думаем, что делать, Донот достаёт бумаги, оставшиеся 'конвоиры' хватают пулемёты — причём видно: с оружием обращаться умеют… Правда, теперь и этому учат в школе… А что — не знаем же, с чем имеем дело. Рядовое злоупотребление властью дорожной полиции — или что-то хуже…
— Или речь и была не о нас, — добавил Талир. — Хотя дажё я с моим ночным зрением больше никого не видел. Разве что кто-то — глядя в прибор ночного видения, нёсся на полной скорости, не включая фар. Но это уже теоретически — кто решится на такое? Другие-то всё равно не видят! Если только — не наркоман, не сумасшедший. Но иначе сам не могу понять, за кем гнались…
— А потом удар, — продолжал Лартаяу. — Кто-то влетел куда-то на полной скорости — у нас тут даже стёкла завибрировали. И больше никто никого уже не преследовал. В общем, случай довольно загадочный.
— А перед самым Риэлантом? — напомнил Итагаро. — Смотрю: впереди стоит большой грузовик, пытаюсь объехать, а за ним — ещё полицейский фургон, и к нему из леса наперерез нам ведут четверых. Похоже, одна семья: родители и двое детей. Все в походном снаряжении, с заплечными мешками… И кто-то один споткнулся, из мешка что-то выпало, а полицейский пнул этот предмет ногой, и осколки — прямо нам под колёса! Хорошо ещё, сам не посмотрел в нашу сторону… Что об этом думать? Действительно схватили семью в походе за городом — потому что кто-то из детей что-то не отбыл? Или те взрослые — вовсе не их родители? Или кто-то из них — действительно преступник? Но всё равно — при чём тут мы, если только ехали мимо? Или… провокация, проверка — что мы будем делать в ответ на такое?
— Обычное дело, — ответил Лартаяу. — Чтобы произвести впечатление грубой силы на всех, честных и нечестных. Так что честный и не знает — на чьей он больше стороне. А им и не нужно, чтобы им верили, главное, они — сила, власть. И в обычной, мирной жизни, когда никто не ждёт подобного. В тот раз, на набережной, говорили…
'На набережной…', — всё сжалось у Джантара внутри от мысли о тех, недавних днях. Неужели это всё — в прошлом? А впереди — неизвестность…
— Может быть и так, — согласился Итагаро. — Или мог не видеть, как подъезжаем…
— Рядовая ненормальность на фоне в общем нормальной жизни, — согласилась Фиар.
— А какие-нибудь конвои? — спросил Джантар. — Или что-то вроде тех учений, или палаточные лагеря? Ничего такого не видели уже тут, по дороге?
— Только однажды в одном селе шла колонна детей, — ответил Итагаро. — Совсем рано, ещё под утро. Но по возрасту все младших групп, без конвоя, в обычной одежде — и два или три взрослых, одеты просто как крестьяне. Тоже — могло быть что угодно. Шли на какое-то поклонение, что ли…
— А… колонна в зелёных рясах? — вспомнил Джантар. — Когда-то в моих видениях было и такое…
— Ты и это видел? — удивлённо подтвердил Ратона. — Да, ещё в Тисаюме, когда ехали за вами. Но не представляю, кто это могли быть.
— Наверно, женская школа какого-то монашеского ордена, — предположила Фиар. — Одна из немногих, где осталась своя особая форма. Хоть этих раздеть не рискнули…
'И это сбылось… — со странным, труднообъяснимым чувством подумал Джантар. — И всё на самом деле? Мы, в захваченном автобусе, бежим от такого, обсуждаем такое?'
— Я, кажется, больше не могу, — донёсся из кабины голос Герма. — Устал. Кому-то надо меня сменить.
