Еще Ян отметил сандалии. Первая увиденная им на ногах русалки обувь. Уделив внешности собеседницы достаточно внимания, Янат немного взбодрился. Он все еще испытывал острое чувство неловкости из-за того, что его застали врасплох, и жаждал реванша.
— Ты будешь говорить со мной о чем-то важном? — спросил он, деловито поправляя одежду. Ткань практически высохла.
— Илье велели уходить, — быстро произнесла навья.
Шептунов не сразу понял, о чем толкует русалка. Лишь сообразил, что перед ним, похоже, та, кому он обязан жизнью. Впрочем, идти без Кэро Янат никуда не собирался.
— Я жду друга. Желтую кожу. Когда он вернется?
Навья полностью проигнорировала вопрос, видимо, обдумывала дополнительные аргументы. Немного помолчав, она повторила:
— Ты, странный, должен идти за мной. Я поведу тебя к потомкам.
— Ты ничего не напутала? — спокойно спросил Янат, — до тебя приходили старейшины и пообещали, что мы покинем город вдвоем с напарником. Я не хочу заставлять его волноваться или искать нас. Давай дождемся его возвращения, он скоро придет, я думаю. Ты ведь должна проводить обоих?
— Я не напутала. Мне приказали отвести немедленно тебя.
— Погоди, но я и не собираюсь нарушать обещания. Старейшина говорил о двоих. Прошу, уточни, почему теперь речь зашла обо мне одном. Этот человек мой друг, его судьба связана с моей. Мы пришли с миром и никому не пытались причинить вред. Не искали тайн, не нарушали табу по своей воле. На нас напал купин, птица. Мы стали жертвами обстоятельств, но по-прежнему хотим лишь мира и понимания.
Навья еле слышно выдохнула, словно препирательства доставляли ей физические муки, и вынула из привязанного к поясу кошеля какой-то сучок изогнутый как коготь.
— Это кусок ветви, который отломили днем, — убеждающее произнесла она, — видишь сок на месте слома? Он заставляет человеков быть послушными и мирными. Такие растения растут в лесу и очень ядовиты. Если царапнуть кожу, через короткое время ты станешь очень послушным, а потом потеряешь сознание и уснешь.
— Да, ты можешь поступить так. Но зачем? — стараясь проявлять максимальное дружелюбие, произнес Ян, — Разве я нарушал данное слово? Я выполнял все просьбы и шел с открытым сердцем, ничего не пряча за пазухой. Почему мне нельзя увидеть друга? Я понимаю, что вы были добры к нам. Поверь, я очень ценю эту доброту. Однако Желтая кожа мой друг, его судьба важна для меня. Я просто не могу уйти, не узнав причин.
— Без разницы, — подозрительно безучастно ответила навья.
— Хотя бы объясни, — попросил Ян, отгоняя непонятную тревогу, — почему они так внезапно передумали?
Навья вздохнула, словно ей приходилось взять на себя неприятную и непредсказуемую обязанность.
— Ты не можешь дождаться друга, потому что он умер. Земля убила его.
21 глава
Если ты кому-то отдаешь свои крылья, то соглашаешься с тем, что больше никогда не сможешь летать.
Янат был бы рад хоть какой-нибудь своей реакции. Но дело было в том, что поначалу он ничего не почувствовал и не поверил ни одному слову навьи, настолько сильным оказалось потрясение. Раньше Шептунов ни с кем не сближался настолько, чтобы начать открываться, а Кэро удалось найти в его стене брешь и заставить посмотреть на свою жизнь под другим углом. Нет, мир не рухнул в бездну. Нет, время не остановилось, но вовсе не потому, что Янату было все равно. Ему никогда в жизни не было настолько не все равно. Он почувствовал ужас, когда эгоистически осознал, что Кэро ушел из жизни, так и не совершив своей великой миссии, не вытащив его, Яна, из пропасти одиночества и агрессии. Нечестно, несправедливо. Обыкновенно.
