— А… документы есть? — неуверенно переспросил один из полицейских, подбегая к автобусу.
— Вот, смотрите, — Донот прислонил к стеклу с внутренней стороны какие-то бумаги. — Но не хочу протягивать под дождь, и вам самим их лучше не касаться. Надеюсь, вы и так видите…
— Понял… — ещё более растерянно ответил полицейский, едва осветив бумаги через стекло своим фонариком, и крикнул кому-то вдаль — Я же говорил, нет их здесь! А сейчас давай быстро пропускай весь этот ряд! Потом объясню, в чём дело…
'И правда, чего уж там, — вдруг подумал Джантар. — До соблюдения ли всех процедур — в преддверии краха цивилизации…'
Последующие несколько мгновений показались особенно долгими и томительными — хотя он и слышал с каждым разом всё более близкий рокот заработавших моторов, и видел, как один за другим трогались с места стоявшие впереди автомобили. Но вот очередь наконец дошла до автобуса, стоявшего перед ними — а затем Итагаро сразу запустил мотор, и вскоре стеклянный куб полицейского поста (приближения которого со всё большим замиранием ожидал Джантар — но, когда автобус поравнялся с ним, с удивлением понял, что внутри никого не было) остался позади.
— Кажется, прорвались, — с облегчением вздохнул Донот, садясь на место.
— Нет, но как мы теперь… — срывающимся голосом, хотя как будто и спокойнее, произнёс тот же попутчик. — Как я явлюсь к своим…
— Будто мы понимаем, что заставило взрослых так с вами поступить, — ответил Донот. — Действительно: всегда такая стыдливость, а тут…
— Чтобы сразу подавить всякую волю к сопротивлению, — предположил Лартаяу. — Это в школьной программе, когда изучаем войну — речь идёт только о мужестве, стойкости… А поймают человека на этот проклятый стыд — и всё, он уже не готов ни за что бороться, делай с ним что хочешь…
— Будто и на войне не доходило до такого, — добавил Герм. — И там этим не пользовались…
— Пользовались вовсю, чего там, — ответил Лартаяу. — Хотя для следующих поколений всё хотят представить в величественном и героическим плане. Или в трагическом, но тоже — не позорном. Чтобы, если не герои — так хоть жертвы, но ничем не запятнанные. Торжественные клятвы, заявления, что детство кончилось, пора стать взрослыми мужчинами, и всё такое… А ты вот так попробуй сохранить достоинство! Ты же его вместе со штанами не снял, и там не оставил…
— Только уже тебе придётся меня заменить, — донёсся из водительской кабины голос Итагаро. — Прямо сейчас: вот-вот начнутся горы. И ещё дождь…
— Уже иду, — ответил Лартаяу, вставая. — Нo теперь ты стой рядом и смотри…
— Кажется, успокоился… — прошептала Фиар, когда Лартаяу проходил мимо. — И как ты угадал, что ему сказать… Хотя подожди… Ты разве говорил это по-лоруански?
— Как будто да… Или… Нет… Не знаю… Как же так… — вдруг растерялся Лартаяу. — Но мне надо идти сменить Итaгapo…
— Конечно, иди, — согласилась Фиар. — Но… значит, они нас понимают? Или это мой гипноз сработал с опозданием, а твои слова ни при чём…
— Значит, будем осторожнее в разговорах, — ответил Донот. — Или давайте пока ехать молча. Есть о чём подумать наедине с собой…
— Так ведь последнему нужно в Тарнал, — напомнил Ратона. — А это уже за Керафом, дальше, чем нам самим. И всю дорогу ехать молча? Не говоря уж, куда его денем в Керафе, если ему надо дальше…
— Нет, это ты ошибся, — ответил Донот. — За Риэлантом есть место с похожим названием, там ему выходить. До Керафа едем только сами. Если всё пройдёт благополучно… А пока… Не знаю, как остальным — а нам с тобой надо выспаться. Мы же оба не сомкнули глаз ещё с той ночи…
'А я? — подумал Джантар. — Смогу сейчас заснуть? И так проспал почти целый день… Но и разве можно считать это сном, когда человек просто отдыхает? Чувство, как после тяжёлой работы…', — Джантар закрыл глаза, боясь даже мысленно признаться себе, по какой ещё причине хотел бы заснуть, ни о чём не думая. И — что, возможно, так и придётся гнать это из сознания, если не сможет заснуть. Хотя уже начинал проваливаться в сон — усталость брала своё…
21. Путь в неизвестность
— Так как же, в конце концов? Что будем делать дальше?
