Рузвельтом в 1933 г. «Новый курс», как и шаги нацистского режима в Германии, предполагал меры по преодолению экономического кризиса, с 1929 г. оставлявшего без работы около 13 млн человек-и обе страны основывали свои шаги на опыте прецедентов Первой мировой войны( 76*) . Как и Гитлер, в первые годы своего президентства Рузвельт пытался разрешить проблему безработицы с помощью программ общественных работ, а не милитаризации. Опять же, как и нацистской Германии, Соединенным Штатам удалось достичь успеха в обеспечении почти полной занятости населения лишь с задействованием военной мобилизации.
Среди стран Запада инициатива в программе перевооружения принадлежала Германии (1935 г.). Перевооружение, поддержанное значительными затратами на проведение общественных работ, позволили Гитлеру обеспечить германцев работой раньше, чем любая другая индустриальная держава смогла достичь полной занятости населения. Таким образом, он обеспечил достаточный кредит доверия для новых действий как в самой Германии, так и за рубежом. В это же время неподдельное неприятие обществом любой новой войны препятствовало осуществлению шагов в направлении перевооружения в Великобритании и Франции. В итоге в этих странах закупки новых вооружений велись в значительно меньших объемах, а безработица оставалась проблемой вплоть до начала военных действий. С другой стороны, Советский Союз отреагировал на угрозу, которую представлял собой Гитлер, широкомасштабной программой перевооружения Красной Армии и военно-воздушных сил. Начавшаяся в 1939 г. американская программа перевооружения также в большей степени представляла собой реакцию на возрастающую мощь Германии и Японии.
Все ведущие индустриальные страны мира одна за другой начинали увеличивать производство оружия; ускорились резко снизившиеся после окончания Первой мировой войны темпы внесения усовершенствований в конструкцию вооружений, особенно танков и самолетов. Неуправляемые и неподконтрольные технические аспекты гонки вооружений (столь проблемные в области кораблестроения непосредственно перед началом Первой мировой войны) стали относиться и ко всему спектру видов оружия – теперь уже в еще более запутанном виде. Лучшая существовавшая в данный момент конструкция спустя два-три года после запуска в производство оборачивалась для вооруженных сил бременем устаревших танков и самолетов. Вооружившиеся первыми французы и русские пострадали от последствий подобного развития, соответственно в 1940 и 1941 годах( 77*) . С другой стороны, выждав, пока потенциальный противник перейдет к серийному выпуску какой-либо модели, можно было позже начать производство собственной, обладающей лучшими характеристиками машины. Британцы получили подобное преимущество в 1940 г., когда «Спитфайр» превзошел все существовавшие на тот день истребители люфтваффе. С другой стороны, недостаточное количество истребителей «Спитфайр» крайне сузило возможности Королевских ВВС в отражении германских налетов в дни Битвы за Британию.
Никто не мог предвидеть и никто не обладал достаточно точной информацией для того, чтобы уверенно пройти между Сциллой «много, но слишком рано» и Харибдой «мало и слишком поздно». Критически важные решения вновь принимались вслепую. Крайне неустойчивая смесь веры, надежды и страха руководила теми, кто принимал решения относительно типа и количества запускаемых в производство новых вооружений. Строительство личных империй и узкогрупповое соперничество между родами войск, министерствами и фирмами плохо сочеталось с всеобщим финансовым планированием и контролем. Провозглашенный Германией в 1936 г. четырехлетний план развития ставил целью достижение самодостаточности путем создания заменителей таких критических материалов, как резина и нефть. Очевидно, что в основе подобных планов лежали воспоминания о трудностях, вызванных блокадой в Первую мировую войну. Горькая память о годах лишений в окопах не позволила Великобритании принять окончательное решение относительно посылки войск во Францию; взамен британцы сосредоточились на усилении флота и авиации. Франция отгоняла от себя мысль о возможности новой войны с Германией; разработка новых конструкций боевой техники велась медленно, а производство новых танков и самолетов – еще медленнее. Решения французов и британцев несли на себе явственный отпечаток нерешительности в подготовке к войне – Гитлер же пользовался всеми преимуществами нападающей стороны, умело блефуя и выбирая время и место для провоцирования очередного кризиса(78*) .
