командования, уполномочен заявить следующее: ваш самолет нарушил воздушное пространство Советского Союза после бомбардировки Японии, с которой Советский Союз не находится в состоянии войны. Такие действия являются нарушением общепризнанных норм международного права и могут быть истолкованы Японией как недружественный акт. Объявляю вам, что ваш самолет арестован.
Произношение русского было настолько рафинированным, что командир сразу понял: этот человек не был ни в Англии, ни тем более в Америке, а английский изучал в каком-нибудь своем университете. Тем не менее, он грамотно строил фразы и командир, отдавая должное постановке образования у русских, решил для себя, что этот русский военный чем-то даже симпатичен ему.
А русский, видимо почувствовав настроение командира, вдруг улыбнулся:
— Поздравляю ребята, война для вас кончилась. Мы восхищены смелостью ваших летчиков и благодарны Америке за большую помощь, оказанную нам в этой войне. Вы наши гости.
И приветливо протянул руку для рукопожатия.
Легковой ЗИС-101 вынырнул из Спасской башни Кремля, пересек Красную площадь и вдоль здания ГУМа направился в сторону улицы Горького, чтобы затем свернуть с нее в хитросплетение улочек и переулков старой Москвы, пробираясь в сторону Лефортово.
Как это бывает у людей, занимающих ответственные посты, Андрей Николаевич Туполев только во время таких коротких поездок и мог понаблюдать, чем живут Москва и москвичи через год после победы.
Если для молодоженов счастье быть вместе укладывалось в медовый месяц, то у москвичей радость победы, похоже, растянулась на годы вдруг схлынувшей опасностью, ожиданием возвращения оставшихся в живых родных и витавших в воздухе перемен.
Улицы были полны людей даже теперь, в поздний теплый вечер. Рассеянно поглядывая в боковое окно автомобиля, Андрей Николаевич, главный конструктор тяжелых самолетов, находился под впечатлением только что состоявшейся кремлевской встречи: Сталин, прощаясь с ним и пристально глядя в глаза, сказал ему, что страна и все прогрессивное человечество ожидают начала летных испытаний дальнего бомбардировщика в самое ближайшее время.
— Для того, чтобы охладить горячие головы наших недавних союзников, — сказал Сталин.
Туполев же, как человек, на которого замыкались все вопросы, связанные с созданием этого самолета, знал до мельчайших деталей действительное состояние дел и отчетливо представлял дистанцию между сегодняшним днем и днем когда может состояться первый полет бомбардировщика.
На этот раз Туполев, докладывая Сталину, особый упор сделал на необходимость изменения конструкции лонжеронов крыла по сравнению с американской.
Американцы, применив лонжероны переменного сечения по длине и высоте, смогли сделать такое трапециевидное в плане крыло, не перетяжелив его, в котором отдельные элементы конструкции были нагружены равномерно, без резких скачков.
Сделать такие лонжероны, да еще и определенного поперечного сечения, наша промышленность не могла. Не было оборудования. Все силы страны в недавней войне были направлены на обеспечение фронта истребителями, штурмовиками и фронтовыми бомбардировщиками.
Не получили такое оборудование по окончании войны и от немцев.
Американцы же воевали с Японией над безграничными просторами Тихого океана, и сама жизнь заставила их в очень сжатые сроки создать самолет, способный с десятью тоннами бомб преодолевать расстояния в тысячи миль. Таким самолетом и стала «суперкрепость» фирмы Боинг, получившая обозначение Б-29.
Безусловно, это был самолет нового поколения, вобравший в себя все достижения технической мысли и в полной мере показывающий возможности американской промышленности.
Тогда, в середине сорок пятого, многие конструкторы, в том числе и он, Андрей Николаевич Туполев, предлагали Сталину сделать свой самолет, а не копировать Б-29.
Были же у нас в конце тридцатых годов созданы гиганты, каких в то время ни у кого в мире не было. Это и самолет Петлякова ТБ-7 (Пе-8), и машины Калинина; был испытан СБ (скоростной бомбардировщик) с носовой стойкой шасси, да и он Туполев, припоминал свой «Максим Горький».
