ты действительно сможешь там делать почти все, что вздумается, без серьезных последствий как для себя, так и для нее. Эледриэль хуже все равно уже не будет, а тебе, как я успела понять, такие высокие материи, как презрение эльфов, безразличны.
– С Эль все понятно, ну а ты зачем мне дала такую же присягу?
– А я хочу на все это посмотреть и остаться в безопасности, статус твоего вассала и статус подруги Избранной это гарантируют. И потом у меня тоже есть долги. Извини, мой князь, но, взяв таких вассалов, ты взвалил на себя много обязанностей. Очень много.
– А что получил взамен? Или только долги?
– Не знаю, что от светлой, но от меня – верную службу на всю оставшуюся жизнь.
– Не знаю, что за долги у темной, раз она спокойно разбрасывается такими обещаниями, но мне больше некуда пойти, и кроме службы на всю оставшуюся жизнь, предложить тоже нечего.
Как я сама раньше не додумалась дать Ва’Диму вассальную присягу? Обязанностей у меня в связи с этим точно не прибавилось, а вот у него по отношению ко мне появились. Теперь я не бесправно обязана служить ему всю оставшуюся жизнь, а вассал со всеми правами (это не говоря о том, что еще и жена, о чем он пока даже не подозревает). И защищать он теперь меня обязан, и мстить за меня и еще много чего.
А вот Эледриэль свою вассальную присягу дала не только из желания отомстить жрецам за явную несправедливость. Светлой по завершении ее Великой Миссии просто некуда будет идти. А жить как-то надо. Будь она не эльфийкой, а эльфом и владей нормально мечом и магией, тогда могла бы прилично устроиться в каком-нибудь из человеческих королевств. А так ей нужен кто-то, за кого можно уцепиться. А за кого же, как не за собственного мужа? Вот и привязала его к себе по полной, еще и вассальной присягой (себя, правда, привязала еще сильнее, но это уже другой вопрос).
А Ва’Дим для меня загадка, и чем дальше, тем все более запутанная. Не знать почти ничего достоверного об эльфах, и особенно о наших обычаях, нормально. Мы, как темные, так и светлые, не очень-то и распространяемся о своем образе жизни. И книг своих, в отличие от тех же гномов, чужим не продаем, а те, которые продаем (как бы это помягче сказать?), бывают слегка адаптированы специально для людей. Не разбираться в геральдике Ва’Дим тоже вполне может, далеко не все в ней разбираются. И во множестве традиций и обычаев чужих королевств, в которых до этого никогда не был тоже. Но не знать, что такое вассальная присяга?! Это слишком. Она у всех разумных в нашем мире одинаковая, и даже черные орки ее признают. И откуда он такой взялся?
Теперь я начинаю понимать, зачем Ва’Дим постоянно прикидывается глупым северным варваром. Таким образом очень легко скрыть от окружающих незнание множества общеизвестных вещей, и никто ни о чем не заподозрит. Варвар он и есть варвар, что с него возьмешь?
Эледриэль тоже загадка, но по другой причине: совершенно непонятно, где жрецы светлых смогли найти такую бестолковую Избранную? Они там что, в ее роще, с ума все посходили? Но тут я воспользовалась моментом, пока она еще не отошла от шока, и просто спросила. Правда, совсем не в таких выражениях, а куда более дипломатично. Оказалось, что жрецы ее и не выбирали, это был выбор самого Древа Жизни. Такое случается редко, очень редко, но случается.
А Древо Жизни не ошибается. Никогда! Видимо, ему чем-то не понравилась та Избранная, на которую указали жрецы, и оно выбрало свою. Теперь я посмотрела на Эледриэль совсем другими глазами. Выбор Древа был явно правильным, ведь, считай, она уже дошла. Была готова выполнить возложенную на нее Великую Миссию именно любой ценой и доказала это. А что до ее дальнейшей судьбы, так богов никогда не интересовало будущее исполнителей их воли. На то они и боги.
Глава 65
Как появилась спокойная минута, я решил кое о чем расспросить темную.
– Лара, а что это был за хитрый поклон, которым посыльные наградили Эль? – спрашиваю я у ушастой.
