сантиметром уляпанный засохшей грязью каркас кузова. Увы, следов крови и здесь не нашел. И лоскутков одежды, как это бывает в подобных случаях, тоже не оказалось. Обескураженный и сбитый с толку, он уже собрался вылезать из-под этого чертова кузова, как внимание его привлек шпангоут – точнее, большая зазубрина на остром ребре шпангоута: в зазубрине темнело нечто, похожее на пучок волос. Еще боясь себе поверить, он поднес фонарик вплотную: точно, это были человеческие волосы.
Конечно, никакой не пучок – всего четыре коротких волоска, но Виктор знал теперь, что не напрасно мозолил под автобусом спину. Надо будет сообщить следователю, и в присутствии понятых забрать потом эту ценную находку: она послужит важной уликой.
Что дальше? А дальше надлежало настричь немного волос с головы потерпевшего, чтобы лаборатория могла установить идентичность или, наоборот, отличие одних от других. Что же, он сейчас пойдет в морг и произведет эту несложную операцию. И кстати еще раз осмотрит труп: вдруг все же остались какие-то, пусть самые незначительные, следы на одежде?
Дверь в каменный домик по-прежнему оставалась незапертой. Шагнув за порог, Виктор с облегчением убедился, что носилки с телом покойного так и стоят здесь, в прихожке. Отсюда вели две двери – направо и прямо, обе они были закрыты, и благодаря этому, видимо, в прихожке не так сильно ощущался хлорамино- формалиновый настой. Тем не менее Виктор непроизвольно сдерживал дыхание, пока не принюхался и пока не подавил в себе уже испытанного сегодня чувства неприязни к этому помещению.
В морге царила мертвая, в первородном смысле этого слова, тишина. По-видимому, с момента их давешнего посещения сюда больше никто не заглядывал. Виктору почему-то трудно было в этой тишине сосредоточиться, она отвлекала его, заставляя вслушиваться в нее, и он отогнал ее – начал негромко, нараспев разговаривать сам с собой:
– …во-от, сейчас осмо-отрим, сейча-ас…
Носилки были развернуты в прихожке боком ко входу (иначе они просто не уместились бы), Виктор перешагнул через них и, повернувшись спиною к двери, что вела в основное помещение, присел на корточки.
– …во-от, сейчас осмо-отрим, сейча-ас…
Внимание привлек раньше всего плащ, синий плащ из
болоньи, который, как это ни странно, был весь
перепачкан дорожной пылью не с наружной, а с внутренней стороны; наружная же оказалась, наоборот, в крови. Объяснение этому напрашивалось одно: после того, как парня выбросило через открытую дверь автобуса на мостовую, он, опамятовавшись, попытался вскочить, тут его ударило шпангоутом и задним колесом, плащ завернуло на голову и после этого уже мяло, било, давило, волокло, пока не сработали тормоза машины… Плащ завернуло на голову, поэтому на автобусе и не осталось следов крови.
Покончив с плащом, Виктор перешел к обследованию брюк.
– …во-от, сейчас осмо-отрим, сейча-ас…
Разговаривая сам с собой, он и впрямь перестал вслушиваться в таинственную и страшноватую тишину морга, сумел собраться, сфокусировать все внимание на деталях одежды пострадавшего. Не может быть, думалось ему, чтобы одежда не унесла на себе после этакой мялки ничего, кроме дорожной пыли да крови. Не может быть…
– …во-от, сейчас ос…
И потерял вдруг голос, осекся па полуслове с перехваченным горлом, с ощущением мгновенного озноба, пронизавшего, подобно удару тока, все тело – от пальцев в сапогах до корней волос под форменной фуражкой: мертвая тишина морга внезапно ожила, ударив по нервам скрипом двери у него за спиной. Скрипом двери, позади которой никого не было, не должно было быть, кроме покойников. И не успел еще повернуть на этот звук головы, как дверь не сильно, но ощутимо толкнула в спину.
– Кто тут? – нашел в себе силы на несуразный в в данной ситуации вопрос, скользнув непроизвольно рукою к кобуре.
И неожиданно услышал в ответ:
– А я это же самое хотела у вас спросить: кто, мол, тут хозяйничает?
Из-за двери просунулась женщина в темпом халате с закатанными рукавами, с мокрой тряпкой в руках: уборщица!
– Ф-фу-а, – выдохнул Виктор. – Теперь я знаю, как делаются заиками.
Женщина почмокала сочувственно губами:
– На тебе и взаправду лица нет… И зачем таких пужливых в милицию брать!
– И то верно, – искренне согласился он.
Вышел поспешно на воздух, закурил.
– Ф-фу-а, – повторил с наслаждением.
И добавил, хотя женщина, оставшаяся за дверью, и не могла его слышать:
– В милиции работают, мать, обыкновенные люди…
Солнце пригревало весьма ощутимо, и этот факт заставил Виктора спохватиться: предстоит встреча с преступником, а он прохлаждается. Часы показывали уже без двенадцати минут восемь, надлежало приготовиться.
Что нужно сделать в первую очередь? Никоим образом не показать преступнику, что милиция идет по горячему следу, не спугнуть его раньше времени.
Сел в свой ярко-желтый «газик», отвел в боковую аллею, за плотную стену декоративного кустарника. Теперь следовало подумать о собственной персоне – выбрать достаточно скрытную позицию для наблюдения. Оглядевшись, понял, что единственное подходящее место – уже знакомый каменный домик: справа от входа имелось окно, через которое можно наблюдать за всеми подходами к автобусу.
Но в морг почему-то не хотелось, он продолжал озираться, колеблясь, пока не увидел сквозь кусты человека, который шагал от ворот по главной аллее. Возвращаться в морг было поздно, Виктор попятился к «газику».
Возможно, это и не водитель, но рисковать незачем.
Человек шел неспешно, очень спокойно, помахивая шапкой, .зажатой в кулаке. Вскоре стало возможным рассмотреть одежду: на незнакомце была коричневая кожаная куртка.
Но ведь именно о такой куртке упоминали, описывая внешность водителя, женщины из Шлюзовой! Значит, все же он?
Через минуту не осталось никаких сомнений: тот направлялся прямехонько к автобусу. Теперь Виктор мог рассмотреть его во всех подробностях: среднего роста, широкоплечий, плотный, даже можно сказать, полноватый, лицо рыхлое, возраст… Ну, в общем-то, как и определили обе женщины, что-то близко к сорока.
Все приметы совпадали с тем описанием, какое они дали: он! Явился за машиной самолично (Виктор опасался – не подослал бы кого из дружков), будто и нет за ним никакой вины. Походил вокруг автобуса, оглядел кузов, двери салона, нагнулся к колесам на правой стороне – сначала к передним, потом к задним, окончательно успокоился: все в порядке, повода для тревоги нет. Достал сигареты, закурил, полез в карман за ключом зажигания…
Виктор решил: пора. Быстро вышел из-за кустов, окликнул:
– Товарищ водитель, это ваша машина?
– Моя…
На лице – ни беспокойства, ни тем более растерянности, смотрит с некоторым даже недоумением: чего ради, мол, милиция прискребается?
– Как же это вы бросили ее на ночь в неположенном месте? Что, гаража нет?
– Есть, но…
– Предъявите права, пожалуйста.
Тот спокойно полез во внутренний карман кожаной своей куртки, достал бумажник.
– Можете не сомневаться: техталон в полном порядке.
Виктор развернул удостоверение: Макаров… Именно эту фамилию называл давеча Федор Сергеевич. Водитель между тем говорил:
– А что машину на ночь здесь оставил, так тут, значит, парня сбили…
