— Не стыкуется, Кэро, — мрачно возразила Шептунова, в которой ярость кипела как вода в чайнике. — Положим даже, эта девчонка приставлена ко мне. Положим, они маскируются среди людей и ставят опыты. Должно быть что-то еще. Мало для столь глобального проекта. Значит все те бедолаги, уходившие в никуда, погибшие от когтей купинов и в бурях пошли на зов навий, как куклы? Все мои сны насылает закадычная подружка Мусса? И так вот просто и понятно? Но ведь планета им давно принадлежит, а людей почти не осталось…
— Ну да, не все так просто, не все лежит на поверхности. Это напоминает мне цепную реакцию, каждое звено связано с предыдущим. Пока я находился у навий, они неплохо обращались со мной. Они обещали, что ты будешь в безопасности, жива и здорова. Мне пришлось принять их условия, позволить им разыграть спектакль с моим трупом, то есть труп был, но не мой. Старик навий. Они знали, что я имею возможность проверить их слова, так как завязан на тебя эмпатически. Кое-что в моих словах было правдой, кое-что ложью, неважно, проверить они не могли. Видишь ли, Ян, далеко не у всего есть разумное и логическое объяснение. Здесь была страшная война, но никто не знает, что послужило ее причиной. Быть может, предки этих навий были куда могущественнее, может быть, это они натравили людей друг на друга, предпочитая умереть, но не покориться. Здесь масса неизученных явлений, а места, где есть такое вот излучение, влияющее на психику людей, почти не изучены. Мы просто предполагаем, что они есть. То, что я видел под землей, увидят ли когда-нибудь люди? Но как? Кто пустит их в святая святых? Уж точно, при нынешних реалиях и жестких законах, охраняющих аборигенов, никто не позволит повторять ошибки прошлого, значит, свои тайны навьи в ближайшем будущем сохранят почти без усилий. Доказать, что это они зовут людей, убивая или похищая их, трудно. Практически тупик.
— То есть, у нас нет ничего, кроме предположений и пережитого тобой.
— Фактически. Тем не менее, я думаю, все еще сложнее и запутаннее. Какова вероятность, что люди все же построили устройство, преобразователь природного излучения и опробовали его на навьях? Получили стабильно высокий отклик и спровоцировали войну именно этим? А что, если какое-то из устройств еще работает? Цепь взаимосвязей, Ян. Устройство влияет на навий, навьи на людей. Они серьезно верят в своих богов, в землю, в больную богиню, которая когда-то сошла с ума, но которой они следуют, выполняя ее приказы неукоснительно. Я был свидетелем этих молчаливых приказов в зале шептунов. Им почти невозможно не повиноваться. И то место, откуда исходят эти посылы, где-то неподалеку. Возможно, в городе, помнишь, за рекой? Когда-то там был мегаполис, огромный научный центр. Мы пытались изучать его, но из-за колонии купинов, которых запрещено истреблять, так и не смогли сделать это как следует. Думаю, устройство, которое навьи считают своим богом, которое шепчет им в пещере и является катализатором многих поступков как навий, так и людей, там, очень глубоко под землей. Но мы должны проверить наверняка.
— Прямо сказочка про козявочку, — саркастично подытожила Янат, — ладно, складно, но не более чем твои фантазии. Даже идея про навий и гипноз выглядит правдоподобнее, чем бог в машине.
— Ну, — Кэро пожал плечами, — ты все увидишь сама. — Через пару минут я снова стану блондином, но стану ли им на самом деле? Многое совершенно не то, чем кажется на первый взгляд.
— Предположим, твоя теория окажется правдой. Как это поможет нам сейчас? Мусса продолжит насылать кошмары, но откуда она может знать об Инге? Я вспомнила свою жизнь до деревни, поймет ли она и сдаст ли меня Самойлову? И кто он? И где искать Ингу? И где твой навий сторож? И вообще, что теперь?
Птаирианец поднялся с постели, протянул руку Янат и ответил:
— Теперь, ты принесешь мне поесть. А потом, мы начнем готовиться к побегу. Для чего нам понадобиться твоя милая Мусса.
