Из дома доносились оживленный разговор и веселый смех. Заглянув поверх низкой изгороди, повыше почерневших и сморщенных роз на иссохших, похожих на проволоку веточках, он увидел профиль Микамэ, который расположился в ротанговом кресле на веранде.
Садако бодро улыбнулась, открывая ему дверь.
– Вернулся! Как раз вовремя. Доктор Микамэ приехал повидаться с тобой.
– Спасибо, что подождал, – улыбнулся другу Ибуки.
– Спасибо тебе, что не заставил себя ждать. С Новым годом!
– И тебя тоже.
И без того не склонный к меланхолии Микамэ сегодня пребывал в превосходнейшем настроении.
– Он принес нам подарок. Тебе обязательно понравится, милый, – сообщила Садако.
– Кое-что для ограды вашего сада, – хохотнул Микамэ, указывая на ряд перевернутых вверх дном бутылок виски, торчащих из земли вдоль кустов.
– Утверждает, что качество – просто отменное.
– Что за марка?
– «Олд Парр».
– Ну что ж, большое спасибо, – сказал Ибуки и, усмехнувшись, добавил: – Даже если ты получил их от какого-нибудь пациента на Рождество.
– Ты только послушай – он крадет слова из моей роли! – Микамэ весело подмигнул Садако.
– Чего же мы ждем? – воскликнул Ибуки. – Неси стаканы. Я бы предложил тебе кое-что из наших запасов, но боюсь, ты нос начнешь воротить – уровень не тот.
Садако принесла бутылку из темного стекла и водрузила ее на стол.
– Где Рурико?
– У бабушки. Только я решила насладиться тишиной дома, как доктор Микамэ пожаловал. Он женится, дорогой.
– Женится? Вот это новости.
– Не стоит так торопиться, Садако, это еще вилами на воде писано, – покачал головой Микамэ. – Переговоры только начались.
– Кто же эта счастливица? – прищурился Ибуки, стараясь изобразить улыбку.
– А сам как думаешь?
– Это Ясуко Тогано, – выпалила Садако. – Она тебе тоже нравится, и мы тут как раз пытались угадать, засмеешься ты или заплачешь, когда эту новость услышишь.
– Кто, Ясуко? Отлично, ты уже давно к ней клинья подбивал. Решился-таки, наконец? – Ибуки добавил в виски воды и отхлебнул из бокала, прежде чем взглянуть на Микамэ.
– Точно. Рассудил, что новый год надо именно с этого начать.
– И когда? Ты сам к ним ездил?
– Нет, никаких церемоний вроде официального сватовства. К счастью, на это у меня мозгов хватило. Для начала я предложил Миэко и Ясуко прокатиться со мной.
– Ну да, конечно. Деньги и машина – прекрасная наживка для любой женщины. – Ибуки, как обычно, старался поддеть друга, но сегодня его шутки звучали слишком уж язвительно. – И куда ты их возил?
– В Атами, полюбоваться зацветающей сливой.
– Не рановато ли для сливы? О-о, прямо как в «Золотом демоне»[39]. «Мне оставалось только набросить накидку на плечи и бежать за тобой, но – увы! – ты оказался злодеем Тоямой!»
– Хороший же из тебя вышел бы Канъити, с женой и ребенком за плечами! – расхохотался Микамэ.
– Ну, Омия – вдова, так что она сама лучшие дни видала, – с несвойственной ей злостью процедила Садако.
От всех этих улыбочек и шуточек Ибуки начало трясти, стоило ему узнать, что, пока он дожидался Ясуко в Ито, она была совсем рядом, в Атами, да еще с Микамэ.
– Вы там заночевали?
– Даже если и так, эти двое ни на шаг друг от друга не отходили. Знаешь, Ибуки, по-моему, ты абсолютно прав – они и впрямь ведут себя как любовницы. Достаточно просто взглянуть на Ясуко, чтобы убедиться: никакая она не лесбиянка, но, когда они вдвоем, да еще вот так висят друг на друге, – это наводит на определенные мысли. – Микамэ сощурил глаза и затянулся сигаретой, погрузившись в воспоминания.
