выдохлась и превратилась в хлещущий сухую землю ливень. Дождь шел сутки, а затем на небе появилось солнце, и установилась великолепная погода. В тот же день все, кого мучили непроходящие головные боли, вздохнули с облегчением, а Кэро получил прямой приказ от Малькома Деше, что его неприятно удивило. Ему было предписано собрать спасательно-поисковый отряд и найти, если это будет возможным, останки Робин Райт.
Жан готовил оборудование, пока Янат, Кэро и Матвей увлеченно беседовали, намериваясь обсудить маршрут, иерархию и поведение в условиях похода. Поскольку случилось ЧП, а инспектор был одним из официальных представителей следственного аппарата, он претендовал на роль ведущего, с чем категорически не соглашался Янат. Шантиец ссылался на особые обстоятельства, такие как знания, опыт и чутье профессионала, и напоследок заявил прямым текстом: 'Что инспектор осел, поскольку на месте не был, а рвется в командиры. Как можно представить себе ситуацию, что он поведет контактеров, уже прошедших этим путем один раз и сделавших пометки, если сам будет ориентироваться на показания приборов и их же записи?' Намечался грандиозный скандал.
Фафликанец, дважды заглянул в комнату, где происходила 'беседа', но так и не получив возможности вставить хоть слово, ушел. Кэро выдержал примерно полчаса, после чего мягко заткнул обоих спорщиков и сказал, что поведет сам, а распоряжаться ситуацией, по прибытии на место предполагаемой гибели Робин, будет Матвей, как представитель закона. Янат страшно оскорбился и замолчал. Впрочем, обида оказалась показной, поскольку он прекрасно знал пределы своих полномочий, но не мог сдержать порыв поразвлечься после страшно унылой недели. Однако нарываться на птаирианца Ян не хотел, поэтому благоразумно умолк, надувшись для виду. Матвей же еще долго раздраженно вздыхал и тихонько сыпал угрозами в адрес поганца.
Договорившись, они, наконец, вспомнили про Жана, и тут выяснилось, что того срочно вызвали в один из лабораторных корпусов, сломалось какое-то оборудование. Кэро попытался связаться с техником, но оказалось, фафликанец работает в закрытом биоблоке и не доступен. Вызвали его напарника, точнее помощника, недотепу Алека, который славился своей забывчивостью и умением портить, а не чинить. Пришлось положиться на его слова.
Собирались с не очень хорошим предчувствием, как-то долго и вяло. Быть может, птаирианец до последнего надеялся на приход Жана, которому доверял куда больше, чем Алеку. Если бы не поджимало время, не подстегивал категоричный приказ Деше (читай Самойлова), Кэро отменил бы поход в тот день. Слишком уж много неприятных зацепок преследовало их с утра. Потом стало понятно, что тянуть дальше некуда, и они выступили, а когда проходили сквозь силовое поле, случилось еще одно досадное происшествие. Янат смог преодолеть пленку лишь со второй попытки, но времени разбираться, что произошло с его биокодом уже просто не оставалось.
Обстоятельства складывались на редкость неудачно. Согласно правилам, Янат должен был вернуться на базу, и до выяснения причин сбоя ее не покидать. Если бы он так поступил, поход пришлось бы гарантированно отменить, так как по тому же самому уставу запрещались одиночные вылазки за пределы базовой станции. Кроме того, поисково-спасательные отряды должны были состоять не менее чем из трех человек. Янату показалось, Кэро даже рад всем этим препятствиям, но Матвей принялся горячо убеждать его в том, что нет ничего страшного в таких сбоях, особенно после бури. Суеверность не сочетается с эффективной деятельностью — давил и давил он. Птаирианец сомневался, время шло, и Ян выступил на стороне инспектора, так как ему была невыносима мысль снова отправиться на грядки. Кэро сухо заметил, что Янат единственный, с кем дважды на пустом месте случаются неприятности, на это Шептунов справедливо заметил — он жив, в отличие от Робин Райт.
Кэро сдался. Совпадения не выходили из головы, он напряженно всматривался вдаль, упорно сопротивляясь инстинктам. Внутреннее 'Я' во всю глотку орало поворачивать назад, и это был первый раз, когда Кэро проигнорировал предупреждение.
Никто не верил, что Робин могла выжить в буре, тем более она ушла в ее разгар. Им вообще повезло получить сигнал с коммуникатора. Прибор смог уцелеть, но пластик не живая плоть. Еще более удивительным оказалось место, где поисковик засек его. Хотя кое-кто, а именно Янат, склонен был думать, что это то, как раз не удивительно. Именно там побывали контактеры во время своей первой вылазки, там Ян видел глаза навьи, там все эти годы люди пропадали чаще, чем где-либо еще. Отряд направлялся к озерам.
