— Нда, — неразборчиво ответил Кэро и отложил палочки в сторону, — знаешь, ты портишь мне аппетит.
— Взаимно, — равнодушно ответил Янат и задумчиво подпер ладонью щеку. Его локоть едва умещался на краю столешницы, грозя сорваться, но парень совершенно игнорировал сей факт, — знаешь, они почти все имеют прошлое. Такое особое прошлое. Спасибо, что ты позволил мне порыться в чужом белье. Я нашел массу интересной информации обо всех, кроме тебя, пожалуй. Расскажи-ка мне Кэро сохо, почему твоя личность осталось для меня загадкой? Ведь ты был царственно щедр, когда под носом у Самойлова проносил досье тридцати исследователей.
— Что ты подразумеваешь под особым прошлым? — Птаирианец взял в руки вилку и, отломив ею кусочек пирога с наслаждением отправил его в рот.
— Трагедии, темные пятна, скандалы, совпадения, случайности. Эти люди лучшие из лучших. И они странные, нетипичные, пережившие горе или лишившиеся чего-либо в своей жизни, какие угодно, только не те, кем кажутся.
— Как ты, например?
Локоть Яна с грохотом соскочил с края стола, и парень резко выпрямился, чертыхнувшись сквозь зубы.
— Я профессионал. — Мрачно огрызнулся он и демонстративно поставил на пластик оба локтя. Его янтарные глаза потемнели, их взгляд стал жестким и бесчувственным.
— Да. Тебе тридцать. Подружки или друга нет, семья далеко, навещаешь ты их нечасто. Дважды за последние семь лет, если точнее. Напарница тебя бросила и гнилая отмазка, будто бы тебе совершенно неинтересно, что с ней произошло, должна идеально работать. Ты ведь одиночка. Сильный, скрытный, агрессивный. Но ты сказал, что прилетел сюда, чтобы найти ее. Да?
— Зачем ты лезешь мне в душу? Упорно лезешь, уже который месяц. Ты просто достал меня Кэро, этим маниакальным интересом! Лучше поговорим об Андреа, которая живет с мужем от силы месяц-два в году, а остальное время проводит по командировкам, выполняя часто бессмысленные задания. Она светится как маяк в ночи, и, черт возьми, она и вправду маяк. Эта теплота, что исходит от нее, сияющая печаль, топит лед в сердце. Она помогает кому угодно, кроме себя самой. Или Мальком, он душка, верно? Мужик сообразительный, хваткий и цепкий. Вовсе не похож на рассеянного маразматика, который смысл жизни видит лишь в бесконечном поглощении энциклопедий, написании диссертаций и бесчисленных экспериментах, исследованиях, операциях. Вместе с тем, а что мы знаем о нем? У него нет семьи, потому что двадцать лет назад на планете Тетра, колонии, где он проживал, приключился небывалой силы ураган. Научный городок практически смыло с острова. В живых остались считанные единицы. Наш доктор тогда полгода пролежал в больнице и ему до сих пор снятся кошмары. Двадцать лет, вдумайся! У него навязчивая идея, страх потерять близких, родных, друзей. Он держит всех на расстоянии, чтобы не сближаться и не пережить что либо подобное еще раз. Почему же тогда он согласился лететь на Навь? Планету, где только что пропали двадцать три человека? Что все они знают? Или чего не знаю я? А Жан, наш техник. Фафликанец, верно? Еще у него здоровенный шрам от затылка наискосок по спине. И один или два на груди. На самом деле, хрен его знает, сколько там у него этих шрамов. Фафлик не приемлет трусов. Планета до сих пор дикая. Мир агрессивных людей, особого менталитета, склада, кроя. Неважно, что смертность там чрезвычайно высока, колонисты любят свою родину какой-то яростной полусумасшедшей любовью. Их многочисленные табу, обычаи, восходящие к тысячелетней давности обрядам, ненависть к чужакам, что пытаются принести мир их бушующему дому. Плевать, что природа там сверхагрессивна, все от цветка до рыбы сожрет вас при малейшей возможности. Это родина героев. Настоящих людей. Он изгнан. Почему? Закрытая информация. Но мы понимаем, что уровень реакций и физической подготовки у Жана несравним ни с одним из нас, да? Его с руками отрывают везде, но он глубоко несчастный человек. Ибо родина сочла его недостойным. А ты Кэро сохо, что не так с тобой? По каким причинам ты здесь? Кроме этой твоей привычной болтовни про исследования.
