увидит ли их кто-то, когда они будут выходить, и потом идти переулками… И кажется, лишь беспокойное напряжение этих мыслей не давало развиться усталости — но теперь и в окно вагона он смотрел вяло, безразлично, едва отмечая взглядом подробности…
…К счастью, платформа в этот ранний час оказалась пуста. И снова, как и по дороге туда, никто больше не вышел здесь — все ехали до центрального вокзала… Но за минуты, пока они ждали вагона и ехали в нём, уже совсем рассвело — а тут и Джантар, встав, ощутил головокружение и новый приступ сонливости…
— Кажется, я отключаюсь… — признался он, как только дверь вагона мягко закрылась за ними. — Давайте скорее войдём со стороны калитки, и я лягу спать. А то так: и не выспался по-настоящему, и никаких видений на ближайшее будущее…
— Быстрее иди в дом, — сказала Фиар. — И сразу ложись. А мы — следом за тобой. И дальше всё, как договорились: проснёмся — собираемся у меня…
Борясь с нарастающим головокружением, Джантар пересёк холодный от росы асфальт шоссе, и вошёл в переулок, ещё сумрачный в тени деревьев. Он вдруг подумал: в этом его состоянии сказалось напряжение не одной этой ночи, даже не одних этих суток — всё вместе, за все дни, начиная со случаи на стройке. (И вообще: всё, как нарочно, сложилось так, чтобы каждому из них пришлось столкнуться с особо концентрированным выражением человеческого зла, низости, несовершенства — что было стесняться мыслей из того разговора… И всё же, с другой стороны: что-то было не так, что-то — особенно трудно принять. Но и думать сейчас было трудно: всё сильнее становилась обыкновенная усталость, хотелось просто спать…)
— Подожди! — Лартаяу обогнал его у калитки. — Мы совсем забыли: ключ от двери у меня!
— А… ящик? — уже полусонно вырвалось у Джантара. — Кто несёт его?
— Донот и Талир, — ответил Лартаяу. — Сейчас тоже будут здесь. Но ты не жди, сразу ложись спать. Мы всё сделаем сами, — Лартаяу открыл калитку, пропустил Джантара вперёд, а сам, войдя следом, вновь обогнал его и пошёл открывать дверь. — И ни о чём особенно не думай, сейчас главное — выспаться. Чтобы потом воспринять всё свежим, ясным сознанием…
— Я ещё только сюда, — Джантар, уже зайдя в ванную, наспех стал отмывать ноги струёй воды — такой холодной, что ещё больше захотелось спать. — Не ложиться в постель прямо так…
— Конечно… Хотя я иногда могу и забыть, — признался Лартаяу. — После стольких ночей в подвале в Колараафе. Спал там без постели, прямо в одежде… Ты ложись, — добавил Лартаяу, когда Джантар уже вправду без сил повалился на кровать, — а мы всё выгрузим и пойдём к Герму…
17. Мираж открытия
— Что делать, Джантар… Все в сборе, ждут только нас — но не хочется тебя будить…
— Как… уже? — Джантар открыл глаза и вскочил на кровати, едва слова Лартаяу дошли до сознания. Комната была залита ярким светом Эяна, падавшим через окно на изголовье кровати. — И сколько времени? То есть… сколько я проспал?
— Почти 5 часов, — ответил Лартаяу. — А заснул ты где-то 2. 20. Но, знаешь — я почти не спал. Всё лежал и думал, что будет в записи… И остальные, говорят, тоже. Все почти не спали — кроме тебя…
— Так… уже готово к просмотру? — переспросил Джантар. — Ждут только нас?
— Говорю же, ты один спал крепко, — повторил Лартаяу. — А мы все только урывками. Не могли дождаться, когда начнём смотреть. Хотелось бы поскорее…
— А… как остальное? — спросил Джантар, вставая. — То, что должны были вернуть на место?
