молчаливого одобрения всех присутствующих и со свойственными только ему задором и юмором приключения группы в Суздале так, что Робу показалось, будто бы сам там побывал. Все укатывались со смеху. Потом маэстро Базилио также представил на суд благодарных слушателей свою версию «Путешествия Робертино Великолепного по московским трущобам, помойкам и закоулкам». Это был свеженький экспромтик, но Роб с удивлением услышал о себе пару моментов, которые реально были во время их с Алей пленэра. Создавалось впечатление, что Васька каким-то образом считал их с Робкиных работ. «Как хорошо, что он ещё не знает, что мы были вместе с Алей, ей бы тоже досталось»! — думал Роб, надрывая животики вместе со всеми. Окончив повествование, Васька картинно раскланялся и сорвал «бурные и продолжительные аплодисменты, переходящие в овации». Все пожалели, что не было видеокамеры и тут выяснилось, что кто-то снял Историю Робертино в исполнении Васьки на мобильник, и все принялись перекачивать её друг у друга. Робка на правах персонажа скачал видео вне очереди и, попрощавшись с ребятами, отправился искать Алю, которая сейчас должна была сдавать документы в приёмную комиссию.
Именно там он её и застал. Она как раз заканчивала с заполнением бумаг и расписывалась в заявлении. Будто спиной почувствовала Робку, Аля повернулась, и, одарив его широкой улыбкой, приветливо помахала ему ручкой.
— Я сейчас! Ещё немножко! — она забрала какую-то бумажку у секретаря, быстро сунула её в блокнот, блокнот — в рюкзак, рюкзак — на плечо и через секунду уже держала Роба под руку.
— Ну вот! — облегчённо вздохнула она, — полдела уже сделано! Теперь только экзамены и…
…— Вот тогда полдела будет сделано! — Продолжил Робка. — Останется только отучиться четыре года.
— Угу! — она опять вздохнула, — так что не расслабляться, не расслабляться! — с улыбкой скомандовала она сама себе.
— Умничка!
— Я знаю! Ну? Что мы делаем сегодня вечером?
— Как раз сегодня вечером… мы… — Роб сделал большие круглые глаза, — расслабляемся! Йохо-о-о- о! — издал он боевой клич, схватил девочку за руку, и они побежали к выходу.
— Ты не голодна? — спросил Робка, когда они были уже на улице.
— У-у! — Аля отрицательно помотала головой.
— Тогда как насчёт податься в парк и покататься на аттракционах?
— Положительно!
По дороге к парку они твёрдо решили убить несколько оставшихся до Алиных экзаменов дней на расслабление и развлечения. Они хорошо поработали и заслужили небольшой, но качественный отдых! Прибыв на место, они начали прямо с карусели перед входом и только на ней одной прокатились несколько раз. Почему-то она им так понравилась… Потом ели мороженое, стреляли в тире, катались на колесе и посетили ещё кучу разных аттракционов. А потом просто день уже кончился, и они отправились «баиньки». Остальные «дни отдыха» прошли не менее весело и насыщенно. Кино, театры, боулинг, бильярд, гуляние по любимым скверикам — ну как без них, а в последний день они дотемна катались по Москва-реке, и всё было очень романтично. Робка проводил Алечку до дверей квартиры, взял с неё слово, что она сегодня ляжет спать пораньше, потому что у неё завтра первый экзамен, и она послушно пообещала выполнить всё в точности. И тут ему вдруг так захотелось заглянуть в её голубые озёра… Не в силах сдержаться, он взял в ладони её лицо, медленно и ласково повернул его к свету и, неожиданно для самого себя, поцеловал в губы. А она закрыла глаза и ответила ему с готовностью и нежностью, так, словно уже так долго ждала этого. Какой-то странный энергетический разряд, слегка дёрнув обоих, словно соединил их сущности в единое целое. Они вдруг почувствовали, как земля вдруг ушла из-под ног куда-то вниз, их тела внезапно лишились веса и какая-то неведомая сила уносит их к мерцающим звёздам в синюю нереальную неизвестность. Они боялись выпустить друг друга из крепко сжатых объятий и не решались открыть глаза. И улетали, улетали, улетали… Это был их первый в жизни поцелуй — робкий, неумелый, но чистый и искренний. И страстный! Страстный настолько, насколько только может быть горяч и страстен первый в жизни человека поцелуй!..