Кажется, лишь после этих слов Фиар — Джантар полностью проснулся и вспомнил, где находится. Ведь до сих пор (то по дороге, то на остановках, где высаживали очередного попутчика) он всё лишь как-то полупробуждался, видя в окно то ночную тьму, то, уже потом, тусклый серый предутренний свет — и, не чувствуя себя отдохнувшим, засыпал снова. И эти неполные пробуждения казались насильственными, будто что-то вырывало его из сна, не дав отдохнуть — и хотя теперь сон был глубоким, без видений, всякий раз ещё больше хотелось спать… И это, окончательное пробуждение оказалось тяжёлым — будто он, столько проспав, он всё же по-настоящему не отдохнул. А тут и было не до отдыха…
За окнами стало уже совсем светло. Правда, Эян поднялся ещё не очень высоко — но светил впереди и чуть справа, прямо в лицо сидящему у окна Джантару, и брызги грязи, налипшей снаружи на оконное стекло, рассеивали лучи, мешая видеть, что делалось снаружи. Хотя ничего и не делалось: за окном лишь проносилась тёмно-зелёная стена деревьев, над которой зубчато пульсировала у верхнего края окна, то расширяясь, то сужаясь, то временами совсем пропадая, полоска удивительно чистой и глубокой небесной синевы — которая после всех переживаний этих двух ночей вдруг показалась Джантару чем-то почти нереальным, неестественным… Уже как-то с трудом воспринимались любые приметы и образы мирного времени — когда никого не хватают среди ночи, и не приходится мучиться чувством возможной вины в этом…
— Тем более, наконец мы одни, — продолжала Фиар. — Едем в Кераф, как решили, и к ночи рассчитываем быть там. Вот я и спрашиваю: каков план действий? Ведь всё, что до сих пор обсуждали — и у меня в подвале, и сейчас — просто несерьёзно…
— А что сейчас обсуждали? — переспросил Минакри. — Как размножить и распространить запись — чтобы, если случилось такое, люди хоть знали, из-за чего? Что тут несерьёзного? Пусть все знают, на что так среагировала власть!
— Но разве мы точно знаем, на что она среагировала? И где и как собираетесь это делать? О чём только что говорили? Горные жрецы, аномальные зоны — где нас не будет искать полиция… И реально надеетесь как-то перезаписыватъ там кассеты? В аномальной зоне, где происходят малоизученные явления?.. Нет, всё это — планы отчаяния, для практических действий не годятся…
Джантар вдруг вспомнил, что уже слышал в подвале сквозь полусон обрывки подобных разговоров — но тогда не придал значения. Хотя речь и шла о 'взрослых' документах, подполье; 'загадках, не раскрытых наукой': тайных обителях, горных жрецах, аномальных зонах (где, по легендам, обитают люди с разными необычными свойствами, которых отвергло 'обыкновенное' общество, но зато там сама природная энергетика благоприятствует им); о каком-то полуразрушенном родовом замке в Центральной Лоруане; о переходе государственной границы… И всё это словно дошло до него лишь сейчас… И — обсуждалось уже не отвлечённо, а в практическом плане? Впрочем, Джантар помнил и такое: 'всё это по слухам, реально ещё неизвестно, кого, где, как искать…' И ещё: 'Мы всё равно люди современной городской цивилизации, а не те древние и дикие, к чьим идеалам нас без того уже призывают вернуться. И для нас смысл и содержание жизни — здесь, в городе, а не в дикой природе…'
— Да, но речь уже не только об этом, — ответил Итагаро на слова Фиар. — А как нам быть вообще. Если особый режим фактически ликвидирован…
Мгновенная дурнота встряхнула Джантара… Правда? Они уже точно знают? Что… каждый, кто отличается от других, и не может нести повинность 'как все', непременно должен быть определён в
