Вулкан и заснеженные горы образовывали протяженную цепочку, естественный раздел между равниной и той холмистой заснеженной территорией, которая простиралась на запад. Где-нибудь он должен был преодолеть барьер. После более получаса езды он нашел лазейку. Гусеничная машина вскружила облачка частиц аммиака, когда он направился по бесконечному холмистому полю.
Слой снега здесь был относительно тонким. Далберг остановился, чтобы сделать пробное бурение. Бур был установлен в кормовой части танка и легко управлялся из кабины. Нажатие рычага, и буровые штанги выехали, сверлильная головка опустилась и начала вращаться. Она продвинулся почти на метр, затем она уже натолкнулась на ломкую горную породу.
Была проложена разветвленная сеть буровых скважин, и багажное отделение было заполнено пробами грунта, когда Далберг в поздний полдень решил вернуться. Он был доволен своей работой. На утро он снова выдвинется. Пусть спутники проанализируют на борту, что он им привезет. Пусть они разотрут себе ноги в кровь перед бунзеновскими горелками и спектроскопами. Он будет день за днем доставлять им обильный материал, систематически прочесывать окрестности места посадки — и, конечно, не найдет след пожирателя снега.
Далберг остановился в изумлении, когда он приблизился к заснеженным горам. Там была лазейка, U- образная лощина; он однако же не мог вспомнить, чтобы заметил во время дороги туда, что ее левая — теперь правая стенка в верхней трети, была покрыта темно-коричневыми неровностями или наростами. Ошибался ли он, или холмы медленно двигались наверх? Его пульс начал биться быстрее. Не сводя глаз со стены, Далберг ускорялся. Укутанный аммиачной пылью танк устремился в низину.
Движение происходило медленно, слишком медленно. Первые темно-коричневые создания уже были на краю низины. Они остановились на мгновение, затем они исчезли за гребнем огромной снежной дюны. Снизу вслед за ними напирали другие. Далберг выругался. С этим он не справится.
Зайти ли ему на гору с широкой стороны? Одолеет ли танк подъем? Соскользнет ли он, застрянет, станет неуправляемым? Надо было попробовать; Времени для раздумий не оставалось. Далберг направил машину под острым углом со старого следа, пересек поле перед дюной и своевременно обнаружил плоско поднимающийся в гору откос, достававший почти до уровня хребта. Откос выдержал; широкие гусеницы нашли точку опоры. Первым натиском танк преодолел половину отрезка пути. Затем он продвигался уже с трудом, в конце концов каждый метр стоил драгоценных секунд.
У Далберга пот лился градом. Его ресницы склеились, соленая жидкость попала в уголки глаз. Проклятье! Он едва ли мог что-нибудь видеть.
Все! Танк застрял. Гусеницы царапали осколки льда на ступенчатом барьере высотой примерно с человеческий рост. Далберг сжал веки и подождал пару секунд, пока взгляд не прояснится. Затем он поднял голову — и оцепенел от изумления. Наискосок напротив над ним, в каких-то двадцати метрах стояли три грибовидных существа.
Они стояли неподвижно, немного подавшись вперед, к нему. Ростом они были добрых полтора метра, верхняя часть, похожая на шляпу, почти метр в поперечнике; пеньки с грубыми чешуйками были толщиной примерно с человеческое бедро. Теперь они равномерно раскачивались на этих пеньках слева направо, молниеносно перевернулись назад — и пропали.
Далберг отреагировал также молниеносно. Он освободил танк, включил заднюю передачу и направил его по вытянутой кривой на хребет дюны. Слишком поздно. Место опустело. По всей округе ни следа грибовидных существ. Но… Далберг обомлел во второй раз. Несколько цепей холмов дальше, на расстоянии по меньшей мере тысяча метров по прямой, уже снова кишмя кишело темно-коричневыми крапинками. Огромными, вытянутыми прыжками они тянулись на север, туда, где возвышались силуэты вулканов.
