Глава 22. Умри, Слон.
Как приятно насыщаться маной! Ошеломительное чувство поглощения вспоминалось вновь и вновь, пока я бездельничал, сидя на телеге, удаляющейся от Долона. Где холод, там и скоропортящийся товар, очень вкусный товар! Мне так любезно показали вершину здешней технической мысли — пару холодных помещений. Когда это мясо и рыба достигнет своих заказчиков, грянет скандал, а по моему следу, рано или поздно, устремятся ищейки.
Воздействие вида моей позеленевшей кожи, на возницу, оказалось просто феерическим — так быстро он рванул, когда я убрался с телеги. Кажется, он на ходу шарил одной рукой в деревянном ящичке, в котором хранился ядреный чеснок, которым он сдабривал все свои 'бутерброды', на привалах.
— Ясно, здесь, как и везде, разумные панически боятся эпидемий.
Не зря я потратил столько времени на подбор хороших ориентиров! Иначе, мой бесценный орихалк и божественные подарки Арагорна, достались бы жадным археологам будущего.
Доработал в конструктах шара и планера крепления, для собравшегося у меня имущества, проверил трансформацию 'туда и обратно'. Не спеша поел, из собранной Лереей корзинки, и завалился спать в уже осыпавшемся окопе на вершине холма.
Курс на Готан! Трансформер имел решительное превосходство над обоими видами транспорта, в отдельности. Сначала — подъем на большую высоту, за слой облаков, затем планирование, длительное скольжение, с постепенной потерей высоты и редкими подъемами на восходящих потоках тёплого воздуха. Ориентировался по Солнцу — важным было выдержать общее направление. Пробив облака, следовало искать посадочную площадку и готовить ночлег или новый взлёт — к сожалению, дождаться достаточного нагрева воздуха можно было только на земле, солнечным днём.
Ясной, солнечной погоды, хватило только на два дня пути. Проклятие авиации — нелётная погода, впрочем, следовало раздобыть как магической, так и обычной еды. Навьючившись обоими сумками, и флягой, я с сожалением спрятал опустевшую корзинку в дупло дерева.
Воздушная разведка, даже такая примитивная, как у меня — великая вещь, благодаря ей я довольно быстро выбрался на колею дороги, изрядно поросшую подорожником. Зачит, телеги ездили по это дороге редко.
— Блин, придется отказаться от варианта с наблюдением из секрета.
Подбросив монету, выбрал направление и продолжил 'божественный квест' пешкодралом.
Случись рядом слон, от зависти сдохнет он, я мысленно каламбурил, вслушиваясь 'гигантским ухом' в 'вечерний звон' деревни. Деревня звенела хорошо, пьяно горланя похабные песни, на множество голосов. К сожалению, не несущих мне полезных битов информации. Пришлось вывести орихалк в сферу покоя и упаковать в алхимическую сумку, а затем обустраиваться на ночлег, прямо на обочине дороги.
Не настолько я дурной, чтобы заявиться, в пьяный деревенский праздник. Сейчас насосутся алкогольных напитков, душевно споют, а потом душа потребует гулять 'ширше'. Ух, раззудись рука, размахнись плечо. Самые крепкие начнуть чесать кулаки друг об друга, а 'особливо' — об бошки всяких странствующих чужаков или просто инакомыслящих.
Глава 23. Соседи, это Зло.
Староста деревни имел изрядное брюхо, и живой, ясный взгляд, не замутившийся вчерашней попойкой. Величать меня господином он явно не собирался, как и начинать разговор первым. Недалеко, под навесом, страдала похмельем кучка звероподобных мужиков, и в случае появления разногласий, у меня были реальные шансы стать компостом под какой-нибудь местной яблоней. Был человек или не было человека? Жизнь в глуши относительна.
— Здоровья тебе, староста — я вежливо поклонился.
— И тебе не хворать, путник. Кто таков будешь?
— Бывший студент-механикус, выгнали, теперь хожу-брожу, жизни ищу.
— Как это жизни ищещ?
— Да вот так, едет кто, я так, попутчиком пристроюсь, хоть бы он и обратно ехал, где я недавно бывал. Надеюсь, жизнь сама пристроит недоучку-механикуса. По пути медяки зарабатываю, знания собираю. Но бывали у меня и лучшие времена!
— Вижу, вижу, староста явно приметил добротные сумки и крепкую одежду, и что удивительно, не смог оторвать взглядом подметки у моих сапог. А умеешь чего?
Ясно, меня следовало пустить в дело, так или иначе.
— Так это смотря чего нужно, всякое я повидал, да не все умею, обсудить не спеша надо, а то устал я с дороги, так есть хочется, аж переночевать негде!
Гогот старосты степенно подхватили явно всё слышавшие мужики под навесом.
Крестьянской еды, я набил полное брюхо и теперь осоловело наблюдал, как во дворе деревенские парни растаскивали лавки и столы, бросая на бездельничающего меня злобные, завистливые взгляды. Работайте негры, работайте, Солнце еще высоко! Вынюхивать да выспрашивать, чего тут было, я не собирался, надо будет — сами скажут. Пока никто не рвался меня просвещать, просто поместили под негласный присмотр баб и детей.
Появился староста, и еще один мужик, степенно сели, помолчали.
— Как звать то тебя?
— Тальком меня зовут, по-простому.
— Будем знакомы, я Ерепей Староста, а это — Фрол Мельник.
— Дело какое есть для меня?
— На восход, за околицей, была у нас речушка, а на ней сладили мельницу водяную. Все было нормально, мололи зерно, горя не знали, да вот соседи опоганились — Выше по течению деревня Тиловка, перехватили нам почти всю воду, отвели на поля.
— Это что же, по-соседски, никак не сговориться с тиловцами?
— Раздор между нами старый, и подлость нам сделать — в радость им.
— Так вам вода для полей не нужна? Мельница встала?
— Да мы-то под лесом, деревья влагу держат, сам видел — сады у нас, дедами и прадедами выращенные, тем и торгуем, да наливкой домашней. Тиловка в степь выдается, да зерно растит. Мы зерно на рынке в Гораде берем, да в мешках, до нужды, держим, если в муке брать, не пролежит хлеб, испортится.
— Значит на продажу муку не молете, только для себя?
— Верно, кто же таким крюком будет к нам зерно возить?
— И ветра здесь под лесом нет, на ветряную, мельницу не переделать?
— Верно.
— Места там нет, ворот сделать, да лошадьми крутить?
— Куда там, взгорок один, да овраги!
— А если мельницу разобрать да и перетащить сюда, ворот-то все едино, где крутить?
— О как! Это дело, да как же мы сами не догадались — заволновались мужики, и живо замкнулись в обсуждение деталей будущей работы.
Я, незаметно перевел дух, мне уже начало казаться, что предложить этим трудягам ничего не смогу, куда мне, городскому. Но слава всем богам, у них был-таки 'замыленный глаз'. Строили здесь добротно, на век, не меньше, поэтому мысли подвинуть мельницу ни у кого не появилось.
