— Можно считать доказанным, что Нефедов побывал в универмаге, его карманы набиты золотом, он хочет от него избавиться. Тетразде как-то замешан в событиях того вечера… Нефедов приезжает сюда, на родину Тетрадзе…
— Ну что ж, будем работать,— сказал майор Чиковани.— Это все, что я могу вам пообещать, уважаемый Валентин Сергеевич.
Командировка заканчивалась безрезультатно. Следов Нефедова обнаружить не удалось. И в последний вечер, с трудом избавившись от тиранического гостеприимства хозяев, Демин прогуливался по городку, постепенно приближаясь к площади. Был теплый вечер, распускались листья, горы вокруг светились в солнечных лучах. Пройдя переулками к центру Лагодех, Демин постоял у деревьев, похлопал ладонью по их шершавой коре, словно приласкал какое-то живое существо. Скользнув взглядом вверх, он убедился, что вершины гор еще освещены, а здесь, внизу, уже наступили весенние сумерки.
И вдруг где-то рядом зазвучала свирель.
Ее голос, сначала слабый и почти неуловимый, становился все громче, настойчивей, уверенней. Демин с удивлением оглянулся, еще раз окинул взглядом улицу, розовые верхушки гор, всмотрелся в лица идущих мимо людей. Вернулся, чтобы найти то место, где зазвучал голос свирели, снова прошел мимо домов и заборов, на которые только что смотрел,— голос звучал все настойчивее. Демин отметил и телефон- автомат, откуда можно позвонить при необходимости, и маячившую где-то возле водопроводной колонки фигуру милиционера, неторопливо болтавшего с черноволосой девушкой, легковую машину — ее водитель стоял невдалеке, поигрывая ключами…
Что же его насторожило?
Парни, затянутые в тесные одежды, громко смеялись, утверждая себя, еще громче орал их магнитофон. Нет, здесь все спокойно. Демин шел вдоль ручья, поддавая маленький камешек, стараясь, чтобы тот не улетел слишком далеко. На скамейке сидят несколько ребят, девушки. Им некуда спешить. Да, ребятам здесь привольно, не нужно бежать на автобусы, троллейбусы, ловить такси, часами пересекать ночной город, проводив девушку домой. Они все живут вокруг этой площади.
Один из парней вытянул ноги и, положив руки вдоль скамейки, что-то негромко говорил девушке на ухо, а та, склонив голову, слушала. Чтобы не споткнуться, Демин перешагнул через ноги и понял, что больше всего ему хочется посмотреть на лицо парня, у которого такие длинные ноги и такие крупные ботинки. Подошва из черной резины вполне может оставить следы на гостиничной стене. Скользнув взглядом по лицу парня, Демин посмотрел на девушку и прошел мимо. Черная куртка, очень хорошо. Вязаный воротник. Тоже хорошо. В вязаных воротниках всегда скапливается много разных вещей — в них застревают собственные волосы, иногда пыльца цветов, веточки, елочные иголки… Длинные волосы. Взгляд насмешливый, удовлетворенный, еще бы, такая девушка! И усики. Реденькие тонкие усики. Рост явно за сто восемьдесят. Он нездешний, понял Демин. Он не из этого города. В его глазах вызов приезжего наглеца, который еще не получил отпора.
Осторожно оглянувшись, Демин увидел Мамукелашвили, тут же нырнувшего за дерево.
— Здравствуйте, товарищ Мамукелашвили,— зашел Демин с другой стороны дерева.— От кого это вы прячетесь?
— Как вам сказать,— смутился тот.— Человек вы новый, задание у вас опасное… Мы с майором подумали, что легкая страховка не помешает.
— Вы здесь всех знаете?
— Многих,— улыбнулся Мамукелашвили.
— Посмотрите на скамейку за моей спиной. Там в центре сидит парень в черной куртке, видите? У него длинные волосы, маленькие усики, он вытянул перед собой ноги, обутые в ботинки примерно сорок четвертого размера,— все это Демин проговорил с улыбкой. Глядя на них со стороны, можно было подумать, что встретились два приятеля и, не торопясь, обмениваются скудными новостями.