Далберг весь обратный путь ломал себе голову. Здесь действительно были живые существа. Веккер был прав. Снова! Он был силен, того у него не отнимешь. Но он, Далберг, был первым, кто видел пожирателей снега. Он мог описать их форму и цвет. Он должен был расширить этот проект. Сейчас, видя их перед глазами, он вдруг вспомнил о «прошмыгнувшей черепахе» со дня посадки, и из глубины памяти всплыл эпизод, который он пережил перед своим нервным срывом на россыпи гальки: Грибовидная тень приближалась к нему все ближе и ближе…
Была ли связь между этими событиями? Ютились ли пожиратели снега в анклавах под землей? Если да, где был вход в систему штолен и анклавов? В концу россыпи? Едва ли. Прежде, чем бур проник в свод, не было связи между равниной и защищенными от излучения штольнями. Где же тогда…? Далберг вытянулся. Он решил искать вход.
Значит, эти лунные жители существовали! Далберг видел их и описал их, а Веккер не долго думая окрестил их ЛИСИЧКАМИ, как грибы лисички, — несмотря на то, что они согласно описанию, скорее были похожи на огромные подберезовики, с кожистыми шляпками и чешуйчатыми пеньками.
Сенсация высшего ранга! Вестинг стоял в геологической лаборатории. Он не обращал внимание на то, что на столе перед ним в пробирке что-то шипело и бурлило, потому что он всецело был занят собой. У него голова шла кругом. Разумные существа…?
— Жизнь, — предположила Анне дрожащим голосом, — которая использует жидкий метан в качестве основного элемента и аммиак в твердой форме как базу для синтеза азота…
Вестинг почувствовал огромное желание, беспрестанно самобичевать себя за то, что он на протяжении многих лет вбивал в себя односторонние профессиональные знания, но забросил общее образование. Потому что сейчас, в тот момент, когда экспедиция была в одном шаге от того, чтобы попасть в центр внимания всего мира, он стоял здесь и не мог принять участие в дискуссии.
Сразу же после возвращения Далберга Бронстайн провел длинный разговор с Байконуром и Хьюстоном. Затем он передал команде строгие распоряжения. Им было запрещено досаждать лисичкам в какой бы то ни было форме. Попытки выйти на контакт могут быть предприняты только в том случае, если будет однозначный признак того, что другая сторона желала такого контакта.
Вестинг улыбнулся. Люди в центре управления полетами в Хьюстоне очевидно были идеалистами, оторванными от жизни. Едва первая информация о находке на спутнике Сатурна просочится в общественность, началась бы кампания в пользу этого. Телевидение, радио, пресса и институты изучения общественного мнения будут во им миллионов налогоплательщиков требовать все новую и новую информацию, и они в конце концов добьются, чтобы Центр управления пересмотрел принятое решение.
Он должен был основательно подготовиться к этому моменту. Он уже видел себя стоящим перед микрофоном на мостике, с первым, запрошенным NASA докладом об анатомии и физиологии, о характере питания, образу жизни и культуре лунных жителей в руке.
Вопрос был в том, как он вникнуть в эту проблему, не нарушая действующего на данный момент указания. Возможно, ему для начала удастся хотя бы сделать пару фотографий. Было важно знать, где находились лисички, действительно ли их поселения находились под землей. Если да, тогда должен был быть доступ к системе штолен. Но где он его должен искать?
Они снова вызывали!
Анне чувствовала, что они вызывали.
С тех пор, как она знала о существование существ на Титане, Анне ломала голову к каждую свободную минуту над тем, как могут быть устроены эти существа. И сейчас, было уже давно за полночь, она сидела за своим рабочим столом и листала зарисовки, которые она сделала в течение последних дней. В них были обрывки мыслей, теории и различные наброски, которые вращались вокруг одного вопроса: Как вообще возможна жизнь в экстремальных условиях спутника Сатурна?
Но ей было трудно сконцентрироваться, и она знала, что речь шла не об обычной недостаточной концентрации. Обрывки изображений проплывали мимо нее, в то время как она смотрела на исписанные листы, а если она закрывала глаза, она могла отчетливо различить детали ландшафта из окрестностей «Пацифики» и сам местный вид «Пацифики».
Они снова вызывали!
Они должны были стоять где-то там. По оценке зрительных образов, которые они «отправляли», они могли находиться, самое большее, на расстоянии от восьмидесяти до ста шагов. Возможно, они рискнули подобраться так близко, потому что лунная ночь защищала их от назойливых взглядов. Потому что они уже давно догадались, что человеческий глаз был не в состоянии воспринимать электромагнитные волны в узком
