и пристально смотрела впереди себя.
Далберг сразу же последовал за гусеничным автомобилем. Он должен был вплотную держаться к нему, потому что было возможно, что Бронстайн сейчас находился на мостике перед радарным экраном и наблюдал за поездкой. Скафандр превосходно отражал радарные волны.
Веккер задал довольно-таки быстрый темп, и Далберг, с системой жизнеобеспечения на плечах, уже очень скоро вспотел. Ухудшение состояния, которое было на совести у лисичек! В последнее время ему пришлось отказаться от привычной разминки, пробежек и долгих прогулок по равнине.
Они с ним не справятся! Нажатием рычага Далберг позаботился о более хорошей подаче кислорода. Он глубоко вздохнул, постарался делать равномерные, щадящие силы шаги, и постепенно он почувствовал, что он начал бежать. После двух, трех километров он преодолел мертвую точку, его суставы и мускулы стали гибкими и упругими, его кровообращение приспособилось к нагрузке.
Отроги вулкана. На полном ходу гусеничная машина свернула налево, взобралась на подъем и подобралась к каменной стене. Незадолго до того, как она добралась до нее, она еще раз повернула — толчкообразно и на этот раз почти на девяносто градусов. Взревел мотор, носовая часть опустилась вниз, гусеницы трещали и мололи рыхлый аммиачный снег.
Дальше тоже держался крепко. Мощным прыжком он смог спастись с кружащейся кормы, приземлился на дюну и погрузился по плечи. В то время, как он вытирал с забрала гермошлема снег, он увидел надвигающее на него грибовидное существо. Он молниеносно вытащил из нагрудного кармана тепловой излучатель.
XII
Может быть он действительно ошибся, а Далберг оказался прав?
Бронстайн беспокойно ворочался на своей кровати. У него за плечами были рабочий день и ночная вахта, и когда Анне и Веккер вернулись с злосчастной экскурсии, он — в ожидании новой лучевой атаки — сразу же объявил готовность к тревогу, приказал прогреть стартовые ракетные двигатели и провел пару часов за комендантским пультом. Теперь он устал как собака, но не мог заснуть.
Недоставало ли ему осмотрительности? Был ли он слишком легковерным? Должен ли он был бы запретить экскурсию? Анне и Веккер были встречены электрошоком. На протяжении двух, трех секунд. Они потеряли управление над гусеничной машиной и въехали в заваленную снегом ложбину. А если бы они подверглись этому влиянию пару сотен метров дальше в горах, возможно, на крутом склоне или на краю ущелья!
Без сомнения, это было дело рук лисичек. Хоть ни Анне ни Веккер не видели этих созданий, но они должны были быть совсем близко; интенсивность электрошока однозначно указывала на это.
Почему такой прием? Намерены ли они были заманить Анне в ловушку, как предполагал Далберг? Звук возвращающегося танка разбудил Далберга; он сразу же пришел на мостик, слушал доклад спутников с замкнувшимся в себя выражением лица и, в конце концов, не поскупился на критику и упреки. Признал ли комендант, наконец, что лисички были не такими безобидными, как он предполагал? Сколько он еще будет сносить их злоупотребление властью? Что он намеревался сделать, чтобы защитить команду и эффективно встретить последующие нападения? Впрочем… это было проще простого. Он сказал лишь одно слово: огнемет!
Понятно, что Далберг был рассержен и озабочен. В конце концов, он ощутил действие излучения дважды на своей шкуре. Но его требование вооружить команду огнеметами нельзя было удовлетворить. Уверенность, когда держишь в руках оружие и раздумья подбивали к необдуманным шагам — не говоря уже о том, что обладание оружием автоматически подпитывало внутреннюю готовность видеть в противоположной стороне врага.
Не преследовали ли лисички агрессивные цели? Бронстайн не решался ответить на этот вопрос положительно. Далберг ссылался на опыт из истории земной жизни, на закон борьбы за существование. Но не были ли условия на Титане совсем другими? До сих пор не было никаких оснований для существования разнообразных форм жизни и биологических видов. Лисички, кажется, не были вынуждены уничтожать жизнь, чтобы сохранить жизнь самим себе.
Следовательно, им не нужно было иметь обычные, животные инстинкты и образ действий. Если у них, как у созданий разумных, было что-то вроде морали, тогда она могла основательно отличаться от человеческой. Человеческая мораль была классовой моралью: Она брала свои корни в положении к средствам поддержания жизни.
По этому пункту Бронстайн был не уверен. Было не исключено, что и сообщество лисичек имело социальную структуру. В изобилии они жить не могли, по меньшей мере — с точки зрения история индивидуального развития — жили не всегда, потому что избыток не заставляет развивать разум. Но им недоставало земли, что не только стимулировало развитие сноровки и разума, но и способствовало социальному неравенству.
Но если исходить из предположения, что лисички не встречали соперничающий или вообще угрожающий их существованию биологический вид, тогда было спорно, были ли они вообще в состоянии испытывать чувство враждебности. Скрытность, недоверие по отношению к незнакомому и, в зависимости от обстоятельств, также акции по самозащите и обороне, да — но агрессивность?
Непонятным, правда, оставался тот факт, что Анне сначала позвали, а затем вынудили вернуться довольно в грубой манере. Возможно, это было из-за гусеничной машины или сопровождения Веккера? Едва ли. Если бы лисички были недоверчиво настроены по отношению к танку, тогда бы он вообще не добрался до вулкана. Веккер ехал точно согласно указаниям Анне, а Анне точно придерживалась передаваемым зрительным образам. Следовательно, лисички сами определяли направление движения и даже скорость.
И все же…
Расстроило ли что-то их планы? Какое-либо обстоятельство, которое они не учли?
С мостика раздались быстрые шаги, которые быстро приближались к его каюте. Прежде чем Бронстайн смог выпрямиться, распахнулась дверь, и его ослепил луч карманного фонаря. «Что, черт возьми…!»
Далберг, дежурный, стоял в кабине. «Высшая степень тревоги, комендант! Тридцать минут назад Анне тайком сошла с ракеты. Они движется пешим ходом к горам. Только что она выходила на связь».
Бронстайн одним движением выскочил с кровати. «Давайте, будите Вестинга и Веккера!»
— Далберг, в танк! Веккер, подготовить вертолет к взлету! Вестинг, к кормовому прожектору «Пацифики»… Световой пучок на вулкан, когда я отдам приказ!» Бронстайн стоял перед экраном радара с рацией в руке. Анне еще было хорошо видно — как маленькую, светящуюся точку, но как только она дойдет до гор и погрузится в хитросплетение скал, лучи радара были бесполезны.
— Вернитесь, Анне! Сейчас же вернитесь!
Бронстайн знал, что она слышала его. Ее личная рация была включена; микрофон воспринимал глубокое, ровное дыхание. Но она не отвечала. Напротив, всякий раз, когда он кричал, она, казалось, ускоряла свои шаги.
— Это же настоящее сумасшествие, Анне! Вы идете в ловушку!
— Гусеничный автомобиль и вертолет находятся в полной готовности! — сообщил Далберг. — Приказывайте начинать, комендант!
— Подождите! — Вестинг, прожекторы в порядке?
— Так точно!
— Внимание — световой пучок!
Перед иллюминаторами стало светло как днем. Когда Бронстайн направил панорамный экран на вулкан, ему пришлось на мгновение закрыть глаза, так ярко массы льда и снега отражали большую часть
