— Надо бы подать какие-нибудь жесты общности, с плебсом, пока камнями кидать не начали. Я неторопливо расчесал патлы, душераздирающе зевнул и поскреб задницу. В проеме нарисовался мастер:
— Что нужно?
— Наконечник остроги. Нужная вещь в Ваших, рыбных краях.
— Смотри, забросишь сети, а тем паче вытащишь чужие, повесим.
— Э-э, а на еду, острогой, бить можно?
— Можно, чай не звери мы. Но только на еду, на продажу не бей.
— Да какие у Вас продажи, мастер? На каждом шагу гильдии. Даже диковинки, по пути собранные, гильдийцы забрали, и половины цены не дав. Поесть скоро будет нечего.
— Не нравится у нас, вертай к себе, умник. В Свете, жизнь вообще, беспросветная — скаламбурил кузнец — а что за диковины?
— Это да, верно говорите. Показать Вам могу только нож, может работа интересная, остальное — на словах.
Вертя нож в руках, кузнец ощупывал лезвие и что-то бормотал.
— Неплохо, продашь? Закалка интересная и сталь.
— Нет, примета плохая для путника, все равно, что друга продать. А вот один хитрый способ, закалки железа, ведом мне, в обрывке старой книги нашел.
Мастер-кузнец вытянулся, трансформируясь в воплощение живого интереса, зыркнул на свидетелей разговора, и, решительно потащил меня в дом при кузнице.
— Что за способ?
— Гильдии у Вас строгие, на работу никак не пристроиться, ничему не научиться, денег не заработать — я изобразил глухого. Собеседник засмеялся, нехитрый намек просечён!
— Взять подмастерьем или учеником не могу, да и какой из тебя кузнец? Чернорабочим, для вида, пойдешь? Под жилье, староста пустующий дом отдаст, кормить будем, а если с диковин, да способов твоих, выгода пойдет, долями разделим. Две доли тебе, три старосте, да пять мне. Договорились?
Надуют, конечно, как я проверю, сколько они там выручили со старостой-махинатором.
— Да. Обычная закалка железа требует большого мастерства, правильного разогрева лезвия и проводится единым движением, древний способ хитрее — закалку проводят в печи, к примеру, гончара. Берут самый чистый уголь, растирают его в пыль. Металл укладывают так, чтобы закаливаемая часть, кроме режущей кромки была полностью покрыта древесным углем, закрывают на день и так томят.
Это была пересказанная своими словами статейка из энциклопедии — хорошо быть ботаником и эрудитом!
— Хитро придумано. Есть у нас гончар, завтра он собрался печь закрывать, обжигать горшки — вот и проверим слова твои.
Кузнец ходил гоголем, способ удался и у него теперь накапливался эксклюзивный товар, староста обеспечил холодной избой, да поставками молока, хлеба и местной гречки. В остальном это была рыба, рыба и еще раз рыба, ну и еще — яйца. Солью меня не баловали, а я не светил свой запас целиком, отсыпал в лоскут немного. Дефицит, однако! От наливки решительно отказался, опасно это, да и было нитью, которую я собирался вплести в свою легенду. Разнюхал и имена своих 'благодетелей', староста откликался на Мерека, а кузнец носил идентификатор Лузна.
Сейчас, они оба, заявились на 'посиделки' и пытались вызнать мои тайны:
— А зачем ты восход встречаешь каждое утро?
— Свету поклоняюсь — отмазался я, работает кувшинчик, еще как работает!
Ранней пташкой, я теперь устраивал интеллектуальный террор для работников весла и паруса. Стремительное, ошеломляющее, путешествие моего духа по реке. К сожалению, это было пространство ощущений, прав и защит, слабо связанное с географическим, а поэтому, почти непригодное для разведки.
Инструмент, конкретно заточенный под вредительство. Теперь мешки с товаром гнили точно, по одну сторону, от линии пересечения с 'Моей Печатью'. Я кушал ману и одновременно укреплял свою легенду, а как же, часть товара за кругом печати. Какая жалость, что корабль состоит из криволинейных поверхностей, ха-ха! Иногда, прогнивал даже джут, ткань мешка, для особо тупых, мне потребовалась наглядность.
'Долбаки' не отстали, даже после небольшого перерыва, на работу челюстей. Мы совмещали разговор с ужином.
— Исключили за пьянство?
— За что же еще? Механика, рудознатство… Недоучка я, то там, то сям … Зарекся пить наливку. Все равно, ученый я, а наша наука, обогнала Вашу, так, кое в чём. Самая новинка — механическая лебедка.
Староста уже давно куда-то слинял, а мы с кузнецом, при свечах, перемазанные сажей, чертили круги на закопченном противне. В ход пошел способ разделения круга на три, пять и пятнадцать частей, с помощью импровизированного циркуля и линейки. Позже покажу деление на семнадцать, а на двести пятьдесят семь, пусть местные геометры сами раскорячиваются.
К вопросу о делении круга привела задача изготовления качественных шестеренок. Для этого нужна была кузнецу формовочная модель из дерева. Резать по дереву тут умели все, кроме меня, а вот расчертить заготовку, математически точно, было некому. По модели можно сделать форму для отливки бронзовых и железных шестерён. Только убрался заинтересованный кузнец, подкатился Мерек:
— Поговорить надо, Рупт — ясно, сепаратные переговоры. Неужели клюнул? В городе гильдейские зашевелились, донес кто-то о твоих новинках. Останешься здесь — захомутают, да в подвалах пыточных сгноят.
— Что же делать, куда податься? Лузн долю обещал! — я выдал ожидаемую реплику.
— Против городских мастеров он никто! А долю свою получишь, не сомневайся! Только из деревни тебе нужно уходить. Слушай, что я придумал — с племянниками моими в горы уходи, они там руды ищут, поможешь?
— В горах добрая одежда и припас нужен, а то околею! Нет у меня такого запаса.
— Это не беда, у меня найдется. Долю получишь и с руды найденной.
Ага, как же, вот прямо так и получу, упаду, встану и получу еще. Но в горы меня проведут, как я и хотел, а там посмотрим, кто кого.
Глава 39. Упрочняй Челюсти.
— Это место знаем только мы. Здесь ты никто, раб! Будешь делать, что я скажу — лицо Мерека торжествовало победу. Зря.
Харчок. Харчок. Еще, промах, сдавить 'микрогранату' пальцами. Есть! Самый юркий племянник замер от пронзительных криков своих подельников и схлопотал 'микрогранату' в грудь. Выдать смертельный объем яда, одним плевком, было нереально, поэтому я сделал упор на боль, чудовищную, разъедающую глаза боль.
Роль наивного простака мне удалась. Племянники старосты ржали, соревнуясь со мной по вечерам, в иноземной игре 'плевки и камешки', а я нарабатывал нужные навыки. Конечно, гораздо проще было потравить их заранее, но пока меня еще коробило от таких действий. Староста упорно уклонялся от выдачи моих 'получек', а сроки окончательного расчета уходили, каждый раз все дальше, в туманную даль. Сегодня я заставил его раскрыть карты, заявив, что ухожу в город, так как ждать еще один месяц не собираюсь.
Секрет затерянной в горах расщелины, выходящей к небольшому горному озеру, был оснащен двумя хижинами, и, как выяснилось, только сейчас, тщательно оберегался жадной тройкой аборигенов. Никто не собирался отпускать меня живым.
Едва не выдрав косяк двери, жертвы едкости бросились к озеру, а я продолжил забрасывать