– Особый поклон, точно перевести с эльфийского языка жестов не смогу, но примерно он означает следующее: «Ты нанесла эльфийскому достоинству невосполнимый урон, за что не будешь прощена никогда», хотя на самом деле смысл намного глубже.
– А ответный поклон, означающий: «Вы мне льстите, я не сделал и малой толики того, что мог и должен был сделать», есть? – спрашиваю у Лары.
– Нет, но в принципе составить можно.
– Составь, пожалуйста, и научи меня.
– Зачем тебе это? – удивилась Лара.
– Как это зачем? Чтобы было что ответить, когда и меня подобным поклоном осчастливят.
– Людям такой чести не оказывают.
– Это оказывается еще и честь? В таком случае мне точно окажут, – уверенно отвечаю я эльфийке. – Веришь?
– Над другим бы рассмеялась, а с тобой не знаю, что и думать.
– Они очень обидели мою ушастую, так что я им обязательно отомщу. Тем более, что мне самому это ничем кроме вычурного и не имеющего для меня никакого значения поклона не угрожает.
– Раз для тебя этот поклон так безразличен, то зачем хочешь научиться ответному?
– Мне – безразличен, но им-то нет.
Остаток пути до Первого леса шли в не самом лучшем настроении. Темная даже взяла на себя обязанности охотницы, оказывая таким образом поддержку светлой. Не ожидал от нее, если честно. Мои попытки расшевелить Эль тоже не очень-то удавались. Анекдотов я по понятным причинам не рассказывал. Песен ушастые также не пели – гитара-то осталась с остальными вещами, постеснялись Эль с Ларой брать ее в эльфийский лес. Правда, светлая попросила перевести ей на всякий случай несколько похабных песен, вдруг удастся музыкальный инструмент раздобыть. У меня в архиве плеера ничего подобного не было, но я ей несколько по памяти пересказал. Выяснилось, что мои и эльфийкины представления о том, что такое похабная песня, очень сильно различаются. Ей нужно что-то такое, что шокирует эльфов, но при этом будет на грани приличия. Задала мне ушастая задачку. Порывшись в архиве ролевых песен, нашел там «Балладу о эльфийских ушах» в исполнении ВиКи и Хельги Эн-Кенти. Сначала послушала оригинал, потом мой перевод, потом заявила, что такого она тоже петь не будет. На нее действительно не угодишь, но я обещал подумать.
А по ночам, в палатке, Эль тихо плакала, и только один раз мне удалось ее успокоить, напомнив, что Дрейк-то с нами, и я его смогу натравить на любого выбранного ею эльфа. Идея ей понравилась, и как она сама могла забыть про такую возможность?
Вот так и шли. А одним ничем не примечательным утром раненько встали, позавтракали остатками ужина и тронулись в путь. Не прошло и часа с начала движения, как темная заявила:
– Мы в Первом лесу светлых эльфов!
Сразу обнимаю Эль и целую в губы. Не сопротивляется, но и активности не проявляет. Так не интересно, отпускаю. А может эльфы по-другому целоваться и не умеют? Не просто так ведь Эль об меня щекой трется? Нужно будет при случае спросить у Лары. Не у самой же светлой такими подробностями интересоваться и тем более не у гнома.
– Думала, я забуду? – спрашиваю у светлой. – Нет, я таких важных вещей ни разу не забываю, но отложим самое приятное на время официальных мероприятий.
Эль согласно кивает. Решимости обязательно сделать то, что не хочется, но нужно, или обреченности в ее взгляде совсем нет. Значит, можно надеяться, что она это делает не для того, чтоб отомстить, или хотя бы не только для этого.
Эльфийский лес явно отличается от того, по которому мы только что шли, я и сам мог бы догадаться, без всякой магии. В первую очередь изменились деревья, может они и называются мелорнами, но как по мне, дубы, пусть и не совсем обычные. И растут они так, будто каждое аккуратно посажено на свое место. Одним словом, парк, а не лес.
– Лара, хочу тебя кое о чем спросить, – говорит Ва’Дим, когда мы остались наедине.
– О чем?