Сталин же, прохаживаясь по кабинету, размышлял над тем, какое решение принять. Он, безусловно, помнил, что самолетов ТБ-7 в войну было выпущено около семидесяти штук. Что самолет подтвердил свою надежность и что министр иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов во время войны летал на нем в Англию.
Сталин, любивший авиацию, знал всех главных конструкторов. Нередко главных вызывали в Кремль, и они лично докладывали Сталину о конструкции и характеристиках своих машин, о новых разработках.
И когда Туполев сейчас, во время доклада, в очередной раз заикнулся о самолете отечественной конструкции, Сталин, осведомленный обо всех разработках, подошел к нему и сказал:
— Век фанеры и перкали в авиации закончился, товарищ Туполев.
Сталин вспомнил, какой спектр разработок транспортных и пассажирских машин предлагали перед войной советские конструкторы. На них ставили мировые рекорды, но ни одна из них не пошла в серийное производство. И если бы он, товарищ Сталин, не проявил мудрости и не приказал купить лицензию на Дуглас ДиСи-3 «Дакота», сталинским соколам не на чем было бы перевозить грузы и людей.
Тогда перед войной две фирмы, конкурируя между собой, представили свои предложения — американская Дуглас и немецкая Юнкерс.
В большом и тяжелом альбоме немцы акварелью изобразили местность рядом с Химками, где должен расположиться завод, с небольшим прудом, из которого вытекает ручей со странным названием «река Химка», прилегающим лесом, очень хорошим полем для аэродрома и даже геоподосновой на местах будущих цехов.
И все же немецкий Ю-52 с гофрированной обшивкой и тремя моторами смотрелся намного архаичней американского конкурента.
ДиСи-3 «Дакота» так понравился Сталину своими лаконичными очертаниями, формой кабины экипажа, значительной грузоподъемностью и вообще той непередаваемой красотой, какой могут обладать только летательные аппараты, что Сталин решил:
— За этим направлением в самолетостроении — будущее.
Настораживало только одно — самолет ДиСи-3 был сделан в принятой в Америке дюймовой системе мер, в то время как в СССР работали в метрической системе.
Но сотрудники будущего завода № 84 в Химках главный инженер Лисунов и конструктор Мясищев заверили его, товарища Сталина, что эта трудность преодолима и они переделают документацию на самолет в метрическую систему.
И действительно, очень скоро в небе появились первые ПС-84 (пассажирский самолет восемьдесят четвертого завода). На одном из них он, товарищ Сталин, летал в Тегеран на встречу с Рузвельтом и Черчиллем.
А позже, в войну, ему, докладывали что «Дуглас» применяется и как бомбардировщик, и как транспортный, и для доставки десантников в тыл врага, и для выполнения многих других задач.
Кстати, вспомнил Сталин, примерно в то же время, что и авиазавод в Химках, закончили строить канал Волга — Москва.
Как выяснилось после войны при изучении немецких архивов, немецкая разведка докладывала генеральному штабу, работавшему над планом Барбаросса, об острой нехватке в СССР железных и шоссейных дорог для перевозки военных грузов; это был, по мнению германской разведки, еще один, едва ли не самый главный, довод в пользу поражения СССР в будущей войне.
Но он, Сталин, предвидел и это. Строительство канала Волга — Москва и Беломорканала не было прихотью, чтобы занять трудом миллионы людей, как утверждали некоторые из тех, кто потом в составе Трудовой армии и строил эти каналы.
В войну каналы и водохранилища позволили большегрузным судам доставлять Бакинскую нефть, горючее и другие стратегические грузы. А военным кораблям — проходить из осажденного Ленинграда в Белое море, в Архангельск и Мурманск, на Северный флот, а также перевозить самолеты, «студебеккеры», паровозы, пушки, танки, бензин, боеприпасы, алюминий, и многое другое, что поставляли союзники
