Пятно

—

Не было меня там, — ухмыльнулся я и почувствовал, как вновь лопнула разбитая губа. Осторожно прикоснулся к ней тыльной стороной ладони, и на коже осталось кровавое пятнышко. — Ясно тебе? Не было.

—

И в спецпредставителей Совета ты вчера не стрелял?

—

Не стрелял, — подтвердил я, морщась от боли. — Просто рядом оказался. И даже первую помощь оказывал. Можешь у Лазаревой спросить.

—

Хватит заливать уже, — усмехнулся Кузнецов. — Я ведь не для протокола спрашиваю, просто интересно. Вроде умный пацан, а знакомства с кончеными уродами водишь.

—

Да прям с уродами! Нормальные люди.

—

И все же?

—

Да чего там рассказывать? — уставился я в потолок. — Сначала в отряды самообороны записался. И пожары тушить приходилось, и мародеров с бандитами отстреливать. Как ракетные комплексы «земля — космос» в городе разместили, так и имеданцы наведываться стали. А потом оказалось, что, пока мы воевали, в область понавезли всякого сброда, решившего, что теперь это их земля.

—

А они не имели права на жизнь, по-твоему?

—

Почему не имели? Отряды самообороны ведь просто порядок навести пытались, а нас взяли и вне закона объявили!

—

Было за что.

—

Можно подумать, это проблему решило, — хмыкнул я и закрыл глаза.

И почти сразу, не слушая больше Кузнецова, начавшего что-то бубнить о равных правах, заснул. Точнее, провалился в забытье. Но и это было совсем неплохо…

Растолкал меня опер ни свет ни заря. Не выспался толком.

—

Ты как себя чувствуешь? — уточнил Кузнецов, затягивая ремни бронежилета.

—

Жрать хочу.

Сглотнув слюну, я прикоснулся к лицу и с удивлением обнаружил, что оно почти не болит, да и отбитые ребра ныли не слишком сильно. Терпеть, по крайней мере, можно.

—

Держи, — тут же протянул федерал хлебец и напомнил: — Укол поставить не забудь.

—

А таблетки?

Опер приложил ладонь мне ко лбу и, удовлетворенно хмыкнув, заявил:

—

Пока повременим. Температура если и есть, то небольшая.

—

Лады.

Я быстро прожевал хлебец, отряхнул крошки с ладоней о штанину и, стиснув зубы, воткнул в ногу иглу одноразового шприца. Вогнал дозу антибиотика, тихонько зашипел от боли и начал копаться в рюкзаке.

—

Ты завтракать собрался? — удивился Кузнецов, когда я вытащил банку консервов.

—

А что, выходить пора?

—

Да нет, темно пока. Заранее тебя разбудил.

—

Тем более! — обрадовался я и, оторвав крышку, клинком выудил из банки кусок ветчины. — Присоединяйся, а то на своих концентратах загнешься скоро.

—

Смотрю, тебе и в самом деле лучше стало, — хмыкнул опер и достал вилку.

—

Да звери калечить не собирались просто. Так, оплеух надавали. Наверное, сначала про туристов разузнать хотели.

Вдвоем мы быстренько опустошили банку, напились воды и уже тогда начали собираться. Заглянувший в багажное отделение федерал приволок оттуда трофейное оружие и мой наган.

Я сунул револьвер в кобуру и вздохнул, прислонив автомат к стене:

—

Блин, уже забыл, какой он неподъемный. Опять надрываться…

—

Это ты еще без бронежилета, — злорадно улыбнулся Кузнецов.

—

Сдается мне, это была не самая лучшая идея, — взвесив броник в руках, засомневался я в необходимости постоянно таскать на себе такую тяжесть.

—

Знаешь, Володя, — покачал головой опер, — на самом деле я б на тебя еще и каску напялил, да только нет у нас каски. Надевай быстрей.

—

Да он огромный просто! И что с курткой делать?

—

Поверх надевай.

—

А кобура с наганом? А ствол в кармане?

—

Придумаем что-нибудь.

Я тяжело вздохнул, но спорить не стал и, отцепив от ремней кобуру, кое-как натянул на себя бронежилет. Похохатывавший опер принялся затягивать ремни, то и дело заставляя меня повернуться к нему то одним боком, то другим.

—

Ну вот, просто замечательно! — закончив наконец возню, отступил он на шаг и посмотрел на меня со стороны. — Сразу видно, суровый боевик.

—

Иди ты! —