многом.
Шей погладила его по щеке.
— Нам пора завершать игру, — спокойно сказала она и добавила: — Пока мы не перешли черту. Мы ведь не хотим за нее заходить?
— Я не хочу, чтобы между нами были какие-то расстояния, — возразил ей Таннер.
Шей не знала, что ему ответить. Она села на скамью и опустила голову. У ее ног лежал мяч Таннера.
— Твоя очередь, — сказала она.
Шей думала, что Таннер воспользуется ее слабостью и снова заключит ее в свои объятия. Но Таннер не стал делать этого. Он просто взял в руки свой мяч.
Шей испытала странное чувство удовлетворения, когда мяч Таннера попал прямо в желоб.
Но его превосходство было недолгим. В следующую минуту Шей сделала то же самое.
— Я думаю, ужин уже готов, — сказал Таннер.
Двое слуг вкатили тележку с большими блюдами, покрытыми куполообразными крышками.
— И это называется обыкновенная партия в кегельбан, — снова съязвила Шей.
— Возможно, я и хотел, чтобы наше свидание было обыкновенным, но всему есть свой предел. — Таннер улыбнулся и с легким укором посмотрел на Шей.
Ужин был подан как в пятизвездочном отеле.
Шей даже никогда не слышала о таких блюдах. Легкое белое вино. Осетрина под нежным соусом. И какое-то блюдо из риса, в котором чего только не было еще.
Это тебе не бургерами с содовой закусывать, заметила про себя Шей и подумала о том, что, может быть, такие перемены в ее жизни к лучшему.
Какое-то время они ели молча.
Шей украдкой посмотрела на Таннера. Он выглядел так привлекательно. Ей захотелось перегнуться через стол и снова поцеловать его.
— Могу я задать тебе один вопрос, не опасаясь окончательно испортить этот вечер? — прервал ее фантазии Таннер.
— Не в силах ничего тебе гарантировать, — ответила Шей. — И тем не менее задавай.
Таннер произнес только одно слово:
— Почему?
Шей уже готова была переспросить: «Почему что?», но Таннер добавил:
— Почему ты скрываешь то, что делаешь для общества?
Таннер снова предвосхитил ее вопрос и пояснил:
— Я имею в виду тех бездомных, которых ты кормишь.
— Я делаю это не для общества. Это просто люди, которым нужна помощь. А я в состоянии оказать ее.
— Но не каждый даже замечает этих людей, — продолжал допытываться Таннер.
— А ты знаешь, что это такое — быть голодным? — тихо спросила Шей. — Я знаю. Когда умер отец, у нас в доме часто нечего было есть, особенно перед зарплатой. Мама отдавала мне последнее.
— Но в этой стране так много еды, — растерянно произнес Таннер.
— И тем не менее у нас много работающих, но все же голодных людей. Их месячного заработка не хватает даже на неделю. Голодные люди есть во всем мире, и наша страна не исключение.
— И когда ты встречаешь таких людей, ты кормишь их? — Этот вопрос прозвучал в устах Таннера скорее как утверждение.
Шей пожала плечами. Ей было неловко оттого, что Таннер узнал о ней такое. Но еще меньше ей понравилось то, что он пытался делать из простых, по ее мнению, вещей нечто особенное.
— В этом нет ничего особенного. Всего несколько сэндвичей. Так поступают многие люди.
— Но не все. — Таннер помолчал. — А как обстоит дело с грамотностью?
— Я… — начала говорить Шей и вдруг замолчала. Видно было, что ей трудно вспоминать об этом, но она все же продолжила: — В нашем классе была девочка. Она всегда отставала. Никак не могла догнать одноклассников. Она и я. Мы обе были аутсайдерами.
— Ты была аутсайдером? — с удивлением спросил Таннер.
— Я всегда донашивала обноски, но держалась вызывающе. Я была сообразительной и не хотела притворяться кем-то другим. Я никому себя не навязывала.
Сейчас Шей могла посмеяться над этим, но в детстве ей было очень больно.
— А твоя подруга? — спросил Таннер.
— Однажды я увидела, как она бормочет слова, которые читает, и поняла, что у нее проблемы. Как и Лоренс, она могла читать достаточно много. Но она утратила радость чтения. Для нее это стало рутиной. Мы начали заниматься вместе, и постепенно к ней вернулось чувство радости. Она снова смогла увидеть в книгах красоту.
— Ты потрясающая. — Восхищенный взгляд Таннера смутил Шей.
— О, пожалуйста, не нужно осыпать меня фальшивами похвалами. К чему все эти церемонии? Я не потрясающая, просто мне повезло. У меня была потрясающая мама, которая любила меня.
— Ты не представляешь, как тебе повезло.
В голосе Таннера было что-то такое, что заставило Шей попросить его:
— Расскажи мне о своих родителях.
— Они… — Таннер пожал плечами. — Они очень занятые люди. Мой отец умело реорганизовал наше правительство. Он заставил его, несмотря на отчаянное сопротивление, соответствовать современному уровню развития. Моя мать тоже все время в делах.
— А какое место в семье занимаешь ты?
— Я наследник. У меня есть обязанности и обязательства. В нашей семье есть только обязанности и обязательства.
— А как же любовь? — тихо спросила Шей.
— Да, — медленно начал Таннер. — У нас не принято демонстрировать чувства. У нас официальные отношения.
— Ты говоришь об этом так, будто сожалеешь, — тихо сказала Шей.
Таннер продолжал:
— Вот почему я решил жениться на Паркер. Я видел, какая атмосфера была у нее в семье, и хотел того же для моих детей. Ты тоже выросла в атмосфере любви.
— У Паркер и меня было разное детство, — заверила его Шей.
— Но у вас обеих были родители, которые вас любили.
Шей взяла его за руку, и они вот так молча сидели какое-то время. Двое людей, которым просто приятно быть вместе.
— Ты знаешь, моя мать желала только одного: чтобы отец снова был с нами. Я думаю, ей не хватало его до самой смерти. Я хотела подарить ей целый мир, облегчить ее жизнь, показать ей, что в жизни есть много нового. Но так и не смогла.
Таннер ласково посмотрел на Шей.
— Ты уже сделала это, и даже больше, — сказал он. — Каждый раз, когда твоя мать смотрела на тебя, она видела в тебе красоту, надежду, новые возможности. Она видела в тебе и твоего отца. Но важнее всего то, что она видела в тебе любовь. Я тоже вижу это, когда смотрю на тебя. Я вижу красоту, надежду, новые возможности и…
Шей снова занервничала. Она не хотела слушать это и перебила Таннера.
— Может, тебе надеть очки? — с иронией произнесла Шей.
— Не бойся пустить меня в свою душу, — тихо сказал Таннер.
— Я ничего не боюсь, — ответила она.
— Докажи. Поцелуй меня. — Это был вызов.
— И что это докажет? — спросила Шей так, как будто и не хотела целовать Таннера.
— Что ты меня не боишься, — пояснил он.
— Боюсь? Ха!
