— Девушка с длинными темными волосами?
— Ну да. Темно-рыжими.
— Что-то припоминаю. Я, по-моему, видел вас вместе.
— Так вот, она неожиданно приехала из Италии. Она теперь там живет. Вышла за итальянца. Но он погиб в автомобильной катастрофе.
Он коротко изложил историю Триш и объяснил, зачем она приезжала.
— Да, нелегко, — сказал Филипп, и его обычно спокойный голос чуть дрогнул. — На долю некоторых людей почему-то выпадает незаслуженно много страданий.
Впереди вспыхнул желтый сигнал светофора, и Филипп прибавил скорости, затем передумал и затормозил. Маленький автомобиль плавно остановился на красный свет.
— И трагедия тем больше, что ее можно было бы предотвратить, — добавил он.
— Ты имеешь в виду исследование хромосом плода? Но он и так знал, что Филипп имеет в виду именно это.
— Да. Прокол полости плодного мешка в наши дни широко практикуется. — Филипп покосился на него. — Ну, ты знаешь: из матки матери на ранней стадии беременности берется жидкость, содержащая клетки плода.
— Да-да, — быстро сказал Деон. — Жаль, что такого исследования не провели.
— Я бы обязательно это рекомендовал. Ей ведь было под сорок, когда она забеременела?
— Тридцать восемь.
— Ну вот. Она была в том возрасте, когда процент вероятности того, что ребенок родится с синдромом Дауна, особенно велик.
— И, обнаружив лишнюю хромосому, ты рекомендовал бы прервать беременность?
— Конечно, — без колебания ответил Филипп.
Деон усмехнулся.
— Помнится, раньше ты придерживался других взглядов.
Загорелся зеленый свет, и Филипп отпустил сцепление.
— Раньше?
— А ты не помнишь, как мы однажды схватились на эту тему?
— Да, вспоминаю. — Филипп умолк, переключил передачу и обогнал тяжелый громыхающий грузовик. Дорога была свободна, и он продолжал: — Я и сейчас против аборта, если он делается для того, чтобы избавиться от будущего ребенка. Но когда он предотвращает рождение ребенка с неизлечимой болезнью, я считаю его необходимым. Приюты для умственно неполноценных переполнены. Деньги, которые тратятся на содержание детей, как с болезнью Дауна, так и с другими врожденными дефектами, обрекающими их на умственную неполноценность, можно было бы расходовать с большей пользой. Например, здесь они пригодились бы для борьбы с хроническим недоеданием среди детей цветных и черных!
Несколько уязвленный этим скрытым осуждением (пусть он теперь канадский гражданин, но родился-то он тут!), Деон сказал:
— У тебя это выходит как-то очень своекорыстно: вам не на что их содержать — так обойдемся без них.
Филипп поднял брови и ничего не ответил.
— Видишь ли, для Триш это не просто ребенок с синдромом Дауна. Это ее единственный сын. У него есть имя — Джованни. Она любит его, и он платит ей тем же. Если бы ее беременность прервали, у нее не было бы ничего.
— Судя по твоим словам, она достаточно богата, чтобы содержать его. А если б нет? Если такой ребенок вдобавок к своей неполноценности становятся тяжкой обузой для семьи?
— По-моему, это ничего не меняет.
— И не должно менять. Суть одна. Ты сам прекрасно знаешь, что природа создает весьма неблагоприятные условия для тех, кто рожден с синдромом Дауна. Они умирают от инфекционных болезней, различных врожденных дефектов и так далее. Природа избавляется от них. А мы, со своими антибиотиками, хирургией и всем прочим, нарушаем равновесие.
— Ты же не предлагаешь, чтобы их лишали медицинской помощи?
— А почему нет? Никто не может вынудить тебя поддерживать бесполезную жизнь. Каждый из нас должен решать это для себя сам.
— Что ж, может, ты и прав. — Деон прижал ладонь к подбородку и покусывал кожу между большим и указательным пальцем. — Может быть.
Филипп посмотрел на него и засмеялся.
— По-моему, я тебя не убедил.
— Меня не надо убеждать. Мне эти вопросы тоже приходили в голову. — Деон помолчал, подыскивая нужные слова. — То, что ты говоришь, теоретически выглядит вполне логичным. Медицина продлевает существование генетических ошибок природы. Это верно. Но не следует всю вину возлагать на медицину. А современная техника? Точно так же ты мог сказать, что незачем вызывать врача к человеку, который в автомобильной катастрофе получил тяжелую мозговую травму, или везти его на «скорой» в больницу. Лучше нести его туда на носилках — больше шансов, что умрет по дороге.
— Возможно, когда-нибудь мы будем вынуждены продолжить этот разговор, — сухо сказал Филипп. — Что ты посоветовал ей? Ну, Триш?
Деон почувствовал, что Филипп хочет переменить тему, чтобы не вступать в открытый спор. Тем лучше. Он тоже попытался вернуться к спокойному и рассудительному тону.
— Что я мог посоветовать? У него атрезия трехстворчатого клапана.
— То есть ты ничего не можешь сделать?
— Ничего, — Деон скривил губы. — А, к черту!
— Она вернулась с ребенком в Италию?
— Наверное. По крайней мере намеревалась уехать.
Филипп бросил на него быстрый взгляд. Деон, почувствовав желание оправдаться, словно поступил с Триш подло — и потому, что отказался оперировать ее сына, и потому, что не знал, где она теперь, поспешил сказать;
— Меня же здесь не было. Я уезжал.
— А, да! Я знаю из газет. В Австралию, ведь так?
— Да.
— Ты прекрасно выглядишь. Австралия явно пошла тебе на пользу.
— Но мы вернулись уже довольно давно. Больше, месяца.
— Тем не менее загар у тебя еще отличный!
Деон улыбнулся.
— По воскресеньям я выходил на яхте в море. Загар скоро сойдет, если погода не переменится.
— Да. Странно, но здесь я переношу холод много хуже, чем в Канаде.
— Влажность другая.
— Возможно.
И до конца пути они продолжали ничего не значащий разговор. Филипп свернул в проезд, ведущий к больнице.
— Дай-ка я сойду здесь, — сказал Деон.
— Незачем. Мне в любом случае придется проехать мимо твоего корпуса.
Они свернули в узкую улочку, на которую выходило здание медицинского факультета. Она была заставлена автомобилями.
