— Воля ваша, Александр Яковлевич, только было бы на что смотреть…
В попутчики — телохранители *добровольно* вызвался унтер младший, по имени Григорий. Не спеша вышли, не спеша пошли…
— Вот отсюда они палили, Ваш Бродь. Вот, гляньте — гильзы в землю втоптали, видать торопились, ироды.
'До тропы, где передвигался… не сильно торопясь, кстати, объездчик, метров… ну пускай 200, я не жадный. Четыре выстрела, и все мимо. Пугали, или стрелок слепой и косорукий? Зачем стреляли, тоже непонятно…'
По пути обратно, князь внезапно понял, что у него уже давно ничего не болит. Благодать-то какая!!! Словно по заказу подвернулась живописная полянка, с ручейком по самому краешку, и удобной лавочкой в виде давно подрубленной под самый корень сосны. Унтер, словно заранее знал, что командир остановится именно здесь, и пока Александр расстегнул и скинул на землю китель, уже закончил выкладывать на расстеленный кусок полотна нехитрую снедь: варёные яйца, лук, хлеб и соль.
— Вот, Ваш Бродь…э…Ежели не побрезгуете….
— Хмм. Благодарю…
Унтер заметно оторопел от его аппетита, видимо, по его представлениям, командир должен был лишь брезгливо поморщиться. Ага, щас!! Закончив ранний ужин первым (вернее, проснувшаяся совесть всё же заставила оставить немного и Григорию), сходил и напился холодной, до боли в зубах, ключевой воды. Возвращаясь, зацепился взглядом за две медали на груди унтера
' За храбрость. Хм, время пока есть, настроение хорошее… почему бы и не полюбопытствовать?'
Как расцвёл его сотрапезник, услышав вопрос! Куда только и девалась его угрюмость и немногословность!! Подпоручику сходу поведали об эпическом сражении Григория, тогда еще ефрейтора, и трёх *контрабасов*, в котором он, несмотря на пробитое пулей навылет плечо, умудрился убить одного и скрутить остальных, а потом ещё и дождаться подмоги, истекая кровью. Полгода в госпитале, а по возвращении, героя ожидала заслуженная награда в виде медали и премия — целых три рубля!!!
А когда Семён Васильевич стал старшим унтером, вспомнили про него ещё раз, так он подрос в чине до младшего унтера…
' Да… Смех — смехом, а ведь он настоящий, без дураков, герой. Мог отступить, отговорившись раной — но преследовал, догнал, и победил в заведомо неравном бою, и не сосунков каких, а матёрых бандюганов. И выжил потом, потому как пенициллин откроют ещё очень не скоро, и любая серьезная рана, подобна лотерее: может выздоровеешь, может нет, шансы примерно равны…'
Скомандовав:
— Без чинов!
Продолжил расспрос — допрос унтера, и с удивлением узнал, что Григорий ещё и неплохой рукопашник. Это ко всем прочим его достоинствам, а они очень даже внушали: кроме мордобоя тот профессионально управлялся с пикой (!?!), саблей и шашкой, засапожником, и штыком, стрелял, и попадал при этом на предельную дальность, из штатной винтовки (для Бердана?2 это составляло примерно 500 метров), был неплохим пластуном… Не удивительно, что он выжил в стычке. Если бы плечо не продырявили, так он этих контрабандистов пинками бы к заставе пригнал, наверняка.
— Григорий, как же ты такую сноровку во всём приобрёл?
— Дык, энто… Батя поперва науку казацкую давал, потом дядько мой, ну и опосля, там да сям. Мир, он, энто, не без добрых людей!
— Это точно. Ну что, пора возвращаться?
Остаток пути прошел под комментарии унтера о косорукости каждого секрета: эти плохо сидят, тут плохо укрылись да ещё и покурил кто… Вот здесь следы часто находят, вот тут место открытое до самой чужой границы, а вон там овраг уж дюже удобный, караваны по нему водить…
Заинтересовавшись, начал выспрашивать поподробнее: в ответ служивый дал полный расклад за последний год — где, кто, когда. Уже через минуту стало понятно, что запомнить ничего не удастся, а он! Вот память у человека, даже завистно стало… слегка.
— Ты мне всё, что сейчас поведал, на бумаге опиши. Я прикажу, что бы тебя для этого дела от других забот освободили, главное не забудь ничего, и поподробнее.
Сказал — и с удивлением увидел, как бывалый унтер растерялся и покраснел.
— Что случилось, Григорий?
— Так энто… Ваш Бродь, я… значит…
— Григорий, я же сказал — без чинов! Чего мнёшься как девица красная. Случилось чего? Ну?!!
— Энто… неграмотен я, вот, а вы ж приказали, а я….ну никак, вот!
— Так это не беда. Писарю нашему говорить будешь, а он всё запишет, вот и всё.
'А почему бы его не использовать в качестве личного тренера? Такие умения, аж зависть гложет. В любом случае физкультуры не избежать, значит надо соединять и приятное, и полезное. Решено, надо только унтера уговорить'
— А чего неграмотен-то?
— А!!! Не даётся, проклятая, и всё тут. Уж как батька меня лупил бывало, и всё без толку. По правде говоря, и поп то у нас в станице, сам не шибко разумеет…
— Хочешь? Обучу, и грамоте, и письму с арифметикой. Легко.
— Да ну… Поди, поздно мне уже науку вдалбливать будет, не мальчик уже.
— Наоборот, лучше. Не из-под палки учеба, а сознательно, значит, и обучишься быстрее.
Глядя на унтера, так и хотелось сказать * и хочется, и колется*.
Вскоре последовала последняя попытка отговорить самого себя:
— Дорого, поди?
— Наука за науку, Григорий. Я тебя — наукам разным, а ты меня ухваткам своим поучишь.
— Ну… это… согласный я, чего там. Только эта… мне говорили, что неспособен я до грамоты.
Удивлённо хмыкнув, Александр поинтересовался:
— И кто это тебе сказал?
— Да… так. Люди умные.
— Уж не знаю, Григорий, как ты!!! — меня в обучение возьмёшь, а я тебя читать да писать до первого снега научу. Раздобудь карандаш и бумаги побольше, заниматься с тобой буду по вечерам, в канцелярии. Что надо для твоей науки?
Почесав поочерёдно лоб, затылок и шрам на подбородке, унтер перечислил:
— Значиться, первым делом нужна одежонка попроще, какую и спортить не жалко… место тихое, и от отрядного фельдфебеля дозволение.
— На что дозволение, на тренировки?
— Так на службе же и отсутствовать иногда придётся?
— Ну да, я как то не подумал… Хорошо, улажу. Когда начнём?
— А… с завтрева и начнём, чего тянуть-то. Немного с утра, немного к вечеру, как сподручней выйдет, так и приспособимся.
— Договорились. И ещё, Григорий. О моей учёбе — никому. Кому надо, знать будут, остальным без надобности.
— Да нешто мы без понятия….
На заставу князь вернулся довольный: столько хорошего за один день, такое нечасто случается! Самое главное — боль. Вернее, её отсутствие. Ушла, как и не было её никогда, и если он всё правильно понял, этому помогла прогулка, то есть хорошая такая, длительная, физнагрузка. Вдобавок, он отыскал настоящий самородок по имени Григорий. Три в одном:
настоящая справочная по всему, что только есть в окрестностях заставы — это раз. Боец — универсал, это два.
Почти стопроцентно три — первый ЕГО человек, помощник и… Там видно будет, в общем.
Глава 8
