— Трудно сказать,— усмехнулся Рожнов.— Не забывай — это маленькая кавказская гостиница. Скажи спасибо, что еще фамилию постояльца записали. Когда-то я был в Лагодехах,— мечтательно произнес Рожнов.— Какой там базар! Обязательно посети. С гостиницей, местным уголовным розыском, родней Тетрадзе — решай сам, можешь всем этим и пренебречь, а вот базар надо посетить. Какие там орехи! Мешками стоят… И что самое удивительное — покупают мешками!
— Мешок — не знаю, но пару килограммов привезу,— пообещал Демин, поднимаясь.
— Думаешь, это очень много — два килограмма? — невинно спросил Рожнов.— Там самые дешевые орехи Не разоришься и на трех килограммах.
— Даже сейчас, в марте?
— Особенно в марте. Они за зиму просохли, стали легкие, ломкие, шершавые, их на килограмм идет столько… О! Возьмешь в кулак,— Рожнов посмотрел на свою ладонь так, словно на ней уже лежал крупный грецкий орех,— возьмешь вот так, сдавишь, и он хрустит, кожура лопается, раскалывается, а внутри мерцает золотистый плод, знаешь, будто мозг с хорошими глубокими извилинами.
— Уговорили, Иван Константинович. Только насчет мозга — напрасно. Когда говорят про мозг в хрупкой скорлупе, у меня возникают другие мысли.
Подобные командировки были нечастыми, и Демин откровенно наслаждался перелетом в Тбилиси, с волнением смотрел на проплывающие внизу вершины Кавказского хребта, кто-то из знающих пассажиров показал на одну из вершин, и по самолету прошелестело слово «Казбек». Демин тоже не удержался от того, чтобы с почтением произнести это слово, но тут помимо его воли вершину заслонили печальные глаза Тетрадзе и уже не покидали его, когда он пересекал на автобусе всю Грузию с запада на восток, приближаясь к небольшому грузинскому городку с непривычным названием Лагодехи.
На автовокзале, едва Демин вышел из автобуса, к нему подошел маленький смуглый человек в громадной фуражке с неизменными усами. Протянув сухонькую ладошку, он спросил:
— Товарищ Демин?
— Точно. Здравствуйте.
— Очень рады, что вы приехали. Мы вас ждем. Моя фамилия Мамукелашвили. Будем работать вместе. В гостинице заказан номер.
— В той самой, где останавливался Нефедов?
— У нас одна гостиница. Вот машина, прошу вас,— Мамукелашвили предупредительно раскрыл дверцу.
— Что-нибудь удалось установить? — спросил Демин уже в машине.
— Я думаю,— Мамукелашвили помялся, прикидывая, как вежливее ответить,— может быть, мы будем сначала кушать, а потом работать?
— А если одновременно?
— О! Наш начальник в таких случаях рассказывает об одном плакате, который он видел в Америке. Висит у дороги плакат такого примерно содержания… «Водитель, если ты одной рукой обнимаешь девушку, а другой ведешь машину, знай, что и то и другое делаешь плохо».
— Очень правильный плакат,— ответил Демин.— Убедительный.
— Мы немного подготовились к вашему приезду,— как бы мимоходом заметил Мамукелашвили.— Товарищи уже ждут… И… будет хорошо, если мы сначала немного познакомимся… Это всегда хорошо.
— Ну что ж, мне остается только подчиниться местным обычаям.
— Это не местные обычаи,— с осуждением сказал Мамукелашвили.— Это всеобщий закон. Его все должны соблюдать, хотя некоторые,— он сделал презрительную гримасу,— уклоняются. О! Лучше бы они другие законы нарушали. Этот закон нельзя нарушить. А чтобы очистить вашу совесть, могу сказать, что горничная в гостинице вспомнила этого Нефедова. Он был очень невежливый и очень высокий.
— Это он,— коротко сказал Демин.
