назад, ощущая в животе какую-то неведомую волну, поднимающую его на свой гребень и с силой швыряющую вниз. Как будто в мозгу что-то заклинило.
Когда Ян снова повернулся к навьям, они смотрели на него уже с опаской. Один покосился на девушку-русалку, но та явно не горела желанием выполнять молчаливый приказ и попыталась привлечь внимание Шептунова:
— Нам нужно уходить. Вставай!
— Нет, — вяло помотал головой Янат, — я должен похоронить его.
— О нем позаботятся! — в голосе навьи зазвучали истерические нотки.
Один из мужчин навий подошел к ней и взял из рук ядовитую ветку.
Янат не умел драться. Он знал несколько приемов самообороны, был гибок и юрок, но против опытного противника не выстоял бы дольше нескольких минут. А сейчас он, кроме того, просто плохо соображал.
Он слышал какие-то звуки, но очень далеко, как будто из колодца. Еле-слышное шуршание, вздохи, плач.
Этот плач и заставил его сосредоточиться, собраться силами и открыть глаза. Было темно или казалось, что темно. Звуки стали чуть отчетливее, но ненадолго. Они приближались, потом в голове начинало бухать, как если бы кто-то поместил голову Яната в огромный колокол, что просто сводило с ума. Кажется, его рвало, но сил подняться, да и даже пошевелиться не было вовсе. Ян чувствовал, как мотается голова, как кто-то поворачивает его тело набок. Потом к неясному фоновому шуму добавились новые звуки. Плеск воды. Определенно, он.
Неопределенное время спустя, Ян ощутил качку, и что-то жесткое под спиной. Словно его положили в лодку и отправили в плаванье по реке мертвых. Мутные виденья превращали слепое путешествие в страшное приключение, полное галлюцинаций, неясных шорохов, всполохов света в темноте и кошмаров, не покидающих ни на миг. Он то проваливался в липкую, обволакивающую бездну, то мучился головной болью — иссушающей, дикой, выматывающей до рвоты. Порой, чудилось, что кто-то поит его неземной сладкой амброзией, а затем тихо плачет над безвольным телом. К Янату приходили образы, большей частью размазанные и нечеткие, но иногда он узнавал лица людей, которые о чем-то пытались сказать, а затем растворялись в черном тумане.
Но однажды, он уснул и ничто не тревожило его сон, а проснувшись, четко увидел склонившуюся над ним навью. Ян вздрогнул, она отпрянула и удивленно спросила:
— Ты видишь меня?
— Вижу, — чуть заплетающимся языком ответил Янат. Он закашлялся, и русалка зачерпнула чашкой воду прямо за бортом лодки. Действительно лодки, которая не оказалось игрой его воображения как многое другое. Шептунов отодвинул руку навьи и приподнялся на локте, оглядываясь. Он сразу и не понял, где находится. Да, вроде бы тоннель, но какой-то неровный. Высокие своды обрывались вниз наростами, а где- то черными дырами трещин ввинчивались в потолок. Естественные пещеры уходящие длинными ходами вдоль русла реки? Все пространство от края до края широкого прохода занимала вода, а они плыли по ней в большой лодке-долбленке.
— Где мы? — спросил Ян.
Навья молчала.
Янат подождал для приличия и решил попытаться договориться.
— Понимаю, нет причин мне доверять. Однако задумайся, мы находимся в одной лодке и плывем по реке в неизвестность Я — чужак, да, и вполне понятно, почему меня не хотели видеть в городе. Я опасен для твоего народа чем-то кроме любопытства? Конечно, мы пытались каким-нибудь образом связаться с вами, но с мирными целями. Все, что произошло — случайность, недоразумение. Никто не хотел нарушать табу и лезть без приглашения. Ты знаешь это лучше меня, иначе, зачем бы земле спасать наши жизни твоими руками? Может быть, злишься, что мы невольно стали виновниками твоего изгнания? Но могу ли я отвечать за ваши обычаи и законы? Не забывай, мой друг умер, а я даже не смог достойно похоронить его. Не знаю, что с ним произошло, но его гибель тяжелая утрата и потрясение для меня. Единственное, что я пытаюсь сейчас сделать — заключить перемирие. Оно нужно нам обоим. Так безопаснее в пути, никто ведь не знает, что ждет за поворотом. Ты считаешь меня недругом, но мы можем быть спутниками. Ты бывала здесь раньше? Знаешь дорогу? Ответ — нет? Тогда что ты теряешь, начав сотрудничать со мной? Если бы хотела убить, сделала бы это раньше, просто вытолкнула из лодки. Но ведь я чувствовал, как ты выхаживаешь, поишь, заботишься. Страх мучает и меня, поверь. Я тоже боюсь неизвестности, а выжить одному гораздо труднее, чем вдвоем. Мы можем притворяться врагами, когда доберемся до места.
