— Черт! Я думаю… У тебя, возможно, были проблемы… — Би расслабилась и улыбнулась, поверив в мою самодиагностику. — А что сейчас? Ты никогда и ничего мне об этом не рассказывала.
— Я молчала, так как не предполагала столкнуться с этим так быстро, — ответила я, пожимая плечами. — Я ничего не предпринимаю, только жду. Что еще остается? У меня могло быть больше видений, кратковременные энергетические приливы и иные комбинации признаков. Через несколько недель все закончится или превратится в новый талант. Возможно, я стану оборотнем, как все мои братья.
Я мысленно скрестила пальцы. Одна из моих теток описала этот опыт как игру, в которой многогранный кубик бросают на длинную узкую тропинку, и он скользит по ней, вращаясь и подпрыгивая. Каждая грань — проявление власти, а роль Судьбы исполняет Хозяин Подземелья. Грани сменяют друг друга, пока кубик не останавливается на краю поля. Последний выпавший номер становится пожизненным талантом.
— Симптомы?
— Ничего особенного. Правда! — сказала я. — Когда тетя Джейн проходила через это около двадцати лет назад, я почти ничего не заметила. Время от времени она впадала в состояние, напоминавшее транс, и предсказывала будущее. У нее проявились даже способности к телекинезу. Например, она заставляла карандаш подняться в воздух. И никаких последствий…
— А как сейчас?
— Она — целитель. Симптомы не всегда отражают наследственный талант. Почему, никто не знает.
Я засмеялась, чтобы разрядить обстановку:
— Не беспокойся, это не неизбежно.
Смелое допущение! Что можно противопоставить неизбежности? Разве что бессмертие… Неплохая замена, но иногда цена оказывается слишком высокой. Я боялась, что моя будет еще выше. Тридцать лет жизни в условиях господствующей человеческой цивилизации не научили меня обращаться с этим самостоятельно. Но придется, ведь ад не просит о помощи.
— Это все так напряжно, — сказала я. — Обычно Изменения вызывают тягу к общению в узком семейном кругу. Но я меньше всего хочу плакаться родственникам в жилетку.
Би приподняла искусно выщипанную бровь и посмотрела на меня с выражением, в котором сквозило: «Держись подальше!»
— У меня все будет отлично, — заверила я ее. — Они, очевидно, думают, что я гожусь только на роль сторожевого пса Марти.
Я замолчала, повернулась в своей кабинке и прислонилась к стене, не желая встречаться с Би взглядом. Было кое-что еще, о чем я не сказала, и надеялась, что подруга ничего не вспомнит. (Я уже рассказывала ей о семейном Наследии много лет назад, незадолго до того, как уехала в Англию после разрыва с Карлтоном.)
Би с трудом сглотнула слюну, посмотрела мне в глаза и все поняла. Неудивительно: она провела достаточно времени в доме моего отца, чтобы научиться замечать вещи, которые мы скрывали от посторонних. К двадцати годам она стала настоящим членом нашей семьи.
— И что с Наследием? Черт! Она помнит!
Только один человек из многих поколений унаследовал все наши генетические способности и Силу, а потому считался великим, могучим и всякое такое. Избранный, обладавший этим счастьем или… проклятием (нет, не Баффи — истребительница вампиров). Он должен играть эту роль всю оставшуюся, необыкновенно долгую жизнь. Или сколько выдержит. Проблема в том, что Избранный не может так просто взять и отказаться от своей миссии. Кто-то должен согласиться принять на себя груз ответственности. Сейчас его несла прабабушка моего отца Джиджи, но по-настоящему на роль наследника никто не годился. Она, правда, не особенно переживала по этому поводу — ей нравилось за все отвечать. Джиджи хотела, чтобы данный пост остался за представителями нашей ветви Клана, но никаких гарантий не было. Генетика — сильная вещь, и семья решила рискнуть. Я несла в себе гены отца, которые могут передаваться следующему поколению. Поэтому произвести на свет малыша — было одной из важнейших в списке задач, которые, по мнению родни, мне предстояло решить в самом ближайшем будущем. Однако у меня на этот счет имелось другое мнение.
Би думала, что из-за Изменений я хочу воссоединиться с семьей, но она ошибалась.
— Би, я не готова. Я еще слишком молода, чтобы играть в политические игры и размножаться.
— Они ведь не приедут сюда и не втянут тебя насильно, если ты не захочешь?
— Не думаю… Но лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Я никому ничего не говорила. Ты же знаешь моего папашу: он начнет уламывать, взывать к лучшей половине моего существа… Я не хочу лезть в клановую политику! С меня хватит назначения на пост смотрителя Марти.
— Они ничего другого для него не придумали?
— Вряд ли… Как я мечтаю о том, чтобы меня оставили в покое! Быть буквально прикованной к Марти невыносимо. Не помню, говорила ли я тебе. Я тут поинтересовалась, можно ли пожертвовать ему часть моего регулярного пособия.
— А он бы взял?
— Я только на это и рассчитываю. Тогда он сделает то, о чем всегда мечтал, — уедет из города. Сейчас держит меня будто на крючке… Но Джиджи почему-то распсиховалась, узнав о моей идее. Скорее всего, она не хочет выпускать его из поля зрения: он слишком много знает и слишком нас ненавидит, чтобы можно было ему доверять.
Вдруг моя душа будто просветлилась. Если разобраться, я имела полное право освободиться от долга по отношению к Марти — раз и навсегда. Может, передать его кому-нибудь другому, кто еще не ступил на путь Изменений и нуждался в работе? Однако для этого следовало вернуться домой — не в свое жилище в Рио-Секо, а в дом Клана в Канаде.
Ни за что! Предпочитаю жить надеждой на то, что в один прекрасный день нюни Марти выведут Джиджи из себя. Пока я могу просто не обращать на него внимания. А вот игнорировать Джиджи небезопасно. Никому не советую!
Би рассмеялась:
— Подруга! Я всегда знала, что у твоей семьи интересная жизнь, но чтобы настолько! Как я рада быть обыкновенным человеком с обыкновенными проблемами: зарабатывать на жизнь, оплачивать счета, нанимать на работу бывших преступников и т. д. и т. п.
— Да, я сейчас переживаю интересный период. Ни на что не променяла бы свои способности, но не хочу, чтобы они обрастали слухами и интригами.
Би взяла свою кофейную чашку и вышла из кабинки:
— Мне пора возвращаться к своим делам. Пойду проверю, не нашинковал ли Дасти собственного братца вместо овощей. — Она обернулась и посмотрела на меня: — Надеюсь, у тебя все будет о'кей.
Последнее слово прозвучало скорее как вопрос, нежели как констатация факта.
— Конечно, все будет хорошо, — откликнулась я, вставая. — Я побежала. Марти скулит и требует встречи, а я хочу успеть вернуться засветло. Посмотрим вечером какую-нибудь дребедень по телику?
— Кто из вас на коротком поводке? Крошка кузен вопиет о помощи, а ты спешишь к нему на выручку по первому зову…
Я пожала плечами:
— Ну а что я могу сделать? Если не пойду, ты же знаешь, он будет мне напоминать об этом каждый день. Говорит, дело семейной важности. Впрочем, ты наверняка помнишь, что скрывалось под этим определением в прошлый раз.
— Да, но сейчас он ни с кем не встречается. Разве нет?
— Кто знает, что с ним стряслось…
Би усмехнулась:
— И то правда!
Она выпила залпом остатки кофе и встала.
— Ладно, подруга. Увидимся: дурацкое кино и хороший попкорн в придачу! Да, ты получаешь вино?
— Спасибо, получила несколько дней назад.
