океана»[349], которое охватывает все дхармы. Это подобно тому как сотни и тысячи потоков сходятся в океан, а вместе они зовутся океаническими водами и имеют единый вкус, который охватывает все вкусы. Тот, кто находится в океане, омывается всеми его потоками, подобно тому, кто купается в океане, использует все его воды.
А поэтому «внемлющий» (шравака) является в равной степени и просветленным и заблудшим, а обычный человек – в равной степени и заблудшим и просветленным. Шравака не постиг, что Сердце совершеномудрого[350] в своей основе не содержит ни места [пребывания], ни степеней, ни причин, ни ложных мыслей. Он пестует причины, чтобы достичь плодов, пребывая для этого в пустотном сосредоточении-самадхи двадцать тысяч кальп или даже восемьдесят тысяч кальп. И хотя он уже должен достичь просветления, это просветление оборачивается заблуждением.
Все Бодисаттвы считали это адскими мучениями – погрузиться в пустоту, соприкоснуться с нирваной (угасанием, шу), но так и не узреть природу Будды[351].
Если существо высших корней[352] встречает доброго и образованного наставника (калаянамитра)[353], который способен указать ему [путь], то ведомый его словами, он более не будет обращать внимания на степени и звания и обретет внезапное прозрение своей изначальной природы. Именно это имеет в виду сутра, когда говорит: «Обычный человек обладает обращенным сердцем[354], в то время как шравака такого не имеет»[355].
О просветлении говорят, лишь противопоставляя его заблуждению. Но поскольку в основе нет никакого заблуждения, то также не существует и просветления[356]. Все живые существа в течение бесчисленного количества кальп никогда не покидали самадхи природы Дхармы[357]. Всегда пребывая в этом самадхи природы Дхармы, они одевались, принимали пищу, вопрошали и отвечали. Функционирование всех их шести корней (органов чувств – А.М.) и все их действия в конечном счете и есть природа Дхармы. Не зная, как вернуться к истоку, они следовали именам-названиям (мин) и привязывались ко внешним проявлениям (сян), порождая в себе заблуждения и иллюзорные мысли, творя себе карму различного рода. Если бы они могли в единой мысли[358] вернуться к истоку, все их тело превратилось бы в Сердце совершеномудрого.
Пускай каждый из вас достигнет своего собственного сердца, мои же слова можно и не запоминать. Если мне даже было бы дано рассказать о стольких принципах Пути, сколько песчинок на речном берегу[359], это ничего не прибавило бы вашему сердцу. И если бы я ничего не стал говорить, то это ничего бы не уменьшило в вашем сердце. То, что [воистину] может говорить – это ваше сердце, и то что [воистину] может не говорить – это также ваше сердце. И если бы вы даже обрели [способность] разделять ваше тело [на много частей], происпускать сияние или совершать восемнадцать чудес[360], все это не сравнится с тем, как возвратиться к собственному угасшему пеплу[361]. Даже в поднявшемся угасшем пепле нет силы, и это подобно шраваку, который в иллюзиях пестует причины, чтобы достичь плодов[362]. А вот не поднявшийся [с земли] угасший пепел еще полон сил, и он подобен Бодисаттве, чей кармический Путь чист, зрел и не загрязнен злом. И если бы я начал говорить о Трипитаке, через которую наставлял «Воистину пришедший» (Татхагата), то я не смог бы рассказать всего до конца даже в течение такого количества кальп, что песчинок на берегу реки, и подобно бы это было бы цепи, что никак не может оборваться[363]. А вот если же вы достигните озарения сердца совершеномудрого, то никаких более дел не требуется, и вы вечно будете пребывать внутри этой величайшей драгоценности[364].
3. О сердце
Кто-то из сангхи спросил: «Путь не нуждается в пестовании, но он и не должен быть загрязнен (замутнен)[365]. Так что же такое замутнение?»
