Я метнулся в сторону, спасая хвост и заднюю лапу. Оказывается, кое-какие силы оставались. Разозлившись и испугавшись, неосознанно поднял гребень и принял боевую позу. Боком, на раскоряченных лапах, постукивая хвостом. Даже уши поднялись над головой. Хотя им как раз было положено прижаться к голове.
— Сейчас сдохну со смеху, — произнес огромный черный конь и презрительно фыркнул. Собственно, смущение вызывала именно речь, а не сами слова. Мы молча пялились друг на друга. Рослый жеребец обладал на редкость разумным взглядом, что окончательно выбило меня из душевного равновесия. Затем, он нервно повел ушами и приподнял верхнюю губу. Вот чего я точно никогда не замечал у фекских лошадей — таких клыков. Невольно в голову полезли всякие нехорошие мысли о его гастрономических пристрастиях. Думаю, овес в них не значился.
— Да ладно, переборщил малость. Кто ж знал, что ты тут валяешься? — сообщил конь. Он старался говорить дружелюбно, но я отчетливо различал раздражение в его голосе. Огромный, значительно крупнее фекских сородичей или не сородичей, плотоядный, злой…
Перед глазами поплыл туман, окружающее начало стремительно терять четкость. В ушах громко зазвенело и, кажется… я грохнулся в обморок.
— Эй! Дивол, связался с маломерком. Это ж надо, чтобы так не везло!
Я медленно открыл глаза. Наклонившись и вплотную приблизив свою морду к моей, конь неласково сверлил взглядом удивительно синих глаз. Уши его подергивались.
— Не маломерок, — пробормотал я.
— А? Думаю, ты не дракон. Драконы не ведут себя так, — он сделал паузу, — неосмотрительно. Потому я решил, что ты, скорее, молодой куратор. Знаешь, дружок, похоже на то, что мы завязались в одну команду. И хотя я не готов к игре на таких условиях, но во второй команде значатся волкодлаки. Сейчас кое-кто торчит на их поле. Догадываешься? Они одинаково не любят и кураторов и анушка.
— А это кто? — все еще медленно соображая, поинтересовался я.
Конь отступил, давая мне возможность подняться на лапы. В его добрых глазах читалось намерение убить.
— Я. Пилон Черный Четвертый. Теперь, когда как надеюсь, ты полностью пришел в себя, скажи, какого дивола тут делаешь? — сухо спросил жеребец, фыркнул и прищурился. Зрелище щурящегося коня едва не повергло меня в новое забытье, но я сдержался невообразимым усилием воли.
— Мое имя Кайорат. Я попал в затруднительную ситуацию, а маленькие зеленые человечки помогали мне. Здесь меня должны были встретить. Второй из них. Но не встретил.
— Ага. — Глубокомысленно изрек Пилон. Он замолчал, склонил голову и, подергивая ушами, долго рыл копытом землю. Тем временем желудок грубо напомнил мне, что я давненько ничего не ел. Взгляд мой стал угрюмым и несчастным. Стоило посмотреть на здорового и упитанного коня, чтобы начать зло завидовать.
— Есть хочешь? — спросил конь, не поднимая головы.
— Да, — голос предательски дрогнул. Пилон задумчиво посмотрел на небо. Его верхняя губа приподнялась, обнажая длинные белые клыки.
— Мясо двуногих не сотворю.
— Не…не… надо двуногих, — испуганно забормотал я. Странно, недавно готов был клясться, что сожру любого подвернувшегося на пути фека.
— А чего?
— Мясо копытн…, - тут я заткнулся. Не хватало еще, чтобы Пилон заподозрил меня в каннибализме по отношению к его сородичам.
— Мяса. Говядины? Сырого?
— Ну…
Шмяк. Пролетев перед мордой, на землю упали две мясистые ноги.
Есть минуты, когда разум покидает даже самых цивилизованных и просвещенных. Пока я рвал мясо, рыча и брызгаясь кровавыми ошметками, Пилон пребывал в задумчивости и рассеяно поглядывал по сторонам.
