Деон взял пакет и поблагодарил Джуберта. В пакете было что-то мягкое. Он вернулся в палату и снял бумагу. Пушистый белый кролик. Он положил игрушку на кровать рядом со спящим малышом и вышел через внутреннюю дверь.
После операции он задержался в операционном блоке. На душе у него было неспокойно.
Клапан оказался сильно разрушенным. Он тщательно убрал все его кусочки, промыл и прососал полость желудочка, причем не один раз, и все-таки его грызла тревога. Какая-то крохотная частица могла попасть в полость и застрять за мышцей. Как только восстановится кровообращение, застрявший кусочек ткани попадет в артерию. А кусочек величиной с булавочную головку может закупорить сосуд в головном мозгу. Тромб, и все — конец.
Когда он придет в себя после наркоза, можно будет определить, как функционирует мозг.
А мальчишке последнее время очень не везло, подумал Деон. Некоторых пациентов словно преследует неудача.
Началось с того, что родители вернулись домой из гостей очень поздно. Приходящая няня уже ушла, и их семилетний сын корчился на полу от боли. Он раскраснелся от жара и твердил, что у него дергает коленку. Отец позвонил домашнему врачу, но тот свято чтил свои приемные часы и только посоветовал дать ребенку две таблетки аспирина.
Утром мальчик не мог подняться с постели, и отец снова позвонил врачу. Наконец тот приехал и решил, что мальчик ушиб коленную чашечку, хотя малыш утверждал, что не ушибался. Врач прописал болеутоляющее. Только на следующее утро, когда ребенку не стало лучше, он наконец предложил сделать рентген.
Мальчик поступил в больницу около полудня в тяжелом состоянии. У него оказалось воспаление нижней части бедренной кости, осложненное общим заражением крови. Колено оперировали, начали массированный курс антибиотиков. Процесс был уже необратим. Клапаны аорты воспалились, и теперь — через две недели — одна из створок разрушилась. Клапан стал пропускать кровь, и вот сегодня на рассвете у мальчика началась резкая сердечная недостаточность.
Деон поручил Робби операцию, которую должен был делать по расписанию, а сам взялся за клапан аорты. Он обнаружил почти полное разрушение створки, а также абсцесс в стенке сердца чуть ниже клапана. Со всем тщанием удалив омертвевшую ткань, он имплантировал искусственный клапан.
Теперь они ждали, пока кончится действие наркоза.
Мальчик открыл глава и обвел операционную удивленным взглядом. Том Мортон- Браун снял кислородную маску. Над мальчиком наклонилась сестра.
— Мне сделали операцию? — спросил он.
— Да, старина, — ответил за нее Мортон-Браун, — тебе пришлось сделать операцию, но все уже позади.
Мальчик только тут заметил анестезиолога, и на его лице появилось беспокойство.
— Вы будете делать мне укол, доктор?
Деон пошел к двери. У него защипало глаза, и он сердито замигал. Слава богу, мозг не поврежден.
Переодеваясь, он мысленно клял этого врача, который подменяет телефоном свои глаза и руки. Сначала поленился поехать к ребенку, а на другой день не потрудился хотя бы осмотреть его.
Он вышел из операционного блока злой как черт. На душе лежала свинцовая тяжесть.
Человек, торопливо шедший ему навстречу, вдруг остановился.
— Эй, Деон!
Один из кардиологов. Иоган Схуман.
— Какого черта ты послал ко мне с синдромом Дауна?
— Что?
Он же вчера направил к нему сына Триш. Кардиолог сказал с притворным негодованием:
— Знай я, кого ты ко мне послал, так не стал бы отменять партию в теннис.
Деон крепко сжал губы и тяжело дышал.
— Послушай, Иоган, и постарайся запомнить: я посылаю к тебе моих пациентов, чтобы получить квалифицированное заключение о состоянии их сердца, а не мозга, — на это твоей квалификации не хватает.
Схуман явно растерялся, настолько злобной была вспышка. Он криво улыбнулся.
— Как вижу, ты сильно не в духе. Я ведь просто пошутил.
— И очень несуразно.
— Ну ладно, ладно. Заключение я, кстати, еще утром отправил. Это не тетрада. Атрезия трехстворчатого клапана. Так что помочь малышу нельзя. — Он пошел дальше и сказал самому себе, но так, чтобы Деон услышал: — Пожалуй, это к лучшему.
Атрезия трехстворчатого клапана. Не тетрада Фалло. Атрезия трехстворчатого клапана. Так что ничего ты не сделаешь. Врожденное заращение трехстворчатого клапана.
Как он скажет это Триш?
Заключение Схумана лежало на письменном столе. Он заставил себя взять его и начал читать, все еще стоя. Анамнез пропустил. Симптомы типичны и для порока и для тетрады Фалло — синюха, систолический шум, выраженная локализация на одиночный тон.
Но кардиограмма показала истинное положение вещей.
Гипертрофия левого желудочка, а не правого, как бывает при тетраде Фалло.
Деон включил негатоскоп, установленный рядом с книжным шкафом, вынул из конверта рентгеновские снимки грудной клетки, выбрал тот, где был передне-задний вид, и вставил в зажимы. Отступив на шаг, он начал пристально его рассматривать. Сердце гипертрофировано слева. Но без характерной для тетрады «формы сапога». А здесь закругленное вздутие — очевидно, из-за левого желудочка. Справа еще одна выпуклость — правое предсердие. Ствол главной легочной артерии не просматривается, а легочные поля обескровлены.
Он щелкнул выключателем, и картина сердца Джованни исчезла.
Он снова взял заключение и перечитал последние строчки. Атрезия трехстворчатого клапана с обширной фистулой между предсердиями и предположительно незначительный дефект желудочка. Главная легочная артерия сужена, кровоснабжение за счет обходных сосудов. Схуман предлагал катетеризацию для уточнения диагноза.
Деон уперся локтями в стол и покачивался взад-вперед, взад-вперед.
Да, да, он должен испытывать облегчение. Конечно же, конечно! Положение сразу упрощается. Ему не придется делать этого выбора. Выбор сделан за него, давным-давно.
Этому маленькому существу ничем помочь нельзя, уверял он себя, пытаясь смягчить парализующее ощущение своей вины. И никто на свете ничего сделать не сможет. Разве что обходное шунтирование кровеносных сосудов, чтобы в легкие поступало чуть больше крови. Ничего сделать нельзя.
Триш смотрела на него ничего не выражающими глазами.
— Значит, ты мне не можешь помочь, Деон? Я верно поняла?