[Мацзу ответил]: «Сердце, [наполненное мыслями] о рождениях и смертях, творениями и стремлениями, – все это и есть замутнение. И если вы хотите непосредственно познать Дао[366], то обыденное сердце и есть Дао.
Но что называть «обыденным сердцем»? Это [такое сердце], которое не творит поступки, не делает различия между истинным и ложным (тем, что есть и тем, чего нет, ши-фэй), не принимает и не отвергает, не прерывисто и не постоянно, не делает различия между обычным человеком и совершеномудрым. Именно об этом говорится в [Вималакирти]-сутре: «Нет ни поступков обычного человека, ни поступков совершеномудрого – есть лишь поступки Бодисаттвы»[367]. Сегодня не важно идете вы или стоите, сидите или лежите – откликайтесь на вещи-явления в соответствии с обстоятельствами, это и будет в конечном счете Дао. Дао и есть Мир Закона (дхармадхату). И все утонченное использование [многочисленных способов, подобных] песчинкам на речном берегу, не выходит за этот Мир Закона. И если бы это было не так, то стоило ли говорить о буддийской школе сердца-основы, стоило ли говорить о негасимости светильника![368]
Все дхармы – это дхармы сердца. И все имена – это имена сердца. Мириады дхарм рождаются из сердца, сердце – это корень мириад дхарм[369]. Не случайно сутра говорит: «Лишь тот, кто познал сердце и достиг своего истока, зовется шраманом»[370]. Все имена равны друг другу, все смыслы подобны друг другу, все дхармы равны друг другу, и составляют они Одно, не имея различий[371]. И если в период своего обучения ты в каждый момент достигаешь само-естественности (цзы цзай), пребываешь в Мире Закона, то это в конечном счете и будет Миром Закона. И если ты пребываешь в истинной таковости (чжэнь жу), то это и будет в конечном счете истинной таковостью. И если пребываешь в Принципе (ли), то все дхармы в конечном счете и станут этим Принципом. И если пребываешь в делах, то все дхармы и будут этими делами[372]. И когда проявляются тысячи [явлений], то между делами и принципами нет никакой разницы – вот это и есть сокровенное использование.
Это подобно луне: она может отбрасывать множество теней, но истинная луна не множественна. Существует великое множество истоков, [откуда струятся] воды, но сама вода не множественна. [Также] и явления нашего мира всегда множественны, но сама пустота (сюйкун) не имеет множественности. Существует множество принципов объяснения Пути, но несомненно – мудрость не имеет множественности[373].
Все различные [способы] возникновения выходят из единого сердца. Оттуда исходит и созидание, оттуда исходит и разрушение[374] – это и есть утонченное использование, это и есть пребывание в твоем собственном доме[375] .
Нет никакого места, что находилось бы вне истины. [А поскольку всякое] место, где ты пребываешь, и есть истина, то в конечном счете это и является телом (основа, ти) твоего дома[376].
И если это не так, то что же такое человек?
Все дхармы – это дхармы Будды (буддовости), а [поэтому] все дхармы – это освобождение [от мирских пут]. Освобождение – это и есть истинная таковость (чжэнь жу), и никакие дхармы не выходят за эту истинную таковость. Идете ли вы или стоите, сидите или лежите – все это непостижимое использование (функции – юн), которое не ждет своего времени. Сутра говорит: «В любом месте есть Будда». Будда способен на человеколюбие[377], он обладает мудростью, природа его добра, он способен разорвать сети сомнений живых существ и освободить их от пут наличия и отсутствия (бытия и небытия – у ю), от понятий обыденного и совершеномудрого, ибо и человек и дхармы пусты. [Он] вращает колесо [Учения] бесконечно[378], превосходит любое множество, и в том, что он делает, нет затруднений, а дела и принципы проникают друг в друга. Подобно это облакам в небе, которые внезапно налетают и уходят в никуда, не оставляя и следа. А еще подобно это