В Японии и Советском Союзе сравнительно меньшая промышленная база компенсировалась более ранним и масштабным переходом к военному производству. Нигде более не предпринималось ничего, сколько-нибудь напоминающего всеобщую мобилизацию ресурсов в 1916- 1918 гг. С началом войны в Европе Франция и Великобритания все еще надеялись противопоставить нацистскому Blitzkrieg на востоке Sitzkrieg на западе, отсидевшись за заранее подготовленными линиями укреплений, пока морская блокада не ослабила бы экономику Германии и поддержку Гитлера обществом. Мобилизационные планы строились на ожидании продолжительной войны, подобной Первой мировой. Стратегия определялась намерением избежать массового кровопролития, характерного для Великой войны. В частности, французы недооценили возможности обладающих высококлассной авиационной поддержкой бронированных колонн по дезорганизации и деморализации тылов не желавшей воевать армии. В итоге в мае 1940 г. Гитлер одержал свою величайшую победу.
Вызванный столь скорым падением Франции шок заставил опасавшуюся повторить ее участь Великобританию бросить все средства и силы на оборонительные нужды. Финансовые ограничения были отменены и людские ресурсы стали основным определителем и ограничителем того, что можно и нельзя было сделать. Управление военными программами пользовалось как достижениями научной экономики межвоенных десятилетий, так и приобретенным в Первую мировую войну практическим опытом. В результате было обеспечено относительно гладкое и беспрепятственное осуществление промышленных и военных программ, которое поддерживалось общественной решимостью драться до конца(79*). Соединенные Штаты также отреагировали на падение Франции началом внутренней мобилизации, и посредством Акта о ленд-лизе (март 1941 г.) начали поставки в Великобританию и другие страны, воевавшие против Германии и Японии. При этом Вашингтон не требовал и не ожидал полной оплаты впоследствии, что позволило избежать ставших проклятием международных отношений в период после окончания Первой мировой войны невозвратимых военных долгов (и это несмотря на развитие Штатами почти симбиотических взаимоотношений с британской экономикой, превзошедших все достигнутое в ходе Великой войны). В свою очередь, всеми средствами пытаясь избежать всего, что могло спровоцировать Гитлера, Сталин, по-видимому, мало что делал для увеличения объема военного производства или реорганизации деморализованной чистками командного состава 1937 -1939 гг. Красной Армии. Вместо этого советский диктатор старался сохранить мир путем пунктуальных поставок сырья и продовольствия, обещанных в прилагавшихся к подписанному в августе 1939 г. Пакту Молотова- Риббентропа торговых соглашениях( 80*) Это лишало британскую морскую блокаду смысла и позволяло Германии продолжать предвоенную политику уклонения от чрезмерной мобилизации. Даже осенью 1940 г., когда Гитлер решил напасть на Россию до заключения мира с Великобританией, германское правительство продолжало придерживаться этого принципа. В результате, когда танки вермахта ворвались в Советский Союз, военная промышленность Германии только начинала переходить на режим производства для ведения более интенсивных действий против Британии на море и в воздухе(81*).(408c*)
Однако Красная Армия сумела пережить череду сокрушительных поражений. За два дня до того, как нападение японцев на Перл-Харбор сделало Соединенные Штаты активной воюющей стороной, 5 декабря 1941 г. Гитлер был вынужден объявить о прекращении наступления рейхсвера на Москву. Это означало, что над Германией вновь нависла угроза войны на изнурение, которой фюрер старался избежать. Однако теперь Германия находилась в более выгодном положении для ведения подобной войны, поскольку обширные возможности завоеванной Европы могли быть организованы для дополнения собственно германского производства. Несмотря на положения нацистской доктрины и расовые предрассудки, с 1942 г. Германия возглавила многонациональные военные усилия. Со временем германцы стали более безжалостными, силой либо угрозой ее применения отбирая ресурсы у населения оккупированных земель. К 1944 г. число иностранных рабочих в экономике Германии составило 7,5 млн – или пятую часть всей рабочей силы рейха. Некоторые из них были военнопленными, некоторые хотя бы условно свободными, однако большинство было отловлено в ходе облав и направлено в Германию в качестве «рабской силы»( 82*) . Производство вооружений достигло наивысших показателей
