приобретает очертания обезьяны. Но миссис Э. X. Тэнди, проживающая на Стар-Клиф-драйв, Молверн, сообщила нечто такое, что, кажется, эта дама и слыхом не слыхивала о панике, вызванной появлением обезьяны. Она позвонила в полицейский участок и сообщила, что у нее на заднем дворе появился лев. Полицейский, который без особого доверия принял звонок, дождался возвращения в участок другого полицейского, и вместе они посмеялись над принятым сообщением. Оба ждали прибытия третьего скептика. Три недоверчивых полицейских выступили по указанному адресу через несколько часов после звонка, но к тому времени на заднем дворе миссис Тэнди уже не было ничего, что могло бы поколебать устоявшиеся представления.
Никаких следов погрома не обнаружили. Во всех сообщениях говорилось о крупном, заросшем шерстью животном, которое появлялось и исчезало…
Тварями, что появлялись и исчезали в обширных джунглях неподалеку от Минеолы, Лонг-Айленд, были скунсы, в которых превращались адвокаты. Некоторых из них отлавливали и обезвреживали лишением прав адвокатской практики. Был осуществлен захват нескольких десятков медицинских гиен, которые добывали средства к существованию, следуя за бутлегерами. Возможно, происшествие в Нью-Джерси не было из ряда вон выходящим, а представляло собой всеобщее падение к той ступени развития, которая приближается к ступени развития обезьяноподобных. В школах Ирвингтона шел вступительный экзамен. По математике задавали вопросы, которые не выходили за рамки арифметики, в списке по правописанию не было ни одного необычного слова. Экзамен держали сто шестнадцать соискателей, и ни один из них не смог сдать. Средняя оценка составила 31,5. Сползание к жизни в джунглях сорвало с людей одежды. Во многих местах появились нудисты. И только в конце этого года подали голос стойкие противники любителей разоблачаться. Они призывали к благопристойности и сдержанности — а папа Пий XI отказался принимать Махатму Ганди потому, что тот не носит штанов.
Двадцать девятого июня в Минеоле историю с обезьяной воспринимали уже настолько серьезно, что капитан полиции Эрл Комсток выделил дюжину специальных моторизованных патрулей, вооруженных револьверами и короткими дробовиками, стреляющими газом и шариками. Патрули возглавлял сержант Беркли Хайд. Была организована группа вооруженных горожан, к которой присоединились двадцать работников питомника, вооруженных серпами, дубинками и вилами. Они обнаружили множество следов. «Все эти следы, похоже, принадлежали лани, а по размеру и форме напоминали человеческую руку, хотя большой палец был отставлен дальше обычного». Однако никакой обезьяны они не увидели. Что касается более важных наблюдений, то назначенный расследовать это дело полицейский Фред Кохлер сообщил о показаниях десяти лиц.
Ближе к концу июня животное исчезло. 18 июля о нем снова сообщили, причем люди, которые не входили друг с другом в контакт. Это случилось неподалеку от Хантингтона, Лонг-Айленд. Работник питомника по фамилии Стокман позвонил в полицию и сообщил, что члены его семьи видели животное, похожее на гориллу, бежавшее через кустарник. Затем позвонил живший в трех милях фермер по имени Бруно, который сообщил, что видел странное животное. Полицейские съездили в оба места и обнаружили следы, но потеряли их в лесу Больше о животном не сообщалось.
Полагаю, однажды я получу письмо от кого-нибудь жителя Лонг-Айленда, который попросит не упоминать его имени, если я не сочту это крайней необходимостью, и будет уверять меня в том, что из всех теоретиков, пытавшихся объяснить феномен «обезьяны из Минеолы», только я обладаю проницательностью и даром проникновения в суть событий…
…Порыв, который охватил его в июне 1931 года, когда он забирался на деревья, что-то болтал и что-то срывал прямо над головами живших по соседству людей — а потом пустота. Он вышел из транса и обнаружил на своем ковре следы ног «с оттопыренным большим пальцем». Странная зеленоватая грязь. Он пошел в питомник «Льюис и Валентайн» и там заметил участок земли, покрытый этой грязью, которая, насколько известно, больше нигде не встречается…
И если я не приму всерьез это письмо, которое, вероятно, получу от какого-нибудь жителя Лонг- Айленда, то, возможно, это произойдет потому, что я также услышу еще от кого-то, что превыше всего — дурной славы в том числе — тот факт, что персональные мнения должны быть отброшены ради науки, и что, как говорилось в газетах, кто-то швырнул кирпич и попал в отступавшую обезьяну, и на следующее утро она была не в состоянии сесть.
