— Упокоили, наверное, несколько штук, — усмехнулся Базиль, — не отрываясь от дел. И не говори мне, что просто прошли мимо, все равно не поверю!
— Нет, — покачал головой испанец, — никого не тронули. Если быть откровенным, мне эта история сильно не нравится. Тут пахнет чем-то большим, чем простая война с нечистью. Мы, пока ехали, поговорили и решили, что дальше в этой истории не участвуем. Извини, Базиль, ты всегда был слегка отмороженным, но это не наша война. Завтра мы уезжаем обратно в Ирландию. Копии документов, которые мы привезли, оставляем, но больше Алексу помогать не будем. Слишком тут все перемешалось — и обычные люди, и нежить, и Ватикан со своими вечными секретами. Не к добру это…
— Хочешь уезжать, — сузил глаза Базиль, — уезжай. Мне эта история тоже не нравится, но я останусь. Хотя бы потому, что хочу узнать, где здесь прячется кролик.
— Твое дело, Базиль, — спокойно ответил испанец…
Утром мы отвезли в Каунасский аэропорт команду О`Фаррела. Слегка хмельных, слегка помятых, но главное — целых и невредимых. Испанец во время вчерашней экскурсии в Вильнюс даже отметился в «лучших традициях» британских туристов. Что значит, как? Отлил на здание президентуры. Его даже полиция не поймала — быстро бегает, чертяка эдакий.
— О чем думаешь? — спросил Базиль, когда мы уселись в машину.
— Про Прагу…
— Да, — задумчиво протянул он, — это красивый город. Только вот красота, как бы это выразить, — он щелкнул пальцами, — мрачная. Каждый камень — будто окаменевший сгусток крови. Недаром Прагу называют столицей некромантии.
— «Каждый ее камень дышит историей и тайной. Нет такого предместья, где в свое время не лилась бы кровь»[33], — процитировал я, доставая из кармана сигареты.
— Джером был умный мужик, — кивнул Базиль и не забыл уточнить: — даже странно для англичанина.
— Черт с ней, с Прагой. Скажи, зачем тебе все это нужно? — спросил я, когда мы уселись в машину. — Это ведь не твоя война.
— Зачем? — переспросил он. — Не знаю. У меня нехорошее предчувствие, но оно меня не пугает. Наоборот, притягивает. Понимаю, что это не моя битва, но ничего поделать не могу. Мое место тут. Или тебе не нужна помощь?
— Помощь нужна, — кивнул я. — Просто не хочу, чтобы погибали мои друзья. Хватит мне Казимера и Авгура.
— Почему ты так уверен, что виновен в их гибели?
— Тоже, мать его так, предчувствие, — я ударил рукой по рулю и выехал с парковки Вильнюсского аэропорта.
XIII
— Домой? — поинтересовался Базиль, пристегивая ремень безопасности.
— Нет, — я покачал головой, — сначала подъедем в одно место. Это здесь неподалеку. Двадцать километров в сторону Молетай.
— Я без оружия, — предупредил он, — сразу говорю.
— Мы только посмотреть заедем. Мне хочется увидеть одну вещь. Исключительно в порядке самообразования. Так сказать, хочу бросить взгляд на один спорный памятник. Мелькнула в голове одна мыслишка. Ничего особенного, но версию проверить не помешает.
— Понял, — кивнул Базиль и, устроившись поудобнее, включил музыку.
Мне уже несколько дней не давала покоя одна схема, которую я обнаружил среди дневниковых записей чешского ученого. Судя по всему, на ней было изображено место, куда мы сейчас направлялись. Да, тот самый пресловутый центр Европы, который торжественно открыли в начале декабря. Ученый был здесь немного раньше; естественно, что на его план-схеме были изображены лишь границы строительного участка и фундамент. Но, кроме этого, на ней была обозначена еще одна точка с указанием точных координат, причем находилась она гораздо ближе к трассе, чем стела. Что это? Ошибка проектировщиков? Место получше выбирали? С одной стороны — правильно; тут главное не точность, а красивый вид на окрестности. А вот другим — да, им нужна настоящая точка. Но зачем? Может, на месте станет яснее? Сомневаюсь, но идею проверить надо. Вот именно поэтому мы и едем — чтобы посмотреть на это место собственными глазами.