Навья по-прежнему хранила молчание. Ян не стал давить и просто рассматривал места, которые они проплывали. Он был несколько растерян и еще не разработал стратегию поведения в получившейся ситуации. К тому же его тяготила неизвестность и раздражала упертость русалки. Даже имени ее не узнал. Однако с другой стороны у Яната существовали проблемы поважнее фанатички. Конечно, можно было бы поинтересоваться, как добирались до места другие изгнанные, но по идее, навья этого знать не могла. Как ни крути, оставалось приспосабливаться.
В лодке лежало короткое весло, перекидная сумка навьи и какой-то тюк. Янат ужасно хотел есть, и придумывал способ снова подкатить к совершенно не реагирующей на него русалке по поводу пищи.
Подземная река несла их быстро, видно течение ее было достаточно сильным. Стены покрывали известковые подтеки, наплывы и белоснежные нити сталактитов. Бахрома свешивалась и с потолка, плиты его то спускались ниже, нависая практически над головой, то уходили вертикально вверх неровными гранями. В ровном тусклом свете грибов, которых стало значительно меньше, эти переплетения создавали странные иллюзорные эффекты, совершенно фантастические по красоте и величию. Наверное, из-за течения, в воде не светились растения, которые так чудесно оживляли источники в городе. Контраст между темной шепчущей водой и мерцающими сталактитами, змеящимися трещинами в скале и шарами грибов был резким и впечатляющим.
Янат с неприязнью подумал о яде, который недавно тек по его жилам и кошмарах, что преследовали его. Если бы не быстрая регенерация, которая достались ему от генетически измененного организма матери шантийки, кто знает, как бы отрава повлияла на здоровье. Узнать бы, сколько он находился не в себе? По- видимому, невольная компаньонка тоже несколько удивилась тому, как быстро он очухался, но ее реакция не ответ на вопрос. Янат мысленно с досадой посетовал на несговорчивую русалку. С навьей нелегко будет найти общий язык. Он вздохнул и спросил:
— Если я скажу, что очень хочу есть, ты соизволишь снизойти до разговора со мной?
Русалка на минуту задержала на нем взгляд темных глаз и неохотно ответила:
— В воде съедобные водоросли, ракушки. Надо подождать.
— Подождать чего?
— Озера. Скоро.
Яна раздражала манера навьи выдавать информацию по капле, но он пытался быть терпеливым и сдержанным. В голове все еще оставался легкий туман и неприятный привкус во рту.
— Там мы сможем отдохнуть?
— Да.
— Послушай, эти дни…они были тяжелы для нас обоих. Возможно, я был несдержан в эмоциях, но мой друг умер, а это тяжелое испытание. Знаешь ли возникает масса вопросов о событиях прошлого.
— Нелегко найти ответы на некоторые вопросы, — произнесла навья и снова погрузилась в молчаливое оцепенение.
— Погоди-ка, а ты не думала, что на некоторые вопросы вообще нет ответов? — поинтересовался Янат, начиная понимать, что к чему, — Иной раз, нужно просто двигаться по течению и принимать жизнь как есть, не искать в ней особого смысла. Что тебе или мне дадут бесплодные рассуждения? Нам нужно просто выжить, не так ли? Мы одиноки, оторваны от привычек, знакомых, мира наших иллюзий. Не отталкивай меня и не ищи во мне врага, а? Давай начнем заново, будто едва познакомились. Нам необходимо быть на одной стороне, хотя бы какое-то время.
Навья отвернулась и снова уставилась вперед, по ходу движения лодки. Янат тихо скрипнул зубами. Ладно.
