— Мы должны приспособиться к изменившейся ситуации! — воскликнул Вестинг. Именно Веккер поставил программу на карту! Сейчас, когда речь идет о несравнимо стоящих исследовательских целях!
— Но не откладывая задачи нашей экспедиции в долгий ящик.
Бронстайн поднялся с жестом, который не допускал противоречия.
— Предположим, наша гипотеза верна. Тогда есть только две возможности: Или мы решим, что мы не можем справиться с ситуацией, что то, что произошло несколько часов назад, может повториться в любое время. Иными словами, что мы беззащитно предоставлены произволу незримого противника и поэтому неспособны выполнить задачи нашей экспедиции. Тогда мы должны как можно быстрее свернуть наши палатки и покинуть спутник Сатурна. Лично я в это не верю. Мы ничего не могли предпринять, и космический корабль был на какое-то время блокирован. Но лишь на какое-то время. Если бы мы хотели, мы могли бы стартовать прямо сейчас. Этот факт говорит против предположения об агрессивных намерениях противника.
Вторая возможность гласит: Мы останемся и попытаемся продолжить нашу работу. Разумеется при особых мерах предосторожности, о которых еще необходимо посовещаться. Поисковая акция точно была бы неуместна. Если эти существа, если они есть, до сих пор не показались, тогда для этого должны быть причины, которые мы должны принять
Бронстайн молчал. Затем он сказал с серьезной миной: «Я прошу Вас, основательно продумать эти две возможности. Мы должны принять решение!
XI
Жизнь была цепочкой случайностей. Она приносила всяческие странные сюрпризы и порой скрывало странные опасности: чтобы человек не расслаблялся, а использовал свой разум. Чтобы он обострял его и постоянно превосходил сам себя. Порой он не выдерживал под слишком тяжелой ношей. Но он замышлял средства, вцепившись руками в пыль, извергая проклятья, как освободить себя от ноши. И постоянно находил путь. Ступал на него и топтал под собой ношу.
Гарри Далберг засмеялся. Он чувствовал себя Доном Кихотом, когда он в это утро выехал на равнину, навстречу вулкану. Ему потребовалась вся неделя, чтобы подготовить гусеничную машину таким образом, чтобы она соответствовала требованиям Бронстайна: смогла самостоятельно вернуться в шлюзовую камеру и доставить своего водителя в безопасное место, если он окажется подвержен лучевой атаке.
Байконур и Хьюстон, проинформированные Бронстайном по радио, долго не решались, прежде чем дали добро на то, чтобы продолжить экспедицию. Они потребовали гарантий безопасности команды и конкретные предложения, как можно было хотя бы частично реализовать исследовательскую программу. Ухмыляясь внутри себя, Далберг распространил свое предложение и осуществил на практике. Приказ есть приказ! Теперь он впервые катился на широких гусеницах по льду. Его задачей было съездить в горы и взять пробы грунта из той заснеженной области, которая слегка волнисто, бесконечно простиралась на запад.
Прекрасное утро! Глаз, постепенно привыкший к окраске спутника Сатурна, замечал в серебристо- сером снегу, блеклом свете дня, бледном диске Солнца очень разные нюансы, даже контрасты; открывалась новая палитра цветов, о которой прежде он не догадывался.
Далберг засмеялся. Его зрение отточилось. Но не совсем, чтобы наслаждаться цветами. Оно пыталось зарегистрировать подозрительное! Что ему до переливов ледяных блоков? Возможно, они скрывались тайного «лазутчика»? Что ему до глянца снежных дюн? Они отлично подходили для «засады»! Он будет держать ухо востро. Согласно приказу.