34 глава
'Ненависть, злость, обида — сильные чувства. Те самые, которые могут менять соотношение сил в мире и сам мир, противовес 'вечным ценностям' — любви, надежде, прощению. Они ничуть не меньшие мотиваторы, нежели кружево слов, сахарная вата о всеобщем мире, воспетом поэтами. Ярость боли, циничная жесткость злости, грозная волна ненависти или обиды — эти чувства могут жить долго, почти бесконечно. Они не устают, не выдыхаются, а привкус их с годами не становиться мягче или приятнее. Они не перегорают, не перерождаются, не тускнеют. Поднеси спичку к застарелой обиде и уязвленная когда-то гордость взметнется столпом горящих искр, заставляя испытать адские муки всех вокруг.
О, как сладка месть! Ее кровавый букет состоит из тонких полутонов предвкушения, терпеливого ожидания, и, наконец, полноценного возмездия. Что еще также пьянит, будоражит, волнует?
Люди могут быть какими угодно внешне: добрыми, терпеливыми, прощающими, но каждый из них таит внутри зверя разрушителя, хищника, готового сидеть в засаде часами за 'аз воздам'. Доберись до внутренней границы, до точки, красной кнопки любого и терпение его кончится. Доброта, любовь, верность, терпение, надежда, вера — кончатся. Проснется монстр, имя которого — Возврат.
Мягкость — глина, из которой руки творца лепят беззащитность преданности. Но никто не может дать больше того, на что способен. Мягкость создает видимость наполнения, скрывая пустоту, и порождает горечь осознания — все самообман.
Ожидание большего приносит жесточайшее разочарование. Кажущаяся недооцененность становиться символом внутренней обиды, неоправданных надежд и желания открыть глаза обидчику, заставить его страдать, мучиться сознанием вины и искать искупления. Иллюзия — приводящая к накоплению гнева и мучительному процессу переживания ситуации раз за разом, в надежде на справедливое возмездие высших сил, судьбы, совести, равновесия. Пустота — понимание тщетности усилий и беспомощность эго перед жизнью в ее банальном проявлении 'так уж вышло'.
Страдания обидчика еще могут привести к прощению, благополучие — лишь к затаенной злости на рок, несправедливость высших сил, жизни, наконец. Тупик — место, в которое мы сами загоняем себя, не имея сил простить, и не умея воздать по заслугам. Метания униженной души, зачастую униженной не кем- то, самим собой, ложной ценностью обидчика и его ролью в собственной судьбе приводят к снежному кому саморазрушения и самоуничижения, бесполезного и уничтожающего мир вокруг.
Если мстишь — мсти. Если не можешь — позволь уйти лишнему, избавься от иллюзии, убери из своей жизни то, что не имеет никакой ценности, осознай, что не он обидел тебя, а ты сам. Исчезнет причина, исчезнет и следствие. Невозможно поддерживать огонь ненависти к тому, кого просто нет'.
Мужчина отложил книгу в сторону и зябко поежился. Зима вступала в права. Сегодня в доме совсем холодно, комната плохо и медленно прогревалась. Достаточно затопить, как следует, и тепло вернется в помещение, но дров осталось совсем мало. Он растягивал их, как мог, отодвигая неизбежное, однако рано или поздно они должны были кончиться.
Мужчина поднялся, подошел к закрытому кусками фанеры окну и осторожно выглянул в щель. Незнакомец снова стоял напротив дома. На нем была куртка с капюшоном, плотно надвинутом на лицо.
Человек приходил сюда ежедневно, стоял вот так вот и смотрел на окна.
Мужчина сглотнул. Ему было не по себе. Он не знал, почему то чего он так ждал последние годы и на что так отчаянно надеялся, принесло не радость, а страх. Никакими причинами не мог он объяснить свой всепоглощающий, леденящий, парализующий ужас перед человеком стоящим у дверей. А ведь незнакомец не пытался войти или заговорить. Просто стоял перед крыльцом и ждал. Проходило несколько часов, затем он куда-то исчезал, чтобы снова объявиться уже на следующий день, и на следующий…
Мужчина не знал, отчего незнакомец так ведет себя, но это его совершенно не интересовало. Он хотел остаться, как прежде, среди пустых домов, прогуливаться по обычному маршруту, смотреть на небо и думать о своем полном и всепоглощающем одиночестве.
О, мечты, которые имеют тенденцию сбываться…
Мужчина кусал губы, поджимал нижнюю, не замечая, как подрагивает подбородок и трясущейся рукой опирался на облупленный подоконник. Подсматривал в щель, непостижимым образом зная, что тот,