Они пришли в себя только от скрежета ключа в замке — тётя Валя уже начала волноваться. Дело в том, что любимая племянница позвонила ей минут двадцать назад и сказала, что уже поднимается, сейчас только попрощается с Робочкой и сразу — домой.
— Вы прощаться ещё не устали? — засмеялась она, увидев виновато-растерянные лица ребят.
— Ну, Валентина Павловна, мы ж на целые экзамены прощаемся! — нашёлся Робка.
— Ага, вот и я про то же — девчонке завтра вставать на экзамены ни свет, ни заря, а вы всё прощаетесь. Знаю я вас — всё равно ж каждый день с экзаменов встречать будешь, да, небось, и на экзамены провожать тоже.
Робка улыбнулся — тётя Валя была абсолютно права.
— Да, только по вечерам уже не погуляешь, — грустно возразил Робка.
— Так, минуту на прощание и разбежались! — скомандовала добрая тётка.
— Йес, мэм! — хором взяли «под козырёк» Аля с Робом и расхохотались.
— Да ну вас. Спелись уже. — Улыбаясь, проворчала тётя Валя и закрыла дверь.
Все дни приёмных экзаменов Аля вставала, ложилась и питалась по режиму, за соблюдением которого ревностно следил Робка, а любящая тётка помогала ему, контролируя время алиного засыпания. Робке так понравилось за эти дни заботиться и опекать, что он даже подумал, что ему будет не хватать этого, когда приёмные экзамены подойдут к концу.
Ну, разумеется, они закончились. В тот день Аля сдала на «отлично», как она поняла по удовлетворённому кивку экзаменатора, последний экзамен — русский устный. Они возвращались не спеша любимым маршрутом, расслабленно щурясь на полуденное солнце. Они уже ни капельки не сомневались, что девочка поступит, и договорились, что завтра они сначала идут в училище, чтобы воочию в этом удостовериться, а затем устраивают праздничный банкет на двоих в любимой кафешке по поводу её поступления.
Аристарх рассказал Робу по секрету, что когда мэтры просмотрели пухлую папку алиного «домашнего» пленэра, они единогласно проявили благосклонность к абитуриентке. А когда уже на первом экзамене всем стало ясно, что это действительно работы «энтой фифочки», Патриарх понял, что её досрочно приняли. Но Аля до конца экзаменов не должна была знать этого. И Роб честно держал слово.
За эти дни он многое понял и почувствовал по-новому и сделал вывод, что хватит обманывать себя и Алечку. Да, он действительно любит её и должен, просто обязан признаться в своём чувстве. Он решил сделать своё признание завтра в кафешке во время их банкета. И будь что будет!
Они до позднего вечера бродили по городу, по набережной, по скверикам и паркам. Им было абсолютно всё равно куда идти, лишь бы идти рядом, держась за руки. Уже в сумерках добрели они до алиного дома, поднялись к дверям квартиры. Пришло время прощаться на ночь. И тут вдруг у Робки так странно защемило в груди, и он понял, что просто не может ждать до завтра. Ему нужно было, просто необходимо было сказать это именно сейчас или с ним что-то случится. Ну не мог он больше носить в себе это! Он взял Алечку за обе ладошки, прижал их к своей груди и, глядя немигающим взглядом прямо в её бездонную синеву, произнёс:
— Мне нужно сказать тебе что-то очень важное!
Ещё секунду назад безмятежно-расслабленная Аля вдруг вся сжалась и напряглась. Роб вдруг почувствовал, как её ноготки с неизвестно откуда взявшейся силой впиваются в его ладони. Ею овладевал какой-то необъяснимый страх, который уже начал передаваться Робке. Он высвободил из её коготков одну руку, нежно привлёк девочку к себе, погладил её по голове, мягко прижимая голову к своей груди и ласково спросил:
— Что с тобой, Аленький?
— Ты что-то хотел сказать? Говори, пожалуйста! — ответила Аля, почти не расслабившись.
— Это очень важно…
— Говори! — Она смотрела на него своими уже тёмно синими, как ночное небо, глазами.
Роб оторопел.
— Ну? Говори!
