глаза собеседнику, зачемто поинтересовался:
- А что с оригиналом?
- Увы, в результате трагической случайности он оказался уничтожен…
- Доброе утро, Латива! Доброе… Слово, смысл которого давнымдавно забыт… Доброта - это нечто эфемерное, сказочное, давно забытое! И никому уже не нужное… Канувшее в далекое прошлое вместе с понятиями Честь, Совесть, Любовь… Сижу, смотрю на оптический датчик своего комма и представляю твое лицо… Вернее, не лицо - лица! А их у тебя так много, что меня, увидевшего только часть из них, до сих пор трясет от обиды и омерзения… Нет… Пожалуй, я кривлю душой - к тебе оба этих чувства не имеют никакого отношения. Меня трясет не от этого. И о тебе я думаю иначе… Да… О тебе - с грустью… Знаешь, мне было очень трудно смириться с мыслью, что в твоем сердце нет места ни для кого, кроме тебялюбимой. Не менее сложно было понять, что ты в своем эгоизме достигла совершенства… и почти невозможно оказалось тебя простить. Впрочем… почему 'невозможно'? Ведь смог же, правда? А еще я пришел к интересному выводу: моя любовь - слепа! И все эти годы я грелся не о твои чувства, а об отражение своих собственных! С ума сойти, правда? Хотя, нет… Сходить с ума от этого - глупо… Весь ужас - в другом! В том, что ты, при всем твоем чудовищном эгоизме и меркантильности - лишь жалкое подобие меня… Нет, если не присматриваться, то все смотрится довольно прилично: я слаб, наивен и плохо приспособлен к этой жизни. Я умею любить, радоваться мелочам, отдавать всю душу тому, кому люблю… и совершенно не способен ненавидеть. Представь себе, вместо того чтобы упиваться свершившейся местью, я в сотый раз прокручиваю одну и ту же запись репортажа из 'Золотого Дна' и… схожу с ума от угрызений совести. Да, во мне нет ревности к твоему бывшему любовнику. И мне плевать, поймешь ли ты, что не в деньгах счастье. А еще нет ненависти к Вадиму Мейерхольду, оказавшемуся чертовски шустрым, предприимчивым и беспринципным. Ведь 'друг' - это тоже слово. Такое же пустое, как 'жена', 'верность' или 'преданность'. Ой, о чем это я? А… Про себя… Да… Знаешь, то, что я тебе перечислил - только красивая оболочка. Внешняя сторона меня! На самом деле все не так! Я - чудовище, по своему скудоумию оказавшееся способным ввергнуть мир в очередной кровавый кризис! Я - человек, который в угоду своим жалким желаниям хладнокровно убил тысячи ни в чем не повинных людей! Загляни в Галанет - и тебя захлестнет волна рассказов о волне самоубийств, банкротствах, судебных исках… Кровь на полу 'Золотого Дна', под стенами 'небоскреба самоубийц' и гдето там еще - все это тяжким грузом лежит на моей совести! Странно, да? Единственное чувство, которое я сейчас испытываю - это БОЛЬ! С ума сойти - если бы не моя ревность, то тысячи людей продолжали бы жить, чемуто радоваться и огорчаться, смеяться, плакать, грустить… Плохие, хорошие - они бы ЖИЛИ… Какое я имел право распоряжаться их судьбами? Я, какойто жалкий программист из заштатного городка заштатной планеты? Никакого! Поэтому обида и омерзение, о которых я тебе говорил в самом начале письма - не к тебе… Мда… Нет, я не буду просить у тебя прощения: ведь зло, которое я выпустил в мир, никак тебя не зацепило. Рано или поздно, но у Элжберта Беарнамладшего появилась бы новая любовница. И ты, урвав кусок от его пирога, перескочила бы в постель к следующему толстосуму. Какая разница, кто бы им оказался - тот же Мейерхольд, или Рокуэлл, или Фиш? Да никакой! Это твоя жизнь и твой выбор… Если извиняться - то перед теми, кого я разорил, выгнал на панель или убил. Или перед детьми, лишившимися родительского тепла и ласки только ПО МОЕЙ ВИНЕ… Но любые извинения - это тоже СЛОВА. Набор букв. Сотрясения воздуха. А от них - не холодно и не жарко… Тогда зачем я все это тебе говорю, спросишь ты… Если честно - то не знаю. Мне кажется, что это письмо - просто разговор со своей совестью… И попытка выплеснуть боль своей души… Смешно: выплеснуть БОЛЬ - и СЛОВАМИ… Эх… Ладно… Время слов заканчивается… Прощай…
Глава 42. Майор Натаниэль Свифт.