— Давай опять я, — предложил Итагаро, вставая. — Уже отдохнул…
— Мальчики, не рискованно ли так, на ходу… — Фиар не договорила: Герм уже перелез ограждение кабины, на мгновения оставив её пустой. Джантару при виде этого тоже стало не по себе, но Итагаро был рядом, и сразу занял место водителя. — Могли просто остановиться…
— Я и не хотел лишний раз рисковать, — ответил Герм, садясь слева (откуда только что встал Итагаро). — Пока едем, ничего — но остановились бы неизвестно зачем, и сразу поехали, хотя никто не вошёл и не вышел… Вдруг тут уже и останавливаться нельзя? А у нас ещё кассеты, не говоря об оружии…
— Потом всё равно где-то придётся останавливаться, — ответил Итагаро из кабины. — Хотя бы чтоб мотор не перегрелся. Но пока не надо об этом думать. Будет подходящее место — встанем ненадолго… А вот что теперь с записью? Мы с ней уже всё равно — хранители тайны. Не той которую искали…
— И я уже думал, — признался Джантар. — Там, на выезде из Тисаюма. Что всё же эта запись имеет особое значение, но какое — пока не знаю…
— Да, запись… — повторил Лартаяу. — И что уже было решили: размножим ещё, распространим, разоблачим действия властей: смотрите, из-за чего всё устроили? Но как мы объясним, откуда запись у нас самих — подумали? И как будем выглядеть сами — если из-за нас произошло такое? Вы представляете: какую ответственность, вину перед каким множеством людей мы на себя возьмём?
— Не знаем же, так ли это, — напомнила Фиар. — И даже, повсюду происходит — или только в Тисаюме…
— А как сейчас проверим? — не выдержал Лартаяу. — Остановимся где попало, спросим первого встречного: у вас ничего чрезвычайного вчера не было?
— А просто ехать, не зная? И даже — чем, возможно, рискуем, не зная этого? А уж свои, каймирцы — наверняка не соврут, если спросим…
— Подождите! — сообразил Итагаро. — Знаете, что могут делать эти патрули? Отслеживают движение автобуса с заразными больными! И значит — им известен наш номер! А тут, представьте, мы остановимся и заведём с кем-то разговор! Давайте не рисковать. Пока верят в такую миссию нашего автобуса, мы в безопасности…
— Думаешь, может быть? — сдавленно от испуга вырвалось у Джантара. Такого он и предположить не мог.
— Не знаю… — Итагаро сам уже усомнился. — Но давайте без явных несоответствий той роли, которую взяли на себя…
— Но надо было вырваться из Тисаюма… — растерянно ответил Герм. — И это, как я понимаю, был единственный выход…
— Зато нигде ничего не сможем узнать до самого Керафа. И от Джантара после такой нагрузки нельзя требовать, чтобы он… Нет, Джантар, даже не пытайся, — спохватившись, добавила Фиар. — Наоборот, говорю: пока не восстановил силы — опасно.
— А я и не пытаюсь, — ответил Джантар. — Понимаю, что не смогу. Но всё думаю: неужели из-за нас?..
— А если не только в Тисаюме? — возразил Лартаяу. — Хотя уже совсем страшно, если везде… И из- за чего? Что мы записали какой-то бред?
— Но тогда и наверняка не из-за этого, — неуверенно ответила Фиар. — Да и в Тисаюме искали не тех, кто сделал какую-то запись. И вряд ли — акция устрашения. Что-то серьёзнее — и страшнее… И давайте перестанем винить себя за то, что так совпало по времени. Подумайте: как это может быть из-за нас?
— Вот и страшно, — ответил Итагаро. — Если такое по всей стране. Хотя и поверить трудно…
— Или и есть очередная вспышка массового безумия? — решился высказать вчерашнее предположение Джантар. — Буквально: массовый выход из-под контроля архаичных программ подсознания? И — именно у тех, кто ощущает свою ненужность в современной цивилизации? То есть… переход в острую форму всей этой шумихи о 'простом человеке', 'нормальном ребёнке', истощении ресурсов, и прочем? Тоже — думал вчера в очереди перед тем постом…
— А что, возможно, — Итагаро (против ожидания Джантара) даже не удивился. — Есть над чем подумать…
— Но сейчас не отвлекайся от дороги, — ответил Герм. — Вообще, до теоретических ли дискуссий теперь? Хотя мысль интересная…
— И какая уж отвлечённая теория… — возразил Итагаро. — Самая что ни на есть практика, с привкусом пороха и крови. Кто-то изо всех сил хочет удержать отжившее, да ещё представить так, будто они — жертвы, их ущемляют те, кто хотят слишком многого, а они лишь восстанавливают справедливость…
