распорядился Брежнев.
— Но все члены экипажа погибли вместе, — вставил Косыгин. — Как тут с этикой?
— А никак тут с этикой, — резко ответил Брежнев. Из всего экипажа заслуженным человеком является только Гарнеев. Остальные — простые советские трудящиеся, случайно оказавшиеся в одной команде с заслуженным человеком. Пусть им предприятие улучшит жилищные условия, если надо, пусть дадут им квартиры в Москве.
— Может, наградить их посмертно? — спросил Подгорный.
— Нет, этого не стоит делать, — Брежнев выпил водку и поставил рюмку на край стола. — А вдруг они и вправду сами виноваты? Во всяком случае, правительственные награды лётчикам ставят под сомнение французскую версию гибели вертолёта. И это может вызвать у французов нежелательную для нас реакцию.
Косыгин, сидевший рядом, опасаясь, что рюмку могут ненароком столкнуть на пол, отодвинул её к центру, на безопасное расстояние:
— А хоронить где будем?
— Думаю, Гарнеева на Новодевичьем. Остальных — в обычном порядке, по месту жительства.
— И всё-таки, как тут с этикой? — ещё раз спросил Косыгин.
— Ну ладно, кладбище для остальных поручим подобрать Председателю Мосгорисполкома, — сдался Брежнев.
— А что будем делать с тем, оставшимся в живых? — спросил Подгорный. — На редкость аморальный тип. Опозорил нашу страну перед всем миром.
Брежнев, отличавшийся отнюдь не монашеским нравом, посмотрел на Подгорного с таким выражением, в котором ясно читалось: а сам-то, если б встретилась искусительница, устоял бы? Понятно, что тот мужик сорвался с цепи, но, видимо, у него была на то причина. Брежнев, как мужчина, совсем не осуждал того человека. Но раз дело получило такую широкую международную огласку, он, как вождь правящей партии, вынужден был принять решение о суровом наказании.
— А того, кто остался в живых, исключить из партии за аморалку, таким не место в нашей партии. Уволить с предприятия и никуда на работу не принимать.
Степень риска
(По воспоминаниям заместителя главного конструктора ракетных двигателей Доминика Доминиковича Севрука)
Морозное январское утро загустило воздух туманной дымкой. Звуки стали приглушенными, трамвай, почти беззвучно лязгнув сцепкой, тронулся с места, открыв взору массивный силуэт здания заводской проходной.
Влажный холод перехватывал дыхание, люди, прикрывая лица, ладонями поворачивали к воротам, которые подобно сказочному ненасытному чудовищу поглощали этот многотысячный поток.
На территории завода людской поток распадался на отдельные реки и ручейки, чтобы разойтись по цехам, участкам, в конструкторские бюро.
Глушко, пропустив «эмку» из фар которой через маскировочные устройства, сочился синий свет, присоединился к ручейку, текущему в сторону опытно-конструкторского бюро. Туда же направлялась и «эмка» с начальником этого бюро подполковником госбезопасности товарищем Бекетовым.
В темноте люди казались похожими друг на друга, и Валентин Петрович понимал, что такими их делают постоянное недоедание и усталость, накопившаяся в течение многих дней и месяцев изнурительного труда.
Мысли постепенно переключались на деловой лад, выстраивая в рациональной очередности вопросы, которые предстояло решать сегодня.
С минуту Глушко шел рядом с железнодорожной веткой. По ней медленно вытягивался, постепенно исчезая в темноте гружеными вагонами, длинный состав увозивший моторы для истребителей и пикирующих бомбардировщиков.
В южной стороне завода, где располагался литейный цех, туманная мгла изредка озарялась всполохами расплавленного металла, будто напоминая о том, что там, на юге, в сущности не так уж далеко отсюда, шла Сталинградская битва.
Необъяснимо, но ход мыслей напомнил «Аэлиту» Алексея Толстого и заставил Валентина Петровича улыбнуться наивному описанию того, как инженер Лось в сарае построил ракету и стартовал на Марс. Кто- кто, а Глушко знал, каких трудов стоит постройка даже такого относительно простого по сравнению с ракетой устройства, как ракетный мотор в качестве ускорителя самолета.
Поднявшись в конструкторское бюро, Глушко прошел между кульманами к своему столу, стоявшему у окна, и попросил принести чертежи последних разработок. Представляя загрузку производства основной продукцией и понимая как трудно протолкнуть изготовление деталей для опытных моторов, не говоря уже о каких-либо доработках этих деталей в случае конструкторских ошибок, он сделал правилом самую тщательную проверку чертежей, вплоть до гаек.
Теперь же чертежи нужны были ему также и для того, чтобы сверить вновь найденное, можно сказать, сегодня утром по пути сюда, конструкторское решение привода насосов, перекачивающих компоненты топлива в камеру сгорания, с конструкцией остальных элементов мотора.
Напряженная работа ОКБ уже приносила результаты: хорошо работали камера сгорания и агрегаты, позволявшие регулировать работу ракетного мотора в широком диапазоне. Оставалось окончательно решить вопросы по приводу насосов.
В свои 35 лет — признанный лидер КБ, где люди и постарше его, Глушко старался найти самостоятельное решение проблемы, чтобы, не объявляя его, выслушать соображения сотрудников, и если они совпадали, то это было дополнительной гарантией правильности принимаемого технического варианта.
На совещание стали собираться ближайшие помощники: Владимир Андреевич Витка — специалист по агрегатам автоматики, Доминик Доминикович Севрук — заместитель главного конструктора по испытаниям, Георгий Сергеевич Жирицкий, занимавшийся турбинами.
Глушко попросил их поочередно сделать краткие сообщения о результатах стендовых испытаний, а затем взял слово для сообщения.
— Товарищи, — его голос звучал, как всегда, негромко и спокойно, — с соседнего завода нам выделен самолет Пе-2 конструкции Петлякова для установки на нем нашего ракетного мотора РД-1 и проведения доводочных и летных испытаний.
Так давнее, одобренное командованием ВВС, предложена устанавливать на самолеты ракетные моторы наряду со штатными двигателями для получения кратковременных преимуществ над машинами противника в экстремальные моменты боя становилось близким к осуществлению, — ОКБ заканчивало отработку мотора для боевой машины, и это было результатом их труда.
Глушко, прежде всего требовательный к себе, при выборе тактико-технических требований закладывал такие характеристики новых ракетных моторов, которые становились бы этапными в развитии