— Это не наш. Я его вижу впервые,— Мамукелашвили тоже улыбался благодушно и расслабленно.
— Мне кажется, что он и не собирался сюда приезжать,— заметил Демин.
— Почему?
— Он взял бы с собой что-нибудь полегче. В этой куртке жарко, душно. Вечер такой теплый…
— Да, вы правы, Валентин Сергеевич.
— И ботинки эти слишком тяжелы для такой погоды, вам не кажется?
— Кажется! — заверил Мамукелашвили.— Очень кажется.
— Будем брать?
— Зачем? Он с друзьями, кто знает, на что они способны. Сыграем на его мужском самолюбии. Я позову девушку, она местная, и сверну с ней вон в тот переулок, где стоит милиционер возле колонки. Парень пойдет следом, чтобы узнать, где девушка. Там мы его и возьмем. Нас будет трое. Справимся, а, Валентин Сергеевич?
— Не годится.
— Почему? Все получится, вот увидите!
— Он где-то живет, у него вещи, улики… Надо знать, где он остановился.
— Думаете, не скажет, если задержим?
— Я бы не сказал,— улыбнулся Демин.
— Понял. Буду здесь через пять минут. Тут все рядом.
И Мамукелашвили все с той же улыбкой неторопливо удалился в переулок. А Демин, оттолкнувшись плечом от дерева, продолжал свой путь по площади, не забывая время от времени поглядывать в сторону скамейки. Через пять минут он снова оказался у тех же деревьев, но подошел к ней с другой стороны, чтоб не перешагивать через бесцеремонно вытянутые ноги парня. Мамукелашвили шел с двумя приятелями явно выше его и сильнее. Чуть поодаль шли еще двое. Вот они остановились на перекрестке, перебросились несколькими словами и через минуту разбрелись по площади, взяв скамейку в невидимое кольцо.
— На случай, если он вздумает поймать такси или уехать куда-нибудь на автобусе,— сказал подошедший Мамукелашвили,— вон под теми деревьями стоит наша машина. Светлые «Жигули».
— Остается выяснить самую малость,— сказал Демин.— Действительно ли это Нефедов или же мы его придумали.
— У вас нет его портрета?
— Портреты есть… но на некоторых он еще школьник с короткой стрижкой и, конечно, без усиков, на некоторых в таком ракурсе, что только эксперты могут сказать наверняка… И все-таки, все-таки… Это он. Значит, у Тетрадзе остановиться не решился. Смотрите, поднимается… И ребята вместе с ним. Выходит, это одна компания. А девушка остается.
— Они пошли выпить вина,— безошибочно определил Мамукелашвили.
— Вы знаете эту девушку? — спросил Демин.
— Не знать такую девушку… Преступно. За это сажать надо.
— Может, подойти к ней?
— Попробую,— Мамукелашвили легкой вечерней походкой приблизился к скамейке, радостно воскликнул и присел. На лице его светилась неподдельная улыбка, он болтал без умолку, и Демин с нетерпением ждал, когда же он наконец даст возможность девушке сказать несколько слов. Но вот заговорила и она. Мамукелашвили осуждающе качал головой, дескать, нехорошо с заезжими чужаками разгуливать в такой хороший вечер, девушка что-то отвечала, смущалась, видимо, обещала в дальнейшем все свои симпатии отдавать только местным.
Показался Нефедов. Теперь Демин уже не сомневался — это был он. В его походке, во взгляде проступала настороженность. Не так ведут себя люди, чувствующие полную безопасность. Мамукелашвили тоже его заметил, но остался сидеть. Нефедов хмуро посмотрел на него, сел с другой стороны от девушки, неохотно протянул руку. Видно, девушка предложила им познакомиться. Демин уже хотел было уйти еще на один круг по площади, но вдруг услышал радостный крик Мамукелашвили.
— Валя! Валентин! Иди сюда!
Ничего не оставалось, как подойти. Приближаясь к скамейке, Демин чувствовал, что волнуется.
— Знакомься, Валя… Это Мария, или, как у вас говорят, Маша. А это Сергей.
— Валентин,— Демин пожал руку Маше, на секунду ощутив ее узкую ладошку, потом Нефедову. У того