— С этим всё в порядке. Успели вернуть, как было, никто и не заметил. Кроме, конечно, терминала — его оставили здесь, в доме…
— Я готов, — ответил Джантар. — Пойдём…
Он даже удивился странной пустоте в сознании, с которой сказал это. Казалось, должна быть целая буря эмоций: жгучее любопытство, напряжённость ожидания, беспокойство, удалась ли запись (и так ли гладко вообще всё прошло)… Но нет: сознание было странно спокойно, будто он не верил в успех их дела, или просто не совсем проснулся. И лишь само по себе это странное состояние вызывало своей непонятностью лёгкое беспокойство…
…Они спустились по лестнице, вышли из дома, Лартаяу запер дверь — и так же молча протиснувшись через проход в кустарнике, пошли дальше переулками. Но и тут Джантар спрашивал себя: не странно ли, что в такой момент будто приглушены все эмоции? Хотя с чем сравнить: подобных моментов в его жизни, кажется, не было…
Так он не заметил, как они дошли до общего тупика смыкавшихся здесь переулков, где находился дом Герма — но свернули вправо, к дому Фиар, где Джантар ещё не был. И тут сознание Джантара лишь едва откликнулось на интерьер комнат, которыми Лартаяу, бывавший здесь не раз, уверенно вёл его — сам он был охвачен ясной и светлой пустотой ожидания (в которой, однако, стала ощущаться уже и смутная, трудноопределимая в словах напряжённость…
Наконец они как-то вдруг, неожиданно оказались в самой дальней комнате, где их и ждали остальные, рассевшиеся полукругом на стульях перед экраном телевизора, к которому сбоку тянулся провод от видеомагнитофона (установленного поблизости в нише стенного шкафа). Фиар молча указала рукой на диван (должно быть, стульев у неё больше не было) и встала со своего стула, чтобы закрыть за ними дверь. Джантар обратил внимание, как плотно были зашторены окна, создавая полумрак, хотя для просмотра записи на экране телевизора этого как будто не требовалось — и лишь эта деталь обстановки как-то сразу вернула его к реальности, пробудив эмоциональное ощущение происходящего…
…Фиар включила видеомагнитофон без предупреждения. В тишине и сумраке комнаты раздался мелодичный полусвист-полузвон входящего в рабочий режим телевизора — а затем, когда Фиар уже садилась, Джантар увидел её руку, мелькнувшую на фоне разгорающегося экрана. Но на самом экране — пока лишь застыл тёмно-зелёный фон, без слов, цифровых кодов или каких-то иных знаков. Зато здесь, в комнате, Джантар ощутил волнующуюся дрожь мыслей и аур… Но время шло — a экран продолжал всё так же ровно и пусть мерцать зелёным фоном…
«Где же то, что мы записали? — с внезапным приступом странного чувства подумал Джантар. — И записали ли хоть что-то? Неужели всё зря?»
Но тут — за трудноуловимую долю мгновения на экране промелькнула сложная эмблема, которую, конечно, нельзя было рассмотреть подробно за такой промежуток времени; спустя мгновение — другая; следом почти так же быстро замелькали какие-то цифровые коды — и здесь, в комнате, все ещё больше напряглись в ожидании. В глухой тишине Джантар услышал участившиеся удары своего сердца…
А на экране — как-то особенно медленно и даже торжественно стала выплывать из темноты надпись особым, стилизованным под древние начертания букв, лоруанским шрифтом; но лишь это Джантар и сумел определить по виду надписи, прочесть же её было нельзя. Белые буквы почему-то были перекрыты другими, жёлтыми, более тонких и современных начертаний, как если бы кто-то намеренно сделал одну надпись поверх другой… А спустя ещё мгновение — обе надписи (так же вместе, и так же медленно и торжественно, как появились) стали исчезать, будто растворяясь в зелёной тьме фона, и снова осталась лишь эта зелёная тьма, от которой комната ещё более наполнилась сумраком…
«Да что это? — уже хотел было воскликнуть Джантар. — Где же сама запись?»
И вдруг почти во весь экран — уже сразу, резко вспыхнула надпись уже обычным, знакомым по современным газетным заголовком, шрифтом: «Рабочие материалы к фильму». А за ней последовала ещё трёхстрочная (должно быть, название фильма), но снова перекрытая жёлтой вязью других букв, так что
