носочки голых ног. — Как в вашей среде подобные выкрутасы называются? Опыты? Эксперименты? Исследования?
Я натянул брюки и врубил питание ноута. Какой ужас. Доктор наук, уважаемый человек, не последний ум в НИИ…
— Мне нужно поработать, — непринужденно сказал я, чтобы не обидеть девушку.
— Фу, какой ты зануда, — возмутилась она, обняв меня сзади. Соски уперлись в спину двумя напряженными горошинами.
— Перестань… — Я нажал иконку входа в сеть.
— Да ладно, я хорошая девочка. Отличница. Не стану приставать к ботанику-очкарику. — Она хихикнула и сползла на пол в поисках символа супружеской верности. — Куда мой мальчик зашвырнул колечко?
— Киноварь, — сказал я через минуту, глядя на экран. — Раз, два — киноварь. Кажется, понятно…
Она подняла голову и уставилась на меня, словно я попытался ее укусить.
— Какая киноварь?
— Понимаешь, я вижу на скалах штрих-коды, — попытался объяснить я. — Вчера один, сегодня уже другой. Сначала это был штрих-код от спичек. Теперь — киноварь. Стандартная красная краска.
— Ну и что? — Лара вернула найденное обручальное кольцо в исходное положение — на безымянный палец правой руки.
— Неужели ты не понимаешь?! — Я даже не заметил, как вскочил и принялся жестикулировать. — Спички — это огонь! И киноварь! Их объединяет красный цвет!
— И что? — застегивая бюстгальтер, повторила она.
— Как что?! Это же… Это… — Я набрал воздуха и, постояв так четверть минуты, шумно выдохнул вхолостую.
— Вот именно, — хладнокровно сказала Лара. — Это ничего. Лишь пустой выдох.
— Но… по крайней мере, появилось хотя бы одно логическое звено… — обреченно прошептал я.
— Посмотрим, что ты увидишь завтра. Не думаю, что цепочка продолжится. Я накануне общалась с твоим коллегой из Англии, он тоже в первые несколько дней радовался, а теперь — совсем запутался. Впал, надо сказать, в серьезную депрессию.
Лариса стояла ко мне спиной, подкрашивалась. Я оторвал взгляд от монитора, и посмотрел на ее стройную фигурку. На душе сделалось очень противно — будто в грудную клетку высыпали содержимое переполненного помойного ведра. Общалась она с коллегой из Англии. Ни разу с ученым, видите ли, не спала… Врушка! И шлюшка!
Да и сам я хорош, нечего пенять на других-то. Поскакал вприпрыжку за русской юбкой, старый хрен…
— Мне пора, Миша. — Лара снова выглядела по-деловому. Даже пресловутая юбка казалась только что выглаженной. — Нужно еще материал отправлять редактору, а то получиться, что зря денежки получаю. Надеюсь, еще увидимся.
— А что ты видишь на скалах, Лариса?
Она улыбнулась и вышла из номера.
За окном уже стемнело. Я сидел перед ноутбуком, все еще подсоединенным к Интернету, и где-то по ту сторону темных строчек сайта видел, как она ложится под редактора, чтобы именно ее отправили в Штаты на это сулящее барыши задание, потом ее красивые коленки крепко охватывают торс какого-нибудь чиновника или шишки из Университета Джорджии, чтобы получить аккредитацию, после этого молодое тело энергично извивается под ласками английского профессора, сообщающего ей нужную информацию о территории, затем я трахаю ее, отдавая не только парочку миллилитров спермы, но и знания, фактуру, догадки, нюансы своей работы… А вот она вновь под редакторским животиком, намекает запыхавшимся шепотом, что материал нужно бы на первую полосу… Так замыкается круг.
Суровый и, в то же время, чуть задорный круг ее обручального кольца.
На следующее утро настроение колебалось где-то возле плинтуса. Если накануне я, будучи с бодуна, чувствовал себя напористым, готовым совершать открытие за открытием, то нынче мне не хотелось ровным счетом ничего.
Боб попытался было расспросить о том, что это за женщина сопровождала меня, но я только хмуро отмалчивался, и он вскоре отстал.
Как что-то привычное, я записал в блокнот штрих-код, проявившийся на скале каньона, бесцельно побродил по территории, возненавидел в себе гаснущую искру ученого и поехал в отель. Оттуда я позвонил Еремину, разбудив его, так как в России была глубокая ночь, и заявил, что исследования проводить невозможно. Объяснил причины.
Максим Александрович слушал напряженно сопя.
— Через три дня возвращаюсь, — зло резюмировал я.
— Я те вернусь! — вдруг заорал профессор так, словно он был не за океаном, а в метре от меня. — Продолжай работу, и если приедешь без результатов, я не поленюсь сам сесть за компьютер и напечатать приказ об увольнении!
После этих обнадеживающих слов, он бросил трубку, окончательно повергнув меня в отчаяние. Еще долго зрительный образ старого профессора навязчиво маячил в сознании: курносый нос, не по возрасту вороненая шевелюра, сжатые в звездочку губы…
Остатки дня, я бродил по Атланте, не замечая ни прохожих, ни зеркальных небоскребов в центре города, ни отличной погоды юга США. Глядя на мелькающие туда-сюда носки собственных туфель, я пытался утрясти мизерное количество фактов, полученных к окончанию третьего дня экспедиции, которую я уже успел возненавидеть.
Непонятные символы я еще в первый день переслал нашим аналитикам по электронной почте, которые довольно скоро сообщили, что это бред сивой кобылы, и ни о какой системе в них и речи быть не может. Штрих-коды. Спички и киноварь. Надо еще сегодняшний проверить, чуть не забыл. Если в третьем окажется намек на красный цвет — нужно будет думать, а пока делать какие-либо выводы рановато. Озера и пещера. Тут и вовсе ничего не понятно. Необычные явления природы? Феноменальные географические объекты?
Одни вопросы…
Самое обидное, что территория кормит какими-то парадоксальными, не связанными друг с другом фактами, и не дает изучать себя. Или это мы не можем связать эти факты?
С другими учеными разговаривать бесполезно, я пробовал пару раз. Для них территория прокручивает совершенно иные сценарии. У одного австралийца, к примеру, создалось четкое убеждение, что он слышит, как озера поют. Меломан, блин.
Есть, правда, у меня одна гипотеза. Глупая, конечно. Да и как ее проверишь? Для этого нужно…
Левое плечо отлетело назад, и меня развернуло. Захотелось высказать пяток нежных фраз обидчику в морду — чего толкаться-то! — но задирой оказался угол здания. Дьявол, так и под машину недолго угодить! Совсем рассеянным становлюсь…
Я, углубившись в свои невеселые мыслишки, не заметил, как снова оказался у отеля. Взяв ключ, потоптался в холле, разглядывая картину и абсолютно не понимая, что на ней изображено. А, хрен бы с этой живописью…
В лифте потолок был зеркальный. Задрав голову и увидев наверху свою покрасневшую от загара физиономию, я испытал ощущение, что перевернулся с ног на голову, и почему-то подумал: «Марсельский бордель». Мысль эта несколько развеселила меня, и, войдя в номер, я почувствовал, как настроение со скрежетом отрывается от плинтуса и ползет ввысь.
Пожалуй, прежде всего, стоит проверить сегодняшний штрих-код. Заглатывая принесенный официантом ужин, состоящий из жульена и ростбифа, я застучал по клавиатуре, набивая цифры в функциональном окошке сайта.
Промышленные поставки жидкого азота. Никогда бы не подумал, что на таком товаре тоже есть штрих-код…
