С этим мужчиной она готова была отправиться в постель, а это уже о многом говорило, ведь Хармони была не такой, как все. Ее отличало от других то, что она ненавидела, когда к ней прикасаются.
— Ну же, отвлеки меня от боли, — прошептал Пэкстон так близко, что она могла прикоснуться к его губам своими. — Расскажи мне о своих фантазиях.
Фантазиях? Ага, как же. Как бы там ни было, следовало признать, что Пэкстон обладал некоторой долей игривости, пусть она и касалась исключительно секса. Хармони же хотелось чего-то настоящего, а не просто фантазировать, но у ее соблазнителя было слишком много того, что она хотела получить после его чувственной атаки. Вот, например, чтобы он взял и… насадил ее на себя. Для начала.
— Можно подумать, от этого будет толк, — проговорила она в ответ.
— Ты прямо само милосердие.
— Стараюсь. — Хармони превратила свой жалобный вздох в сексуальный. — Ну ладно, вот тебе фантазия. Я представляю, что твоя грудь тоже голая, как и задница…
— Словам, которые ты выбираешь, сильно не достает колорита фантазии. Я бы даже сказал, они как щелчок по носу. Только раздражают, а не настраивают на нужный лад.
— Ну прости, — прошептала Хармони и подула ему в ухо. — Я стараюсь говорить мягким и обольстительным тоном.
Она села ровно и посмотрела на кусок дерева, торчащий из Пэкстона.
— Только без сарказма, — потребовал он и уперся лбом в подлокотник.
— Ладно. В моих фантазиях я раздеваю тебя полностью, медленно и легко, по одной вещи за раз. И целую каждый обнаженный участок твоей кожи, лижу тебя, дюйм за дюймом, чувствуя, какой ты солоноватый на вкус. — Хармони достала из аптечки анестезирующий спрей. — А потом снимаю свои трусики, сначала с одной ноги, потом с другой, потому что мне хочется, чтобы твой член был именно там, где ему и место. Ты протягиваешь ко мне руки и… — Она побрызгала спреем вокруг обломка.
Пэкстон завопил.
— Я к тебе даже не притронулась!
— Спрей такой же холодный, как и твое сердце.
— Ты же должен быть стойким солдатиком, чувак.
— Я никогда не служил в вооруженных силах.
— Разве после военной школы ты не попал под распределение?
— Я не закончил образование.
— Зуб даю, ты ушел не по собственной воле. Скорее ты бы предпочел, чтобы тебя расстреляли.
Пэкстон тяжело вздохнул.
— Меня отчислили, чтоб ты знала. Ай! Твою ж!..
— Я вытащила обломок.
— Могла бы и предупредить.
— Мне просто хотелось, чтобы все случилось неожиданно для тебя, поэтому… Гадство! Будет синяк, и кровь течет. Может, мне сорвать немного полыни в травном саду Гасси и приложить травку к твоей попе? В ее книге заклинаний сказано, что «полынь вытягивает из кожи обломки, занозы и шипы». От глистов полынь, кстати, тоже лечит.
— Интересно, сколько несчастных она уже проткнула этими деревянными штуками, чтобы придумать свое собственное лекарство и даже вырастить его? — Пэкстон прикоснулся к виску. — Только послушайте меня. Говорю, как будто тут и правда летает…
— Не говори так. Не хочешь же ты обзавестись еще одним отверстием в зад…
Хармони не договорила, потому что поймала недвусмысленный взгляд Пэкстона.
— Лечиться у тебя все равно что играть в хоккей с голой жопой.
— Или поддаться соблазнению без штрафного в финале?
Пэкстон отвернулся от нее и несколько раз отчаянно стукнулся лбом о подлокотник.
Глава 9
— ТЕПЕРЬ надо сделать так, чтобы ты вернулся к работе как ни в чем не бывало. — Хармони промыла и продезинфицировала рану, потом нанесла на нее антибиотиковую мазь и наложила повязку. — Готово. — Не удержалась, погладила великолепную непострадавшую ягодицу и хлопнула по ней. — Гладкая, как попка младенца, — добавила она, проводя по упругой заднице одним пальцем… ниже и ниже.
За секунду до того, как ее действия заставили бы натянутое, как струна, тело Пэкстона, да и ее саму тоже, пережить чувственную встряску, Хармони остановилась.
Потянувшись к Пэкстону, она заметила, какое напряженное у него выражение лица. А еще он как будто был удивлен тем, что она здесь. Со свистом выдохнув, он расслабился, и только играющие желваки выдавали его истинные чувства.
— Ты как? — спросила Хармони.
Он прищурился:
— Зачем ты это сделала?
— Как тебе сказать… Вот представь, что ты видишь… какой-нибудь шедевр. Конечно, тебе захочется его потрогать. Я бы спросила, удалось ли мне хоть немного смягчить твое хваленое хладнокровие, но… — Она выпрямилась, чтобы еще раз полюбоваться его спиной и тем, что пониже. — Но с этого ракурса ты выглядишь просто сногсшибательно хладнокровным.
Пэкстон поймал взгляд Хармони и пристально посмотрел на нее.
— Я спрашивал, почему ты остановилась.
— Я никогда не пользуюсь преимуществом над раненным человеком.
— Мне повезло. А что если я лягу на бок и дам тебе карт-бланш на использование любых преимуществ?
— Я скажу, что ты спятил и просто-напросто бредишь.
— Так и есть. А что бы ты почувствовала, если бы я так же схватил тебя за попу?
— А что я почувствовала, когда ты схватил меня за сиськи?
— Я бы сказал, что ты была готова замурлыкать.
Вообще-то, елки-палки, она чуть не кончила на месте, но он определенно этого не знал.
Пэкстон умостился поудобнее и потянул Хармони к себе, пока она не легла рядом, отчетливо ощущая, как где-то в области ширинки у него под штанами кое-что рвется на свободу.
— Ты настоящая проблема, Картрайт, — проговорил он и снова превратился в кондитера, создающего свои шедевральные десерты из ее рта.
Он прикусил ее верхнюю губу, потом нижнюю, а затем, стоило ей приоткрыть губы, чтобы поделиться с ним хоть капелькой удовольствия, опять занялся любовью с ее ртом с энтузиазмом быка на выгуле. Хармони почти всем телом чувствовала, как пульсирует прижатый к ней член.
— Ничего себе! — пробормотала она, оторвавшись от Пэкстона, чтобы вдохнуть. — Уязвленная гордость, оказывается, никак не отражается на твоем умении целоваться. Ты по-прежнему хорош в этом деле.
— Спасибо, конечно, но я не могу приписать всю заслугу на свой счет. У меня не менее пылкая и искусная помощница, — ответил он, обхватывая ладонями ее ягодицы и прижимая ее еще теснее к пульсирующему и твердому, как камень, члену.
Хармони поняла, что внутри нее все пульсирует с ним в унисон.
Они начали перекатываться, как будто Пэкстон собирался оказаться сверху, и она уже чувствовала, что вот-вот кончит просто потому, что почувствует его на себе, как вдруг он резко оттолкнул ее, да так, что она чуть не скатилась с дивана на пол.
На самом краю Пэкстон буквально спас ее и прижал к себе, вдавив свой лоб в ее, пока пытался отдышаться. Так они и лежали, склеившись лбами, глядя друг другу в глаза и уже не понимая, где чье дыхание, а Хармони изо всех сил старалась не расплакаться, не закричать, не обругать или не стукнуть его, просто так, удовольствия ради.