— Спасибо, — искренне сказал я, чувствуя благодарность. Отношение к Пилону на моей чаше весов резко качнулось в лучшую сторону.
— Рыгнуть можешь, — сообщил Пилон, — но не смей засыпать.
Его своевременное замечание застало меня на пике зевка. Захлопнув пасть, я постарался изобразить живейший интерес. Пилон добавил:
— Ты не сильно то расслабляйся, Кайорат. Мы в паршивой ситуации. Не ровен час припрутся волкодлаки, и все, ставь свечку по двум лапушкам. А что тебе зеленый говорил? Ключ оставил?
— Говорил, что врата в мой мир поломаны, а отсюда можно попасть домой. Про ключи ничего, — растеряно сообщил я. Мой статус в глазах коня, видимо опустился еще ниже. Хотя ниже, по-моему, просто некуда.
— Негусто.
Пилон походил по площадке. Из-под его раздвоенных копыт во все стороны летели комья земли. Бурчание коня становилось все менее разборчивым. Чтобы не терять зря время, я занялся чисткой шкуры. А когда протряс перья, на землю упала маленькая зеленая загогулька.
— Это что? — Спросил Пилон, подходя. Я поднял загогульку за шнурок, на котором она висела. Болтаясь на когте, штучка выглядела еще меньше.
— Не знаю.
Конь наклонил голову и уставился на мой коготь. Его морда странно скривилась. Я испуганно наблюдал за плотоядным конем, как вдруг до меня дошло, что перекосившая его морду гримаса ни что иное, как ухмылка.
— А мы живем, маломерок! — весело произнес Пилон и стукнул копытом о землю, — Только не вздумай это потерять! — уж не знаю зачем, я внимательно всмотрелся в загогульку. Никаких секретов она не открыла.
— Что это?
— Наш пропуск домой. Эта фигня ищет ворота. Это ключ. Ну, — Пилон закатил глаза, — просто верь, Кайорат. Я помогу тебе, а ты мне. Лады?
Задумчиво прикрыв глаза, Пилон заржал. Всхрапнув, задергал головой, зашипел и несколько раз неразборчиво что-то пробормотал. Загогулька сорвалась с когтя, взлетела в воздух и неизвестным образом очутилась на моем ухе, болтаясь, как бирка. Ощущения, прямо скажем, ниже среднего.
— Зачем ты сделал это, Пилон? — обиженно спросил я, осторожно потрогав ухо.
— Чтобы мы ее не потеряли. Представь, что она просто приклеилась до поры до времени. Ладно, отрывай хвост от земли и пошли.
— Наверное, я скажу глупость, но куда?
Пилон продемонстрировал мне обе пары своих клыков.
— Маломерок, во-первых, уберемся отсюда как можно скорее. Во-вторых, найдем врата. Для этого нужно, чтобы ключ почуял дорогу, засветился и повел нас. Видишь, как все просто? Побродим в окрестностях, глядишь, он унюхает врата. Пошли.
Я, кряхтя, поднялся. Лапы болели невыносимо. Как и крылья. С другой стороны плюсы тоже есть — сыт, свободен и даже не один. Мое сомнительное счастье резво трусило впереди. Пару раз Пилон оглядывался и, наконец, остановился.
— Ну, что ты плетешься?
— Лапы болят, — робко ответил я. На самом деле они отваливались, и на тропе меня заносило, как подвыпившего грифона. Конь задрал голову к небу, и как мне кажется, мысленно от души выругался. Его синие глаза остановились на мне.
— Ладно, малыш, — ласково произнес он. Я испугался. Перед глазами мелькнуло блюдо, на котором лежит мое тело, посыпанное петрушкой. Пилон подошел ближе и, наклонившись, сказал несколько совершенно непонятных слов. Я смотрел на него, как надеялся, с предельным дружелюбием. Конь фыркнул.
