Следующая дверь легко распахнулась, открыв моему взору сгорбленную фигуру, застывшую перед светящимся в полутьме экраном. Одна рука замерла над клавиатурой, вторая сжимает мышку, а глаза безотрывно уставились на мерцающую на мониторе заставку: денежный снегопад. Фунты и тугрики, доллары и пиастры, рубли и евро, и даже, кажется, «зайчики» нескончаемым потоком, кружась и трепеща, плывут на экране.
Двумя стремительными шагами приблизившись к любителю виртуальной нумизматики, я осторожно похлопал его кладенцом по плечу.
— Не двигаться!
Не двинулся.
— Кто такой?
Никакой реакции.
Передернув плечами, как-то уж очень холодно в этой комнате, даже холоднее, чем на улице, я покосился на открытое настежь окно и попытался развернуть незнакомца лицом к себе. Но он словно прирос к стулу. Прямо не человек, а статуя.
Поняв, что здесь ответы на свои вопросы мне не получить, я направился дальше.
Следующая комната была пустой, но жилой, о чем говорила развороченная кровать, которую отсутствующий жилец оставил в том состоянии, в котором покинул ее после беспокойного сна.
Протиснувшись вслед за мной, Рекс обнюхал лежавшую на столе поломанную морковину и зачем-то полез под кровать.
Заинтересованный его поведением, я опустился на колени и приподнял свешивающийся уголок одеяла.
— Рекс, что ты нашел?
Взяв из пасти оленя найденный им предмет, я узнал в нем детскую варежку. Такую же, как та, что была на моем Ванюше в день его похищения.
— Он был здесь! — воскликнул я, озираясь в поисках хотя бы намека на то, где искать его.
Рекс согласно фыркнул и выбрался из-под кровати.
Снедаемый одновременно тревогой и надеждой, я обследовал остальные комнаты, но не обнаружил больше никого.
Спускаясь по лестнице, я услышал голоса и различил отсветы огня.
Рядом с Дон Кихотом выстроились подоспевшие викинги, которые отыскали факелы и умудрились поджечь их.
— Ну как?
— Вот, — ответил я, показав варежку.
— Сына?
— Угу.
— А… сам он где?
— Не знаю, — ответил я, пожав плечами. — Наверху его нет. Нужно искать там.
— А как он выглядит? — уточнил Герольд Мудрый.
— На меня похож, — не без гордости ответил я.
Оставив в подмогу Дон Кихоту и Добрыне несколько викингов, которые должны не только проследить, чтобы никто не покинул дворец, но и воспрепятствовать обозленным женским коварством снеговикам войти в него, я продолжил поиски.
Огромная тронная зала встретила нас холодом выстуженного помещения и едва различимым мерцанием огромного камня, непонятно для каких целей установленного на том месте, где по идее должен возвышаться трон с парой скамеечек у ног. Для мудреца-советника и шута-весельчака. Проходя мимо него, я взял лежавший на камне амулет и с интересом посмотрел на него. Основой композиции служил крупный янтарь, внутри которого мерцал какой-то круглый предмет. Этот янтарь был искусно оплетен необычными нитками, образовывавшими овальной формы основу и длинную петлю, для того, чтобы амулет можно было носить на шее наподобие кулона. Весьма занятная вещица… нужно будет показать Яге — она интересуется такими вещами.
— Здесь дверь! — сообщил Герольд, приоткрыв ее и посветив себе факелом. — Ступени ведут вниз. Должно быть, подземелье.
— Здесь еще одна, — просигналил факелом бородатый викинг. Запомнить имена я даже не пытался, поскольку мне до сих пор не удалось их в лицо различать, до того они похожи один на одного. Статные бойцы как на подбор.
— Герольд, возьми двоих и охраняйте выход из подвала. Остальные за мной. Обследуем этот проход.
Проход, который обнаружился в тыльной части тронной залы, оказался коротким коридорам, заканчивающимся тупиком. Десяток дверей, расположенных по обе его стороны, ведут в подсобные помещения. Большинством их давно не пользовались, поскольку наваленная кучей одежка самого разного покроя, но сплошь пошитая на женщин, успела покрыться толстым слоем плесени, на которой местами торчали на тоненьких ножках бледные поганки. В одной комнате обнаружился склад орудий пыток, от одного, вида которых с моих губ сорвался невольный стон, а разум подернула розовая пелена ярости. Если эти твари посмели обидеть моего Ванюшу…
Последняя комната оказалась спальней, жилец которой отсутствовал, как и все в этом дворце. Куда; они делись?
— Теперь обследуем подвал.
— Нужно бы еще факелов, — напомнил Герольд Мудрый. — А то эти скоро догорят. И так из десятка всего четыре горят.
— Некогда. Найдем по пути либо будем жечь вещи.
Он со мной не стал спорить, лишь попытался сунуться на ступеньки впереди меня, чтобы первым обнаружить засаду, если таковая встретится на нашем пути. Но я взял у него факел и, отстранив седого викинга за спину, первым ступил на лестницу.
Мне только показалось, или действительно впереди что-то звякнуло?
Ускорив шаг, я буквально скатился вниз, последние десять ступеней преодолев одним длинным прыжком.
Впереди забрезжил свет, и к звону добавился, искаженный до неузнаваемости отголосками, голос.
«Ванюша там», — подсказало сердце, но разум предостерег от рвущегося с губ крика.
Задев макушкой низкую балку, я до крови прикусил язык, но не остановился, а влетел в округлое помещение, в центре которого возвышался отсутствующий в тронной зале трон, к которому был примотан цепями человек, державший в руках ведро с водой и жадно пивший из него. Рядом стояли спортивного телосложения мужчина в элегантном костюме, вытиравший белоснежным платочком холеные руки, и маленький мальчик с макакой у ноги и железной маской, поднятой на лоб.
— Ванюша!
— Папа!!! — заверещал малец и прыгнул в мои объятия.
— Сынок… родной… любимый…
Против воли на глаза навернулись слезы и голос, предательски задрожав, сорвался.
Со звоном полетело в сторону ведро.
Закованный мужчина, сверкнув взглядом, довольно перевел дух.
— Еще? — поинтересовался господин в костюме.
— Достаточно, — ответил узник.
Из дальнего прохода вышел горбун. Ойкнув, он выронил связку ключей и попятился, бормоча:
— Нельзя давать воды, нельзя…
Прикованный к трону человек встрепенулся, отчего неподъёмные цепи, которыми он был прикован к каменному трону, звякнули и застонали. Обведя помещение взглядом безумных глаз, человек дико захохотал, одновременно разрывая длинными с грязными ногтями пальцами кольца цепи, каждое толщиной с кисть его руки, так легко, словно они были склеены из пресс-папье. Вроде киношной хитрости для эффективности действа. Вот только одно из этих звеньев, отскочив, упало мне на ногу, ушибив палец и
