво, что он не находит с своей стороны никакого препятствия.
Тогда я, взвалив шинель на левую руку, а в правую взяв дорожный портфель с белою бумагою и разною собственноручною дрянью, отправился на почту. [137, с. 23-24.]