Цветки сливы в окрестностях храма Киномия только-только начали распускаться. Усыпанные полураскрытыми белоснежными бутонами чернильные веточки над небольшим ручейком словно вышли из-под кисти китайского мастера, и стоящая под ними Миэко безупречно вписывалась в эту картину. Белые лепестки с легким налетом персикового тона были того же оттенка, что и ее нежная кожа… или маска Но.
– Идеальный образчик Японии, – сказал Микамэ, – но в то же время и на Китай похоже. Напоминает картины сливовых цветов с журавлями и мудрецами-отшельниками. – Стремясь уйти как можно дальше от Миэко, он взял Ясуко за руку и повел по камням через ручей.
На Ясуко было мохеровое пальто цвета лаванды, на круглой щеке, как всегда, то появлялась, то исчезала милая ямочка. По небу плыли легкие облачка. Было довольно прохладно для Атами.
Ясуко и Миэко выразили желание заглянуть к одной знакомой поэтессе, которая жила неподалеку. На обратном пути от храма Микамэ высадил их на узкой улочке и вернулся в гостиницу один.
Они сняли домик окнами на юг в солнечной, оформленной в японском стиле гостинице на склоне горы, спускавшейся к Уомисаки. Несколько отдельных домиков смотрели на воду, между ними раскинулись лужайки и росли сосны. Микамэ проводили в его обычный номер. Расположившись во внутренней комнате с примыкавшими к ней гостиной для его компаньонок и чайной, которую он собирался использовать в качестве своей спальни, Микамэ пошел принять ванну. За окном ванной на крутой узкой аллее крыши сливались в треугольники, которые плавно убегали вниз, к безмятежно сверкавшему вдали нежно-голубому морю (еще один, только перевернутый вверх тормашками, треугольник).
Микамэ вылез из ванной, оделся и подождал немного в гостиной, но дамы не показывались. Он начал беспокоиться, раздражение нарастало, хотя причины вроде бы не было – они должны были явиться с минуты на минуту. И вот около пяти зазвонил телефон. Микамэ поднял трубку и услышал голос Ясуко:
– Поэтесса пригласила нас на обед.
– Погоди-ка. Это ведь я вас сюда привез, вы не можете бросить меня одного, это несправедливо! Скажи Миэко, что я возмущен!
– Знаю. Мы с ней старались объяснить наше положение этой женщине. Ладно, я передам ей твои слова. Скажу, что ты сердишься…
– Сержусь? Нет, этого говорить не надо.
– Ладно. – Ясуко понизила голос. – Этой женщине совершенно не возможно ничего втолковать. Она удалилась от дел и очень одинока, так что вряд ли нас отпустит…
Вроде бы невинное объяснение, но для Микамэ оно прозвучало сладостной музыкой, как будто Ясуко поделилась с ним своими секретами.
Дамы вернулись около шести, и к тому времени, как они приняли ванну, отдохнули и сели, наконец, за еду, было уже довольно поздно.
Не догадываясь, что Миэко не прочь выпить, Микамэ ограничился одной бутылкой пива. Миэко была все в том же традиционном кимоно, что и раньше. Ясуко, завернутая в мягкие складки своего косодэ с поясом-оби и отделанным черным кантом воротником, который уютно устроился на ее плечах, была свежа и невинна, от нее исходило непередаваемое обаяние.
– Правду ли говорят, что Ясуко дала обет безбрачия? – шутливо начал Микамэ.
– Определенно нет, – сказала Миэко. – Ей столько пришлось выстрадать, что я буду только рада, если она найдет себе подходящего мужа.
– Однако вы так близки, что кажется, мужчина вам только помешает…
Ясуко лишь надменно улыбнулась в ответ.
– Но если она не бросит работу в журнале, – гнул свое Микамэ, по-прежнему обращаясь к Миэко, – вы будете счастливы?