Солнце стояло в зените.
Шли знакомой дорогой. Сначала по равнине, потом через лес. В степи зеленые пятна еще отчетливее проступили сквозь бурые проплешины мертвой травы. Живительный дождь эликсиром бессмертия смочил уста погибающей земли и вдохнул в нее новую жизнь. Наступала зима.
Лес встретил их неприветливо, чавкающей под ногами грязью и ядовитыми красками. Он стремительно просыпался. Деревья выпускали из почек клейкие усы, подвижные и яркие, пучки круглых листьев и тонких игл. Распускались цветы, повсюду разрасталась плесень всех цветов радуги, окутывая пушистой ватой стволы и кустарники. Чужеродная флора пугала буйством и причудливостью форм. Янат был немного удивлен тем, что по пути им встречаются лужи, почва запомнилась ему слишком уж сухой.
Настроение Шептунова менялось стремительно, то на восторженное, то на унылое, встревоженное. Ему не хотелось видеть останки малиновки. Ян помнил ее высокой девушкой с прозрачно голубыми глазами, в которых плескалась безмятежность. Больше почти ничего не всплывало в памяти. Кажется, она была ксенобиологом и занималась растениями Нави. Он не помнил, да и не хотел вспоминать, честно говоря. Смерть редко бывает приятной, тем более для исследователей. Их работа такова. Нужно быть готовым к непредсказуемым событиям, к случайностям и трагедиям. Другое дело, терять друзей гораздо больнее, чем незнакомцев.
Они подходили к Вырею (так называлось озеро) медленно и осторожно. На берегу могли находиться не только останки человека, но и привлеченные ими хищники. Между деревьями уже виднелся берег, отсвечивала ультрамарином вода, как вдруг Матвей издал приглушенный писк и хлопнулся на землю. Кэро и Ян немедленно повалились следом, а только потом, несколько мгновений спустя, медленно подняли головы. Матвей ткнул пальцем в направлении озера и аккуратно отполз за ствол дерева. Янат прищурился, не очень понимая, куда тычет инспектор, а когда увидел, непроизвольно шарахнулся назад. Потом тихо-тихо выдохнул и медленно переполз ближе к инспектору, прячась за естественной преградой из толстых, чешуйчатых сиреневых жгутов.
Они внимательно и осторожно искали эту угрозу в небе, совершенно не предполагая, что она оттуда переместится на землю.
По берегу, грузно переваливаясь с ноги на ногу, ходил купин.
Янат с жадным интересом, смешанным со страхом, разглядывал птицу. Одно дело видеть такое создание в трехмерной проекции, даже самой великолепной, другое — в двух десятках метров от себя. Купин не спешил. Его явно что-то заинтересовало на земле. С высоты своего немалого роста он внимательно всматривался, склонив большую, лишенную перьев голову набок. Огромный массивный клюв он примостил на мясистом выступе шеи, лишенной перьев, и мягко переступая тонкими жилистыми ногами, издавал низкие гортанные звуки, похожие то ли на хрип, то ли на храп.
— Ты видишь эту тварь? — Одними губами прошептал Матвей, продолжая коситься глазами на купина.
Янат кивнул. Его больше интересовало, что разглядывает птица.
Купин задрал голову вверх, вытянув шею, издал хриплый крик, после чего как-то странно закурлыкал, опустил голову почти к самой земле и замер. Оперенье на его груди отсвечивало нежно голубым, а спина, крылья и хвост имели темно-зеленый цвет, в ядовито фиолетовую крапинку. Короткое, сбитое туловище, с выступающей вперед 'грудкой' и полураскрытыми крыльями замерло, будто бы купин прислушивался или раздумывал о чем-то.
— Ума не приложу, как эта дурища вообще летает… да ещё и с добычей… — вновь раздался взволнованный шепот Матвея. Видимо от волнения на него напал словесный понос. Кэро неодобрительно посмотрел в их сторону, провел ребром ладони по шее, а затем приложил палец к губам. Но Погодский не мог заткнуться. Янат заметил, как побледнело его лицо, бисеринки пота на лбу. Он подумал о том, что привело на Навь человека, явно ни разу не бывавшего в таких ситуациях. Неужели тот мнил себя бравым солдатом без страха и упрека? Но ведь все видели, что ждет их на Нави. 'Откуда такая беспечность?' —