Двухэтажное здание гостиницы с козырьком над крыльцом и дребезжащими дверями было окружено зарослями каких-то кустов. Демин направился было к окошку администратора, но Мамукелашвили взял его под локоть и провел прямо к лестнице на второй этаж. Номер оказался просторным, может быть, даже излишне просторным. Посреди комнаты стоял круглый стол, уставленный фруктами, виноградом, были здесь и столь любимые Рожновым грецкие орехи. Демин не удержался, взял один — орех оказался непривычно крупным и легким.
— Пробуйте, пробуйте, товарищ Демин,— услышал он голос позади себя, в номер входил плотный человек в форме майора милиции. Пожимая руку, Демин отметил, что ладонь его почти такая же крупная и сильная, как у Рожнова.— Чикковани,— представился вошедший.— Надеюсь, не обидитесь за то, что поселили вас в том номере, в котором ночевал Нефедов?
— Он останавливался здесь? — Демин уже со значением осматривал номер.
— Очевидно, у человека были деньги, номер большой, хороший. Может быть, не самый лучший,— тонко улыбнулся майор,— но просторный, тихий. Нам приятно, что мы сможем сразу ввести вас в работу.
— Пусть так,— согласился Демин.— Товарищ Мамукелашвили сказал, что Нефедов был очень невежливый человек. В чем это выразилось?
— Отвечаю сразу,— сказал майор.— Он спал вот на этой кровати. Она была ему мала… Видите? В такую кровать, на такое покрывало — вы посмотрите на это покрывало! — он ложился, не раздеваясь. Забрасывал ноги на спинку кровати, вы посмотрите, какая спинка, какая отделка! Наша фабрика изготовила, да! Он упирался ногами в стенку, в эти прекрасные обои, видите, как он их запачкал?
И Демин услышал, как тонкий голос свирели зазвучал в этом залитом солнцем номере. Да, на стене отпечатались подошвы Нефедова. Не очень внятно, но отпечатались, и эксперты всегда могут сказать, не те ли это ботинки, которые он позаимствовал в касимовском универмаге. Что-то шумно говорил майор, молча и сноровисто суетился Мамукелашвили, появился еще один гость. Демин знакомился с ним и что-то ему говорил, а в душе его пела свирель.
— Валентин Сергеевич, если вас смущают запачканные стены, вы должны нас простить — не подумали… Мы попросим гостиничных работников, и они все приведут в порядок.
— Ни в коем случае! — воскликнул Демин.— Более того, я прошу вас вырезать эту часть обоев. Мы составим протокол о том, что они взяты, когда, при каких обстоятельствах, и я увезу их с собой. Нельзя разбрасываться такими следами!
Майор со значением оглянулся на своих товарищей, те в ответ молча развели руками и уставились на Демина с неподдельным восхищением.
— Полностью с вами согласен.
Майор доложил обстановку. За домом семьи Тетрадзе установлено наблюдение. Никто к ним не приезжал.
— Следовательно, можно сделать вывод,— сказал Демин,— Нефедов переночевал в гостинице один раз и уехал. Возможно, с кем-то из своих сообщников он встретился днем и тут же отбыл. Можем мы такое допустить?
— Мы навели справки,— заметил майор.— Семья Тетрадзе — очень хорошие люди. Допустить, чтобы они были связаны с преступником…
— Они могли купить у него золото, даже не зная, что он преступник.
Майор изобразил на лице недоумение.
— Тогда пришлось бы признать, что тот Тетрадзе, которого вы задержали в своем городе… очень плохой человек. Но я с ним знаком… Он всегда вел себя достойно.
— А у нас он весь в крови! — воскликнул Демин.— Брюки, туфли, пиджак!
— Мне говорили, что он полюбил красивую женщину,— растерянно заметил Чиковани.— Он прислал родным ее фотографию, она действительно красивая женщина. Но кровь… Как объяснить кровь? Может быть, его обидели, оскорбили?
— Ну и что? — спросил Демин.— Обидели и оскорбили. Дальше?
— Может быть, оскорбили его женщину? — предположил Мамукелашвили, словно это все объясняло. Демин видел, что его хозяевам никак не хотелось признать в своем земляке опасного преступника.
— А как вы объясните появление здесь Нефедова? — спросил Демин.
— Ах да… Нефедов,— все горестно закивали головами.— Нефедов.