идеально, словно была изготовлена специально по моим меркам.
— Мне кажется, вам чаще следует ее носить.
Я подняла руку и робко дотронулась до золотистого обруча. Он казался теплым.
— Может быть, и следует, — невольно согласилась я, потом оторвала взгляд от отражения в зеркале, порылась в ближайшей шкатулке с драгоценностями, чтобы найти подходящую пару серег, и сменила тему: — Как пациенты Каролана?
Не успела она ответить, как кто-то постучал в дверь.
— Входите! — По моей команде дверь распахнулась, и вошли несколько слуг с тяжелыми подносами. — Завтрак! — улыбнулась я от удовольствия. — Умираю с голоду.
— С добрым утром, миледи — Один из вошедших нервно поклонился.
Клянусь, он выглядел точной копией одного прыщавого парнишки, который завалил экзамен по английскому в моем классе, причем дважды.
— Лорд Клан-Финтан приказал подать завтрак, как только вы проснетесь.
— Надо же! — расплылась я в улыбке, словно дура, истомленная любовью, — Ну разве он не восхитителен? — добавила я, ни к кому не обращаясь.
— Как скажете, миледи. — Опешивший слуга отвесил поклон и поспешил убраться из комнаты.
Аланна в голос расхохоталась:
— У них от вас кровля едет.
Я чуть не поперхнулась овсянкой.
— Аланна, милая, не «кровля», а «крыша».
— Какая разница, — передернула она округлыми плечиками и уселась рядом.
Мы обе занялись завтраком.
— Так что там с пациентами Каролана? — повторила я, откусывая огромный кусок чудесной булочки с корицей и запивая крепким зеленым чаем, подслащенным медом.
«Наверное, прислуга решила ограничить мое употребление вина за завтраком. Беру на заметку! Пусть эти идиоты вернут… Ладно, неважно. Чай для меня полезнее. По крайней мере, на завтрак. Какая жалость».
— Не знаю, — озабоченно нахмурилась Аланна. — Он не позволяет мне сопровождать его в лазарете. Но вчера ночью нам сообщили, что оспой заболело еще несколько семейств.
— Это плохо. — Я страшилась того, что мне предстояло сделать. — Сразу после завтрака пойду посмотреть, чем могу быть им полезна. — От одной этой мысли у меня почти пропал аппетит.
— Клан-Финтан просил, чтобы вы сначала зашли к нему.
— Где он?
— До того как я пришла вас будить, был на внутреннем дворе вместе с Коннором и Дугалом. Они руководили женщинами.
— Как тебе показался Дугал?
— Трудится не покладая рук. — Мы удовлетворенно переглянулись.
— Ну что ж. — Я допила остатки чая. — Пора идти. Есть во всем этом и хорошая сторона. Мне хотя бы не нужно сегодня утром обнажать грудь. — Я искоса посмотрела на нее. — Или нужно?
— Нет, на ближайшие две недели, — рассмеялась Аланна.
— Отлично! Жду не дождусь этого момента. Она звонко расхохоталась.
— Каковы твои планы на сегодня? — спросила я, отставляя в сторону чашку.
— Буду отдавать распоряжения домашней прислуге, проверять поваров, готовиться к прибытию новых семейств и воинов, следить, чтобы у вас с Кароланом было все необходимое для лазарета.
— Иными словами, очередной скучный день безделья?
— Да, миледи, — вздохнула она, словно у нее не было в этом мире ровным счетом никаких забот, разве что сделать выбор между маникюром и педикюром.
— Да уж. — Я величественно направилась к двери. — Быть светскими дамами — невыносимо утомительное занятие.
Мы хихикали, как девчонки, но вышли в коридор. Там пришлось изображать, что мы просто закашлялись.
— Риа, мне нужно сходить на кухню и проверить, как там повара, не случился ли с кем удар. — Тут она заговорила тихо, чтобы услышала только я одна: — Сами найдете дорогу на двор?
— Найду, — так же шепотом ответила я.
— Хорошо. И пожалуйста, когда увидите Каролана, скажите ему о моей любви.
— Обязательно, — улыбнулась я, расправила плечи и добавила с величавым видом Воплощенной Богини: — благодарю за все старания, Аланна. Ты — словно бриллиант среди кристаллов Сваровски.
Ее недоумение отразилось на лицах тех, кто остановился на секунду, чтобы почтительно мне поклониться. «Ой! Ляпнула».
— Я имела в виду, ты бриллиант среди стекляшек. — Мне было понятно, что это звучит не очень убедительно.
Она весьма успешно скрыла улыбку за раболепным:
— Благодарю вас, миледи.
Я решительно направилась по коридору, крепко сжав губы, чтобы не ляпнуть что-нибудь еще столь же бессмысленное для понимания местного населения, и дошла без помех. Усиленный вдвое патруль мускулистых охранников с поклоном распахнул передо мною двери. Я на секунду замерла на пороге, оглядывая развернувшуюся картину.
Из чудесного сада двор превратился в рабочую зону, где все было организовано рационально. Женщины распределились по группам и занимались на первый взгляд всем подряд: от изготовления стрел до щипания корпии и кипячения воды в огромных чанах. Для каждой нашлось дело. Бок о бок с человеческими женщинами трудились кентаврийки.
Я шагнула в тень, заинтригованная первым впечатлением от этих созданий. Для начала отметила, что они не такие крупные, как мужчины-кентавры. Нет. Беру свои слова обратно. Для начала я отметила, что они потрясающе красивы. Эти создания взяли все самое лучшее от стати арабских скакунов и грации прима-балерин. Я насчитала по меньшей мере дюжину кентавриек всевозможных мастей: от светлых пегих и белогривых до темно-серых пятнистых. На каждой был надет искусно украшенный кожаный жилет, немного похожий на те, что носили Клан-Финтан и его воины, но дамские наряды были ярких расцветок и расшиты бусинами.
Несколько кентавриек собрались возле изготовительниц стрел. Естественно, мой взгляд приковала эта привлекательная группа женщин-лошадей, в центре которой стоял мой муж.
Я внезапно решила, что пора выходить из тени и дать знать о своем появлении. Выпрямившись во весь рост — его хватило бы только на то, чтобы моя макушка достигла плеча любой кентаврийки, — я шагнула во двор, изображая из себя Воплощенную Богиню, Избранную и Возлюбленную Эпоны.
— С добрым утром, Богиня!
— Эпона!
— Будь благословенна!
Я благодарно улыбалась такому почитанию. С ним мне было легче перенести невероятную красоту кентавриек. Я медленно, не торопясь, чтобы до него лучше дошло, как меня здесь любят, направлялась к мужу, на ходу отвечая на приветствия.
Как только я присоединилась к маленькой компании, он сразу оказался рядом. Его глаза, ловившие мой взгляд, тоже сияли от восхищения, но гораздо более личного. Он поднес мою руку к своим губам и поцеловал сначала ладонь, а потом запястье — там, где бился пульс.
— С добрым утром, Риа.
От его баса у меня мурашки пошли по телу. Может быть, от его губ или вообще от… Ну, вы поняли. От него у меня шли мурашки. Впрочем, я не возражала.
— С добрым утром, любимый.
Он отметил мое приветствие тем, что шагнул еще ближе, наклонился и легко поцеловал меня в губы.
— Мне не хватало тебя сегодня утром, — прошептала я.
