— Какой он был? — спросил Деон с неприязнью, но и с любопытством.
— Он был… Ну, я не знаю… Даже не очень красивый. — Она чуть-чуть улыбнулась. — Никакого сравнения с тобой.
— Но ведь он, несомненно, обладал большой привлекательностью?
— В нем всегда жило какое-то радостное возбуждение. Все, что мы делали вместе, казалось новым, блестящим. Как-то он затеял издавать журнал — конечно, на уровне «Эсквайра» и «Атлантик мансли», но только в европейском варианте. Вышел всего один номер. Затем он вознамерился снимать фильмы, уговорил даже одну старую даму финансировать это предприятие, и она дала ему несколько тысяч долларов, которые затем как-то незаметно растаяли, а он даже не закончил сценария. Но старушка даже не пыталась их вернуть. Он умел быть обаятельным, особенно с женщинами. И одновременно в нем чудилось что-то опасное, какая-то угроза. Он мог целыми днями валяться на кровати, ничего не делая, не отвечая на вопросы. А потом вдруг вырывался из этого состояния и вновь гнался за миражом. Жить с ним было все равно что на вулкане.
— Параноический тип, как мне кажется, — рискнул сказать Деон. — Почему ты не рассталась с ним раньше?
— Я хотела уехать, но не могла. Это было — почти как ребенка бросить, почти как предать собственное дитя. — Она посмотрела туда, где в песке копошился Джованни.
— Ну и чем все это кончилось? — спросил Деон.
— Тем, что я оставила его и вернулась в Малагу. Потом уехала в Италию.
— И вышла замуж?
— Да. Но мне потребовалось много времени, чтобы перешагнуть через это. Даже сейчас… — Она недоуменно покачала головой. — Странные существа женщины. Мы появляемся на свет с бесконечной способностью причинять себе страдания.
— В этом женщины не одиноки, — сказал ей Деон.
— Может быть.
— Ты видела фильм «Краткая встреча»? — спросил он вдруг.
Она сыпала песок на руки и смотрела, как он струится между пальцами. Но тут перестала и взглянула на него. Ее ноги были плотно сжаты, и модная длинная юбка красиво их драпировала.
— О чем он?
— О любви мужчины и женщины.
— По пьесе Ноэля Коварда? Кажется, видела. Почему ты спрашиваешь?
— Просто вспомнил, как он кончается. Чушь какая-то. Фальшь.
— Почему?
— Эта женщина расстается с любовником и возвращается к мужу. В конце есть сцена — муж сидит у огня, оборачивается и говорит что-то вроде: «Так ты вернулась?»
— Совершенно верно. Но тут есть подтекст. Становится понятно, что он все знал, и вот теперь, когда она вернулась, это не имеет значения.
— Вот именно. Но это фальшиво.
— Почему?
— Потому что заставляет верить, будто она может спокойно вернуться к своему прежнему существованию. Жить, как жила. Забыв, что произошло? Но так не бывает. Мужчины не забывают. Как и женщины. Человек любил, и он не может просто взять и перестать любить. Он не меняется. Меняется мир вокруг него.
Она не ответила и снова принялась пересыпать песок с руки на руку.
— Ты ездишь в город? — спросил он с каким-то отчаянием.
— Редко. — В первый раз в ее голосе прозвучала отчужденность.
Он зашел слишком далеко, и пути назад не было.
— Может быть, если приедешь, пообедаем вместе?
— Не знаю. Вряд ли.
— Но если передумаешь… Как я узнаю, если ты передумаешь? У твоего отца нет телефона.
Она вдруг расхохоталась.
— Ты и это знаешь! Можно позвонить соседям. Они его позовут.
— А какой номер?
После некоторого колебания она продиктовала номер.
— Но мне кажется, тебе не следовало бы это делать.
— Посмотрим, — упрямо ответил он.
Триш поднялась и позвала сына. Он сразу подошел с ведерком и лопаткой.
— Было очень приятно снова увидеть тебя, Деон, — сказала она.
— Я мог бы вас довезти до дома?
— Спасибо, но мы всегда ходим пешком. Нам нужно упражняться.
И она вежливо улыбнулась, прощаясь с ним.
Он поклонился с такой же официальной вежливостью.
— Надеюсь, мы еще увидимся.
Она продолжала улыбаться и ничего не ответила.
Глава восьмая
У него в мозгу вновь и вновь звенела нелепая фраза, словно одна из тех навязчивых рекламных песенок, которые он вдруг начинал напевать, сам того не замечая.
«А сдохла-то собака!»
Он понятия не имел, откуда она и почему ему вспомнилась. Но словно игла проигрывателя застряла в бороздке, и без конца звучит одно и то же: «А сдохла-то собака!»
Он поехал обратно по верхнему шоссе, потому что у него не было настроения любоваться пейзажами, пусть и прекрасными, — на душе кошки скребли, словно его выбранили, причем поделом. Он прибавил скорость, сознательно рискуя на поворотах, выжимая педаль газа на прямой, словно ему хотелось как можно скорее уехать от Триш.
Изгиб шоссе, сперва нетрудный, дальше внезапно стал крутым, и на такой скорости вписаться в него было почти невозможно. Левые колеса соскочили с асфальта, и он почувствовал, что машину заносит. Он слишком резко вывернул руль, и его закрутило. Прямо перед собой он увидел обрывающийся вниз, заросший вереском склон. Инстинкт толкал нажать на тормоза. Но он не поддался искушению и всем весом налег на рулевое колесо. И «ягуар» послушался — но в самый последний момент, так что крыло задело тумбу над обрывом, мотор взревел, потому что заднее колесо какое-то мгновение крутилось в пустоте.
Он поехал дальше и, едва обочина расширилась, затормозил и вышел из машины. У него дрожали руки, и ощущение было такое, словно кто-то ударил его в живот. Но во всяком случае, он не лишился способности ходить. Чтобы доказать себе это, он пошел осмотреть повреждение. Крыло помято и разбит указатель поворота.
— Черт! — сказал он и добавил: — Идиот!
Но внезапно вопреки всякой логике к нему вернулось то ощущение прилива всех жизненных сил, которое он испытал по дороге сюда. Он был жив, свободен и остро воспринимал все, что его окружало: свежесть горного воздуха, крики пары ястребов- перепелятников, парящих над обрывом высоко вверху, голубоватую дымку далеких гор и