Птаирианец больше не улыбался. Его черные глаза оставались непроницаемыми, а поза говорила о напряженности. Он положил вилку на стол и легонько кивнул.
— Хорошая работа, Ян. Вижу, что не зря рассчитывал на твою великолепную память и мастерство контактера. Имеешь право злиться. Мое преимущество бесит тебя, но главное другое. Ты по-прежнему лишь гадаешь, кто такой Кэро сохо Пта Эргос. Он твой друг, которому стоит доверять.
— Неужели, — Ян прищурился и зло скривил губы, — как мило. Я в бешенстве, Кэро. И когда узнаю, зачем, наши игры закончатся, обещаю.
— Это будет нескоро, Янат сохо. Давай сообщу тебе кое-что еще. Я получил доступ к документам. Такие забавные папочки со значком — совершенно секретно. Там личные дневники, наблюдения и биометрические данные предыдущих исследователей. Начал читать, и так, знаешь ли, любопытно. Рано или поздно им всем начинали сниться кошмары. Какие-то запутанные фантазии, бытовые сценки, милые пасторали, абстракции и обычные воспоминания о собственном прошлом. Но все сны проникнуты ужасом, печалью, одиночеством и напряжением. Невозможно поверить, что сон о дожде может довести человека до депрессии, верно? Однако я читаю отчеты и вижу, что он не мог справиться с состоянием угнетенности, тоски и мучительной печали. Пьет лекарства, каждый день фиксирует в дневнике новый сон о дожде. А в других документах, нахожу сведения, что этот же человек странным образом исчезает ровно через два месяца. Тебе, как, снятся сны, Янат?
— Как всем, — буркнул Ян, недоверчиво глядя на Кэро. Любопытство постепенно вытесняло гнев, — ты позволишь мне ознакомиться с документами?
— Самойлов настрого запретил подпускать тебя к ним, увы.
Кэро лукаво улыбнулся, заметив, что Шептунов хмурится и изо всех сил делает вид, что ему решительно плевать.
— Скажу тебе, Янат сохо, сведения можно добыть разными путями. Я ведь могу и не знать, что ты был в моем жилом отсеке, предположим послезавтра, в восемь утра, когда буду находиться на отчете Самойлову в центре. Поспешить и не закрыть дверь, да, кстати, могу забыть и заблокировать доступ к компьютеру, к папочкам с пентаграммой обезьянки.
Ян кусал губы.
— Милый ты милый, на гадюку похожий. Ты играешь мной как кошка мышкой. Почему?
— Ты мне очень нравишься, — серьезно ответил Кэро. — Я не разгадаю загадку один. Мне нужна помощь. Только не спрашивай, почему в своем бредовом озарении я выбрал тебя. Сейчас это ровным счетом не имеет никакого значения. А вот сны имеют. Нам пора. Жан машет рукой у двери. Зовет. Значит, оборудование и снаряжение подготовил. Ты так и не поел, Ян.
Янат равнодушно скользнул взглядом по подносу и махнул рукой.
— Какая уж тут еда. Пошли. Мне не терпится шагнуть за пределы базы. Я просто извелся. Мне срочно нужно почувствовать нечто новое. Я хочу познакомиться с Навью ближе.
14 глава
Их окружала какая-то хрупкая и странная тишина. Ян не мог понять, откуда у него вдруг появилось ощущение дискомфорта, смутной тревоги, давящей на виски. Все контактеры чувствовали это 'нечто': разлитое в воздухе напряжение, предчувствие опасности. Янату казалось, что в воздухе — сухом и жарком, потрескивающим от статического электричества, и заключается главная угроза для них. Людей охватывала странная тоска, словно впереди не ждало ничего хорошего, светлого, а ощущение собственной беспомощности вызывало глухое раздражение.
Стоял конец осени. Время немыслимой духоты, от которой теряешь сознание. Время сухих гроз, дьявольских спектаклей с молниями, грохотом, воем и визгом как из преисподней. Как будто вместе со своим господином выходили на охоту адские псы и неслись над миром огненной полосой, взывая к небесам диким плачем, заунывным, продирающим до костей.
Осень — полоса беспощадных ветров, которые тоскливо стонут, переходя в свист отвратительный для ушей. Они гонят по выжженной добела траве волны и треплют ее и прижимают к земле. Одной искры