Но я чувствую зарождение новой идеи. Меня заинтересовало загадочное похищение из банка сумки с деньгами. Оно оказалось столь ничтожным по сравнению с теми способностями, которые не считаются таинственными, но с помощью которых респектабельные биржевые маклеры обворовывают банки. Или физическое выворачивание рук ради мелочного удовлетворения мести. Впрочем, руководствуясь политическими интересами и самыми благородными идеалами, руки можно вывернуть всем нациям. Но когда речь идет о «чуде Минеолы», я вижу намек на Рациональность…
Или создание новой религии — которая оказывается столь же жесткой, как и любая другая…
Все вы, кто устал от жизни (неудовлетворенные нудизмом, который не может окончательно вернуть в прошлое; неудовлетворенные упадком сегодняшней политики и мировоззрения, которые, по-видимому, могли бы быть более примитивными; вбившие себе в голову, что неразбериха в науке все же не является признаком тупости и что пещерное искусство — по меньшей мере, попытка что-то наспех записать), — все вы, кто страстно желает более резкой дегенерации и возможного ответа на ваши мольбы…
«Сделайте меня, о, сделайте меня снова обезьяной!»
То, что мне нужно, чтобы оставаться более или менее счастливым и до некоторой степени заинтересованным в своей работе, — это неприятие. Если оно высокомерно и схоластично, что ж, тем лучше, если оно лицемерно, тогда мне неслыханно повезло. Думаю, я заслуживаю сожаления, но, хотя во мне весьма заметно созидательное начало, я как писатель не могу быть хоть сколько-нибудь счастливым, если что-нибудь не разрушаю. В моем сочинении это, вероятнее всего, оборотень. Но физическая наука, которая однажды и, как казалось, навсегда опровергла существование оборотней, вампиров, ведьм и прочих моих любимцев, сегодня представляет собой столь неудачную попытку систематизировать принципы магии, что я затрудняюсь назвать тех видных профессоров, у которых вызвала бы неприязнь мысль о существовании этих персонажей. Исходя из принципов квантовой механики, можно объяснить почти любое чудо, например возможность войти в закрытое помещение, не преодолевая стену, или перепрыгнуть с одного места на другое, не преодолевая пространство между ними. К сторонникам ультрасовременной механики относятся с большей серьезностью, чем ко мне, только потому, что читателю не надо делать вид, что он понимает, о чем я пишу. Есть обеспокоенные ученые, которые пытаются свести собственные теории существования волшебства к деятельности электронных частиц, или волн: но в «Физикл ревью» за апрель 1931 года опубликованы письма профессора Эйнштейна, профессора Р. Толмана и доктора Бориса Подольского, в которых указывается, что такое облагораживание нельзя поддерживать. Профессор Эйнштейн пользуется принципом неопределенности применительно к сфере атомной физики и к таким действиям, как взведение и спуск затвора фотообъектива.
Наука или претензия на научность может существовать лишь на основе идеальной определенности. Все остальное следует отнести к той или иной степени предположений. Я не соглашусь с тем, что, как разгадыватель загадок, я уступаю какому-либо ученому, слабоумному идиоту или, скажем, кролику. Сегодня положение, в котором находится то, что называют физической наукой, является столь отчаянным и столь запутанным, что ее сторонники пытаются включить в одну систему и прежние принципы, и их отрицание. Сегодня даже страдающая анемией и истощением религия не находится в столь скверном состоянии отчаяния и разложения. Попытки ввести в науку принцип неопределенности (или принцип беспринципности) выглядят почти столь же нелепо, как если бы богословы попытались проповедовать Слово Божие и включать в свои догматы атеизм.
Будучи посредником, я нахожу, что принцип неопределенности выражен неудовлетворительно. Мои собственные представления основываются на принципиальной-непринципиальной управляемости- неуправляемости нашего псевдосуществования определенностью-неопределенностью…
Или, несмотря на то, что кажется очевидным (ни одного человека никогда не превращали в гиену), мы можем быть в этом лишь уверены-неуверены.
Приблизительно первого января 1849 года некто, работавший на парижском кладбище, наткнулся на разбросанные по дорожкам части человеческого тела. С ветвей деревьев свисали конечности. Он подошел к свежевырытой могиле, из которой ночью выкопали труп женщины. Этот труп был разорван на куски,