Он хорошо подготовился к новым «лучевым налетам». Даже если у него снова откажут мускулы, он не был беспомощным. Легкого нажатия на педаль было достаточно, чтобы задействовать аварийную систему. Все остальное включалось автоматически. Включались три агрегата. Первый действовал по принципу радионаведения. Ведомый сильным ведущим лучом, который отправляла «Пацифика», гусеничная машина самостоятельно возвращалась в шлюзовую камеру. Если ведущий луч был нарушен, управление на себя брал второй агрегат. Он работал в паре с компьютером, в котором были записаны все передвижения гусеничной машины. Компьютер воспроизводил обратный путь и передавал управлению соответствующие команды. А если отказал даже компьютер? Тогда дальше помогала простая механическая установка: Щупальце нащупывало отпечатки тяжелых гусениц танка на мягком снегу, направляло транспортное средство по его собственным следам обратно на край равнины. Там он останавливался. Здесь он уже находился в поле зрения «Пацифики».
Человеческий разум снова перехитрил случайности и опасности жизни! Слишком глупо было, что при этом речь шла не о настоящих опасностях, а о бредовых идеях.
Он не был авантюристом. Но он не мог отрицать, что лунная экспедиция стала бы пикантнее, если бы мнимый коварный противник действительно существовал. Ему почти недоставало щекочущего чувства, которое относилось к его прежней жизни — не только, когда он был профессиональным пилотом: чувство, что ведешь борьбу, должен защищаться и быть невозмутимым.
Он любил битву не ради битвы, а из понимая того, что она была элементарной движущей силой. Там где не было противоречия, наступало расслабление. То, что безудержно пышно разрасталось, зачастую в корне было ленивым. Безудержное удовольствие постоянно сменялось скукой.
Здесь, на Титане, был не противник, и лишь игра воображения. Игры воображения Веккера! Он, Далберг, к сожалению, не сразу разгадал игру геолога. Но между тем ему все стало ясно.
Почему Веккер так поразительно быстро согласился с галлюцинациями Анне? С каким намерением он развил путанную теорию о пожирателях снега? Потому что он, несмотря на свои усердные старания не сдвигался с места. Потому, что Анне как и прежде не обращала на него внимание. Теперь он изменил тактику. Он подлизывался к ней, признавал ее правоту, поддерживал ее. И она быстренько попалась на это. Она слушала его сентенции, словно прикованная.
Бронстайн? Он был ответственным руководителем. Что ему еще оставалось, как не хотя бы принять во внимания вызываемых духов.
Вестинг? Возможно, он поддерживал геолога, потому что он должен был искупить старую вину, потому что его побуждала на это нечистая совесть. Катастрофа бура была еще не забыта. Возможно он чувствовал себя оторванным от своих корней с момента экскурсии к вулканическим траншеям. Он всю свою жизнь верил в чистую эмпирию, сбор и пережевывание фактов и данных измерений. С этим методом, это могло стать ему ясно у вулканической траншеи, на Сатурне нельзя было пожинать лавры. Теперь он сменил страх на другую крайность: «Да здравствует догадка — главное, чтобы она с точки зрения логики не — вызывали никаких нареканий!»
Значит, Веккер значительно приблизился к своей цели. Глупым трюком он поднялся в глазах Анне. Ну, хорошо. Он, Далберг, немного поучаствует в игре. Он, согласно приказа, будет высматривать лисичек и, если будет необходимо, даже возьмет в руки копье, чтобы бороться с ветряными мельницами. Но он не оставит сомнений в том, что он чувствует за собой донкихотство. Рано или поздно мыльный пузырь лопнет. Тогда Веккер будет опозорен.
Когда Далберг добрался до южных отрогов вулкана, перед ним громоздились снежные горы высотой с многоэтажный дом; монументальные дюны, которые образовались и упрочнились в течение столетий. У основания они мерцали как зеленой стекло, в более высоких слоях от свинцового до серебристо-серого. Превращение легкого, как перышко, снежного кристалла в компактный лед было в условиях низкой лунной силы тяжести длительным процессом.
Далберг ориентировался, используя данные аэрофотосъемки, которую он провел с борта вертолета.