Приехали мы довольно быстро — от Вильнюса по дороге на Молетай километров двадцать пять, не больше. Машину оставили на стоянке и, вооружившись фотоаппаратом, направились к памятнику. В общем-то ничего особенного — обычная гранитная стела, увенчанная стилизованной короной из звезд. Надо понимать, символизирует Европейский Союз. Любят в последнее время эти звездочки вставлять куда надо и куда не надо. Небольшая круглая площадка, выполненная в виде арены, окружена несколькими рядами скамеек. По левую сторону, повторяя очертания арены, выстроились флагштоки с флагами стран содружества. Сама стела находится на небольшом возвышении, куда ведет дорожка, усыпанная мелкими камешками. Но это летом, а не сейчас. Сейчас мы пробирались по узкой тропинке, едва очищенной от снега. Поднялись к памятнику и остановились. Базиль осмотрелся вокруг и выдал короткую характеристику.
— Красиво.
— Наверно, — кивнул я в ответ.
Достал из кармана записную книжку, куда заранее перечертил схему, стараясь не сильно наврать с пропорциями. Что поделать — рисовать я не умею. Так, судя по всему, вот это памятник. На момент создания схемы — лишь постамент, точка на плане. А вот этот заштрихованный прямоугольник — дом, построенный для обслуживающего персонала. Трасса и точка с координатами. Теперь понятно, почему центр установлен неправильно. Настоящий центр расположен слишком близко к дороге, в небольшом овраге. Вон, оттуда березки торчат. Ладно, придется лезть туда, ничего не поделаешь. Когда мы подошли к краю поля, собираясь пробраться к настоящему центру, из дома вышел мужчина и направился к нам. Шустро так направился, энергично. Ну и чего ему от нас понадобилось?
— Добрый день, господа! — он вежливо поздоровался.
В ответ мы лишь улыбнулись и продолжали смотреть на интересующее нас место. Лезть в снег не хотелось, но что делать. Мужчина, по-моему, решил, что мы не местные. Правильно — местные редко улыбаются.
— Вы говорите по-литовски? — на скверном английском поинтересовался он.
— Нет, — ответил Базиль. — А что случилось? Мы приехали посмотреть на памятник.
— Да, конечно, — расцвел фальшивой улыбкой мужчина и широким жестом указал на памятник, где мы только что были. — Центр Европы находится там! Там, — он несколько раз махнул рукой и предложил: — Пойдемте, я вам все покажу.
— Спасибо, — кивнул О`Фаррел, — но мы хотели осмотреть окрестности.
— Вот придурки британские! — сказал на литовском языке мужчина, причем не переставая нам улыбаться. — Сначала этот болван с отморозками туда лазил, теперь эти!
— Простите, — поинтересовался Базиль, — что вы сказали? Я не понимаю…
— Я говорю, пойдемте! Покажу вам памятник, — опять перешел на английский язык наш надоедливый собеседник. Он мне напомнил того самого смотрителя кладбищ из романа «Трое в лодке, не считая собаки». Тот, помнится, тоже приставал к туристу, предлагая осмотреть могилки и склепики.
— Ох, нет, — замотал головой Базиль, — спасибо, не надо.
— Ну как же так?! — всплеснул руками мужчина.
— Да ты достал уже нас со своим памятником! — сказал я на литовском. — Сказано же тебе — мы хотим осмотреть окрестности. Чего тебе не понятно? Кстати, а кто еще туда ходил?
На лицо сотрудника было приятно смотреть. Не то, чтобы он очень удивился, но пятнами слегка пошел. Правильно — мы ведь можем и жалобу его начальству накатать. За «британских придурков». А он за свое место зубами держится, это и к гадалке не ходи. Зарплата хорошая, работа не пыльная.
