Похабные песни, площадная брань…
Так справили поминки по фюреру.
В ту же ночь Ганс, он же Рорбах, он же Пловец, встретился с Клеменсом-старшим. После короткого разговора Ганс покинул Берлин и перебрался на западный берег Эльбы.
2
Пловец — фирме «Клеменс и Сын»
А.
Достоверно известно, что американские части в нескольких километрах от Хинтерзее обнаружили в овраге огромную кучу пепла. Когда ее разворошили, оказалось, что эсэсовцы свезли сюда стенограммы военных совещаний Гитлера. После того как был снят почти метровый слой пепла, под ним оказалось примерно пятьдесят не сгоревших стенограмм, относящихся к 1942— 1945 годам.
Б.
Среди американцев ходит слух, будто Черчилль приказал своим генералам собирать немецкое оружие и в сохранности доставлять его на специальные базы. Утверждают, что он сказал: «Оружие пригодится нам против русских».
В.
Американцами в районе Баварских Альп задержан генерал-фельдмаршал Шёрнер. На допросе он заявил, что фюрер отправил его в этот район, где, как сказал Шёрнеру Гитлер, «можно было бы отсидеться до тех пор, пока союзники и русские не передерутся». Кодовое название района, который Гитлер собирался превратить в крепость, — «Редут».
Г.
Американские офицеры, допрашивая военнопленных немецких генералов и офицеров, особенно интересуются артиллерийским вооружением частей советских армий, дальнобойностью орудий последних образцов, системой управления огнем. Многие американцы не скрывают, что их готовят к возможной войне с Советами. Офицер, допрашивавший Шёрнера, в пьяном виде болтал: «Вот сейчас самое подходящее время выгнать русских из Европы».
Глава двадцать шестая.
ДЕБЕТ, КРЕДИТ, САЛЬДО…
1
В ночь на первое мая гараж был вконец разрушен. Ничего больше не удерживало Антона в правительственном квартале. Отметив место, где эсэсовцы зарыли то, что осталось от Гитлера и Евы, Антон пошел домой. Он пробирался через развалины, часто выжидая, когда стихнет огонь. Осколок кирпича угодил ему в лицо, а совсем рядом с домом он наткнулся на проволочное заграждение и до крови расцарапал руку.
Когда он вошел в подвал, Клеменс-старший играл в шахматы с Шлюстером. Педро готовил суп из брюквы и картофельные оладьи. Клара, только что передавшая по радио сообщение, продиктованное Петером, штопала чулки и все посматривала на дверь: ждала Антона.
И вот он явился.
Лицо и рука кровоточили, мундир порван. Клара вскрикнула, Педро уронил сковороду. Антон хочет что-то сказать. Петер прервал его.
— Спокойно, спокойно! Ты до смерти напугал свою невесту, Антон. Педро, подними сковороду. Иоганн, быстро йод и бинты. Вон там, в шкафу налево. Налево, налево, развалина! А ты выглядишь заправским солдатом фюрера, Антон.
— Надо думать, он уже в аду, — сказал Антон после того, как Педро и Клара обмыли его лицо и перевязали руку.
— Как в аду? — в один голос спросили Петер и Шлюстер.
— Отравился.
— Когда?
— Позавчера во второй половине дня.
— Доигрался, сукин сын!
— Ну, сеньор Шлюстер, зачем же так? — насупился Педро. — О покойниках плохо не говорят.
— Это смотря по тому, какой он был, покойник, — заметила Клара.
— Все-таки.
— Может быть, ты всплакнешь, когда скончается каудильо Франко?
— Я буду молить Бога простить ему его прегрешения, — с благочестивым видом ответил Педро.
— Нет, нет, ты неисправим, Педро! — Шлюстер махнул рукой. — Уж эти мне католики! — И обратился к Антону: — Кто ж теперь рейхсканцлер?
— Был Геббельс. Гитлер назначил его перед своей смертью.
— Как был?
— Он и его жена тоже отравились. И отравили своих детей. Геббельс поставил рекорд не только в жестокости, лжи и демагогии. Иные германские канцлеры, худо-бедно, были у власти год, два. Геббельс не пробыл им и двадцати четырех часов.
— Завтрак готов, — оказал Педро.
— Ладно, дела делами, еда едой. К столу, Антон, к столу. Оладьи твои, Педро, товар стоящий.
— А кто достал картошку?
— Ты, ты, ты, знаем!
— Что ни говори, ведь и мы расчищали дорогу нашим, — сказал Антон.
— Расхвастался! — проворчал Клеменс, — Скажи-ка, точно ли ложились снаряды?
— Все там были поражены точностью попаданий.
— Вот видишь! Все-таки и старики на что-то годятся.
— Теперь и Ганс скоро вернется, — сказал Шлюстер.
— И мы устроим пир, — с тем же озорным огоньком в глазах вставил Клеменс. — Из брюквы и картофельной шелухи.
Кто-то шарил за дверью. Педро открыл ее. В проеме стоял генеральный директор концерна «Рамирес и Компания».
2
Это было так неожиданно, что все на миг замолчали.
Радебольт был в форме генерал-лейтенанта. Его сопровождали автоматчики. Один из них нес портфель, готовый лопнуть от содержимого.
— Ну и что? — сказал Радебольт. — Что вы уставились на меня?
Клара первая бросилась к нему, замерла на миг на его груди.
— Ну, ладно, ладно! — ласково проворчал Радебольт. — А ты, старина, — продолжал он, когда Клара, смущенная своим порывом, отошла от него, — совсем поседел.
