закончив так:
— Летаете вы, я знаю, неплохо, хотя дело это непростое. А прыжок ничего особенно сложного собой не представляет, если так же, как и в полете, будете делать все последовательно. Помните, чему я вас учил на вышке?
И пока мы ехали на аэродром, инструктор отвечал на наши вопросы; его уверенность и спокойствие передались и нам.
…Мы на старте. Аэроклубовский врач — он приезжает и уезжает ежедневно вместе с нами — проверяет пульс у учлетов. И говорит то одному, то другому:
— Волнуетесь? Полежите-ка здесь на травке. Аэроклубовец смущен, ему неловко перед товарищами, но он покорно ложится.
Мне казалось, что я совсем спокоен, но пульс у меня немного частил.
Первым прыгнул инструктор, показав нам, как надо приземляться. Прыгал он мастерски. После него прыгнули несколько ребят из другой группы. Глядя на товарищей, я почувствовал уверенность в себе и с нетерпением ждал своей очереди. Но у меня засосало под ложечкой, когда инструктор привез обратно учлета и сердито высадил его.
Раздался голос инструктора:
— Сейчас со мной полетит учлет Кожедуб. Ребята закричали:
— Приземляйся осторожнее, Иван! На обе ступни! Сажусь в самолет. Инструктор по парашютному
делу — он сам управляет машиной — дает газ. Взлетаем. Смотрю на приборы. Мне кажется, самолет медленно набирает высоту. Вот уже семьсот метров. Переходим в горизонтальный полет. Инструктор убирает газ. Самолет начинает парашютировать, терять скорость — так легче вылезть на плоскость, не сдует с крыла потоком воздуха. Становится тихо. Вот тут пульс у меня начинает сильно частить… Слышу команду:
— Вылезайте!
Отвечаю неестественно громко:
— Есть вылезать!
Сначала встал одной ногой на крыло, потом другой. Вылез. Уцепился за кабину. На ногах держусь крепко. Посмотрел вниз — ух ты, земля как близко! Если не успеет парашют раскрыться…
Снова слышу команду:
— Приготовиться!
— Есть приготовиться!
Нащупал кольцо, сжал его. Еще раз посмотрел вниз. Правда, страшновато… Нет, постараюсь не подкачать!
Почему-то делаю глубокий вдох и решительно рапортую:
— Товарищ инструктор, готов к прыжку. Разрешите прыгать?
— Пошел!
— Есть пошел! — отвечаю и прыгаю в бездну.
Дух захватило. В первое мгновенье ничего не сознаю. Полуинстинктивно дергаю за кольцо. Меня сильно встряхивает. Смотрю вверх — надо мной белый купол. Все в порядке! Испытываю блаженное ощущение легкости, покоя, словно купаюсь в голубоватом прозрачном воздухе.
Поправляю лямки, чтобы удобнее было сидеть. Инструктор делает вираж вокруг меня и, убедившись, что все благополучно, уходит на аэродром. Наступает удивительная тишина. Земля приближается медленно, почти незаметно. Плавно снижаюсь. Стараюсь повернуться так, чтобы ветер дул в спину, ноги держу вместе.
Неожиданно начинаю стремительно лететь вниз. Земля набегает все быстрее, быстрее. Резкий толчок. Ударяюсь ногами. Я на земле.
Приземлился удачно — встал на обе ступни, по всем правилам. Очень хочется прыгнуть еще, но сегодня полагается прыгать по одному разу.
В машине, на обратном пути, мы делимся впечатлениями и болтаехМ без умолку. Каждому хочется рассказать, как вылезал на крыло, как прыгнул, что испытывал в воздухе, как раскрылся парашют. Инструктор доволен; посмеивается, следя за нами. Учлеты, не решившиеся прыгать, сидят хмурые и молчат…
Первый прыжок произвел на меня такое же впечатление, как и первый полет с инструктором. Потом я никогда не испытывал ни боязни, ни тревоги, а только острый интерес и чисто спортивное волнение.
Лето кончилось, кончились и каникулы.
Началась учеба на последнем курсе техникума. Зимой нас, четверокурсников, должны были послать на практику.
Я был в том приподнято-радостном настроении, какое всегда бывает у человека, когда он, преодолев трудности, достигает цели. Моей целью, моим обязательством перед комсомолом было научиться летать и в то же время не сорвать учебу в техникуме. И теперь я мог смело сказать: обязательство выполнено!
Учебные полеты продолжались. В первых числах октября после занятий нам было приказано выстроиться в центре аэродрома. Собрались все группы.
— Товарищи учлеты! — торжественно объявил начальник аэроклуба. — Прибыла комиссия — завтра с утра испытания. Те, кто их выдержит, будут зачислены в военное училище летчиков-истребителей. Комиссия состоит из людей требовательных, но я надеюсь, что вы покажете хорошую технику пилотирования.
Мне уже не раз приходилось испытывать чувство волнения перед экзаменом. Но сейчас я волновался, как никогда. Решалось мое будущее. Все зависело от моих знаний, моей техники пилотирования: одно неправильное движение — и о самолете придется забыть навсегда.
Рано утром мы уже стояли на линейке. Кальков держался спокойно, уверенно, и мы, глядя на него, подбодрились.
— Нашу группу будет принимать старший лейтенант Сулейма, — сказал он, зорко оглядывая нас, — вон тот коренастый брюнет в реглане. Предупреждаю: летчик он опытный и требовательный. Понятно?.. Вопросы есть?
Вопросов не было. Мы стояли навытяжку и молча следили глазами за старшим лейтенантом.
Кальков внушительно произнес хорошо знакомое нам напутствие:
— В воздухе не спешите, но поторапливайтесь. Слежу за полетом товарищей, забыв о том, что
скоро придет и моя очередь. Большинство летает грамотно. Но вот один учлет произвел посадку «с плюхом». Инструкторы волнуются. Кто-то тихо говорит:
— Боюсь, что перестараюсь.
И на меня нападает экзаменационный страх. Волнуюсь так, что уже не вижу, как летают другие. Словно во сне слышу бас Калькова:
— Четвертая летная группа готова к сдаче зачетов!
Подходит моя очередь.
На месте Калькова — старший лейтенант. Он внимательно следит за каждым моим движением. Сажусь в самолет и сразу успокаиваюсь. Взлетаю. Делаю виражи, петли…
Старший лейтенант все время молчит. Это меня беспокоит: может быть, я что-нибудь неправильно делаю?
— Идите на посадку! — неожиданно для меня кричит он в переговорную трубку.
Все мое внимание сосредоточено на том, чтобы произвести посадку по всем правилам. Приземлился удачно.
Вышел из самолета и обратился к экзаменатору:
— Товарищ старший лейтенант, разрешите получить замечания.
Он ответил коротко:
— Отлично!
Все ребята моей группы летали хорошо. Кальков сиял. Таким веселым и довольным я еще никогда его не видел.
Когда кончились испытания всех групп, инструктор подошел к нам и сказал:
— Хорошо летали, молодцы! — И добавил строго: — Впрочем, там видно будет. Завтра узнаете