- Интересно, чего это он там так мечется… - глядя на экран своей рабочей локалки, удивленно пробормотал лейтенант Виккерс. - Третий раз ломится туда же…
- Ты это о ком? - лениво отставив в сторону одноразовый стаканчик с кофе и посмотрев через плечо подчиненного, поинтересовался Натаниэль.
- Объект Альфаодин, сэр! Выходит из кабинета, добирается до лифта, поднимается на минусчетвертый ярус, заходит в комнату четыредвадцать два, стоит там около минуты, потом спускается на минуспятый, на двадцать секунд влетает в пятьшестнадцать, а потом чуть ли не бегом возвращается к себе…
- Ну и что тут не так?
- Не знаю, сэр! Просто… ощущения странные… - слегка смутился стажер. - А можно, я попробую прогнать траектории его передвижения через ассоциативнологический блок?
- Ну, прогони… - пожал плечами майор. - Заодно и потренируешься…
Смотреть, как пальцы одного из не самых лучших выпускников спецкурсов ОСО ВКС порхают над виртуальной клавиатурой, было совершенно неинтересно, поэтому Свифт, повернувшись спиной к его рабочему месту, потянулся за недопитым напитком…
- Циклическая запись, сэр! Вероятность использования 'Калейдоскопа' - порядка восьмидесяти восьми процентов! - восторженный рев Виккерса за спиной чуть не сделал Натаниэля заикой:
- И чего так орать? Ты уверен?
- Ага, сэр! Смотрите: вот диаграмма изменений траекторий его передвижения… Вот эти алые линии - перемещения, необходимость которых ниже логического предела… Скажем, зачем делать шаг влево при выходе из лифта, если там нет ни препятствия, ни ожидающего открытия дверей человека? Зато, если представить, что это - работа блока динамического изменения имеющихся в записи характеристик, то все бьется! Скорее всего, те, кто применил 'Калейдоскоп', успели отснять сравнительно небольшой кусок его перемещений, и для того, чтобы сгенерировать нормальный ролик, программе не хватило материала…
- И чем, потвоему, они смогли отснять то, что происходит на нижних ярусах лаборатории? - прищурился майор.
- Ну, учитывая тот факт, что посторонних судов в радиусе ста километров за последние полчаса не пролетало…или они пролетели после начала работы этой программы, то либо нашими сканерами, либо сканерами МБшников… - не отрывая взгляда от рабочих экранов, пробормотал лейтенант.
- То есть получается, что 'Калейдоскоп' работает НЕ во внутренней сети лаборатории, а в НАШЕЙ системе?
- Получается, что так… - растерянно посмотрев на начальство, Виккерс смертельно побледнел: - А еще это значит, что нам надо объявлять боевую тревогу, сэр!
- Так точно, лейтенант! - чувствуя, как по его спине потекла струйка холодного пота, зарычал Свифт. - Ну, и чего же вы сидите?
- Я сейчас, сэр! Вернее, уже!!! - лейтенант ткнул пальцем в сенсор виртуальной клавиатуры, и ошалело уставился на здоровенную голограмму 'Боевая тревога', появившуюся на большом тактическом экране дежурки… Рев баззеров раздался на долю секунды позже…
- Перезагружу систему… Или… переключение на резервные серваки… Сбой… Еще одна попытка… Сбой… Не дает ничего делать! Да, это 'Калейдоскоп', ссука!
Увидев в глазах Виккерса непередаваемый восторг, майор чуть не взвыл от бешенства: судя по использованию весьма специфического программного обеспечения, в данный момент объект, контролируемый его отделом, подвергался нападению со стороны специалистов высочайшего класса!
- Код тридробь один! - врезав кулаком по сенсору активации одного из самых жестких вариантов защиты лаборатории, Свифт рванул на себя спинку своего кресла, и, упав на его сидение, опустил на глаза рамку виртуального монитора…
- Сейсмические датчики засекли взрыв на территории объекта, сэр! - растерянно взвыл лейтенант. - Эпицентр взрыва располагается на минус первом ярусе в комнате одиндвенадцать! Еще один взрыв, сэр!!!
- Вижу… - выдохнул Натаниэль, разворачивая перед глазами все необходимые для контроля операции экраны. - А еще ты пропустил множественные цели в радиусе двухсот метров от объекта!
- Не успел увидеть, сэр! Активирую 'Полосу'… Сбой! Команда не проходит!
- Три дробь два… - заорал майор, увидев горящую алую пиктограмму, показывающую блокировку