Янат даже не осознавал, насколько его переживания далеки от трагедии потери человека, которого он уже начал считать другом. По привычке, скорее, он переводил стрелки, считая предателем Кэро, как будто тот мог что-либо изменить. Словно от него зависело: бросить Яна в одиночестве в подземном городе с уязвленным самолюбием или восстать из мертвых и вести его за ручку к свету осознания.
Постепенно, Ян успокоился. Навья по-прежнему терпеливо ждала в своем углу. Наверное, вид угрюмого лица и опущенных плеч таки произвел на нее впечатление.
Шептунов считал себя человеком достаточно жестким, вздорным и уж точно несдержанным. В этом плане иллюзий он не питал и относился к себе реалистично, хотя порой играл на собственной репутации специально. Походило на замкнутый круг. Чем сильнее он старался производить впечатление сволочи, дабы скрыть комплексы и страхи, тем больше усилий приходилось прилагать к подтверждению. Чем невыносимее Ян казался со стороны, тем хуже себя чувствовал, и тем уязвимее становилось его положение. Ему мерещились заговоры, усмешки за спиной и злобные интриганы, как настоящему параноику. Он возводил еще более толстую стену, огораживаясь от реальности, и сильнее запутывался в фантазиях, порой полностью выпадая из реальности.
С появлением Кэро стена начала стремительно разрушаться, но вместо глобального пустыря на ее месте в созании, Ян обнаружил, что начал меняться сам. Перемены пугали, но определенно шли на пользу. Некоторые люди на базе даже перестали считать его невыносимым выскочкой.
Впрочем, теперь, вероятнее всего, его ждал откат к прежнему образу жизни. Янат был растерян, одинок и зол. Он умел выживать, но для этого следовало надеть маску сволочи, а почему-то не хотелось, совершенно не хотелось.
— Я должен увидеть тело.
— Невозможно, — вышла из медитативного состояния навья.
— Я должен попрощаться. Вы ведь чтите предков, родных? Проводите обязательные для земли обряды? Моя вера обязывает попрощаться с близким другом, иначе ни ему, ни мне не будет покоя за краем.
Русалка задумалась.
— Посиди, — сухо обронила и вышла. Янат проводил ее взглядом. Он очень надеялся, что глупая затянувшаяся шутка будет прервана, и скоро они увидятся с Кэро. Пускай их даже разлучат, но знать, что птаирианец жив — верить в возможность встречи. Целей же Ян добиваться умел.
Ждать пришлось долго. Янат был терпелив и сдержан. Он откинул прочь все потребности организма, голод и усталость и надеялся на достойное вознаграждение. Наконец, навья вернулась и не одна. С ней вместе вошли несколько мужчин навий, которые выглядели весьма недружелюбно. Ян понятия не имел, насколько глубоки корни неприязни в аборигенах к людям, но теперь хотя бы знал основную причину. Прошло много лет, а откровенная враждебность, на его взгляд, возросла, а не уменьшилась. Или так крепка родовая память, культивирующая ненависть к пришельцам, или дело в чем-то другом. Интересно в чем?
Тут Ян разглядел то, что принесли мужчины. Тело.
Униформа, длинные ноги в знакомых ботинках, желтая, безвольно свисающая рука. Янат хотел сглотнуть и не смог, словно комок застрял в горле. Навии осторожно положили тело на пол и отошли. Их лица казались спокойными и равнодушными масками. Ян не знал, какое у него сейчас лицо, но надеялся, что такое же. Он сел на корточки и дотронулся до руки птаирианца. Тело уже успело остыть. Чужое, холодное, одеревеневшее, похожее на большую куклу.
— Как это произошло? — спросил Шептунов, поднимаясь. Ему не ответили, и он снова присел на корточки, вглядываясь в лицо друга. Это не мог быть Кэро. Не мог. В голове что-то крутилось, догадки, мысли, огрызки каких-то предположений, ощущений на уровне интуиции, но связно думать не получалось. Ян опустился на колени, прикоснулся к лицу Кэро, не понимая, что с ним происходит. Он и раньше видел трупы, такова работа. Всякое случалось, но никогда его так не пронимало. Он легонько покачивался вперед
