— Ты можешь дать гарантию того, что не сбежишь от группы? — тихо спросил майор. — Что выполнишь обещанное до конца?
— Нет, — я решил быть предельно честным.
— Мы этого ожидали, — полковник грустно посмотрел мне в лицо. — Но я сомневаюсь, что ты решишь бросить доверившихся нам людей. К тому же не забывай о том, сколько народу сейчас сидит под землей и ждет спасения. Бросишь группу — бросишь и их.
«Вот зараза! Ну, зачем он это сказал? Теперь точно никуда не убегу. Совесть заест. Тьфу, проклятое воспитание…»
Ночью я спал плохо. все время ворочался с боку на бок, думал, фантазировал и откровенно боялся. Передо мной открывались сочные, налитые красками картины, на которых сам президент награждал меня Орденом, протягивал футляр с часами, хлопал по-отечески по плечу.
Но вдруг выплывала картина иного толка: окутанный мраком город, зловещие, мертвые высотки, оставленные детские площадки, по растрескавшемуся асфальту ветер гоняет старые листья… Миром правит тишина, холод, мрак, ужас. Я дрожащей рукой держу факел, — именно факел, не фонарь! — тьма окружает меня неслышно, неотвратимо. Где-то у старых качелей мелькает размытый силуэт. Он движется рывками: то дергаясь вперед, то застывая на месте. Два красных глаза смотрят кровожадно, бледные пальцы с засохшей коркой крови под ногтями тянутся к горлу… Рывок! И меня волокут за пелену мрака. Теперь красные глаза мелькают повсюду, словно искры, летящие от безразмерного костра. Десятки рук поднимают меня над головой и с силой швыряют на пол. Было слышно, как хрустят мои кости, но рот лишь открылся в безмолвном крике… Я лежал на сыром паркете в какой-то черной комнате. Посредине, прямо на полу, красным начертана чудовищная пентаграмма. Возле дальней стены громко бормочет заклинание уродливый жрец. В его руках тонкая свеча из черного воска и сучковатая палка-посох с обгоревшим кончиком. Не глядя на меня, он начинает тихо и жутко выть. Из-под неглубокого капюшона свисает отвратительное подобие хобота… Вдруг он замечает меня, поднимает руку. Измазанный сажей и воском палец тянется к моей груди… Я ощутил, как кровь начинает закипать в венах, мышцы вздулись, в горле клокотало. Вдруг навалился животный ужас, казалось, что раз за разом окунают в бассейн с липкой жижей. Когда меня захлестнуло отчаяние, неожиданно почувствовалось странное тепло, будто к лицу прикоснулись теплые пальцы…
Я рывком вскочил. Словно не заметил, как переступил незримую грань между сном и явью. Грудь ходила ходуном, липкий пот тек по лицу и спине.
Глава пятая: «Зверь в клетке»
— Ты чего, охренел? — сосед по комнате зло смотрел на меня.
— Да мне кошмар это… того… плохой сон, короче! — промямлил ему в ответ.
Видимо, я нехило вопил во сне, раз в комнатке собрался весь личный состав. Здесь не было лишь тех трех бойцов, что стояли в карауле наверху, остальные столпились возле входа и удивленно смотрели на меня.
Тут в комнату вошел мой старый знакомец — усатый, рыжеволосый майор Стальский. В одной руке он сжимал толстую пластиковую папку с декоративным замочком, а в другой нес целлофановый пакет. Грозно взглянув на подчиненных, он спросил:
— Это что за сборище? — солдаты потупились. А майор тем временем продолжал бушевать: — Что- то слишком бодрые… Сил много, спать не хотите? Так я вас сейчас живо к делу приспособлю! Парни наверху уже устали, носом клюют, а здесь такие орлы бездельничают. Сейчас я вас на две смены…
В ту же секунду солдаты будто испарились. Как только в дверь влезли все?
— Пока солдат занят, — знающе заявил майор, — времени на идиотские выходки нет! А работа — лучший стимулятор для мозга.
— Это я знаю! Как там у вас говорится? Пока копай здесь, а я пойду, узнаю, где нужно?
— Вот-вот, — Стальский протянул мне папку и пакет, — что-то в этом духе. Только без балагана. В пакете кое-какая еда, в папке необходимые для работы документы.
Вдруг он замялся. Мне сразу это не понравилось, потому осторожно спросил:
— Ну, чего еще?
— Как только поешь, забеги в кабинет к Игорю Хромову. Он там показать тебе что-то хочет, — майор встал и вышел.
Подкрепившись быстрорастворимой лапшой и запив ее теплым кефиром, взялся за содержимое папки. Папка была из довольно необычной, толстой пластмассы с большой железной застежкой на корешке. Вывалив на кровать содержимое, я невольно раскрыл рот и тупо уставился на груду бумаг.
«Оккультные науки», «Ведьмы средневековья», «Месть Еретиков». Слова, мелькавшие в непонятных мне перечнях, наводили на странные, почти бредовые мысли. Совершенно невозможно было понять, зачем мне принесли эти придурковатые выписки. Какие ведьмы? Двадцать первый век на дворе! Я задумался о том, что сейчас на самом деле происходит в моем родном дворе. От этих мыслей стало немного не по себе, и я решил прогуляться к доктору. Настроение и так было препоганым, так что испортить его не могло ничто. Наверное, не могло.
— Привет, Ай… хм… товарищ Хромов! — жизнерадостно поздоровался я. — Как жизнь?
— Все хорошо, молодой человек, — доктор сидел за письменным столом, его окружали горы лабораторного хлама. Он указал мне на стул: — Садитесь. Я должен вас как следует осмотреть.
Переставив батарею мензурок и колб на пол, я подтащил стул к столу.
— Вы настоящий феномен, Александр! — заявил доктор, поднимая со стола узкий фонарик. — Откройте шире глаз… вот так, молодец. Так вот, вы умудрились выжить на поверхности. По нашим расчетам, шансы людей, оставшихся наверху, были до неприличия малы. Но вы сумели. Кстати, откуда у вас взялся тот нож? Майор говорил, что это какой-то подарок.
— Я вам соврал, — мне больше нечего было скрывать. — Этот нож сделал по моему заказу местный умелец. Из суеверного страха попросил его зафигачить мне серебряное напыление, ну, вы понимаете, при моей-то профессии… да ещё и рядом с закрытой частью города. Может быть, со стороны и выглядит глупо, но изрядную долю уверенности придает.
— О, я вас прекрасно понимаю! — кивнул Хромов, вынимая из ящичка знакомый инъектор. Он отстрелил старую иглу и вставил пустую ампулу. — Сейчас возьму у вас кровь… все чисто!
— Очень рад, — плечо от укола нещадно саднило. — Так что там про нож?
— Ах да! — профессор встал из-за стола. — Пройдемте…
Он подошел к северной стене. Только теперь я заметил, что вместо зеленых ящиков там стояло нечто овальное, прикрытое камуфляжным брезентом. Доктор снял с полочки прозрачный пенал, в котором я не без удивления обнаружил свой нож.
— То, что вы сейчас увидите, — Хромов медленно двигался к скрытому овалу, — может вас шокировать! Черт побери, это может даже повредить вашу психику! Вы точно готовы?
Меня подмывало ответить отказом, но любопытной обезьяне, живущей в моей душе, вдруг захотелось знаний!
— Валяйте, — ответил я, с трудом сдерживая дрожь.
Хромов подошел к овалу собранным, натянутым как струна. Сжав в правой руке нож, он наклонился вперед и быстрым движением сбросил брезент.
С минуту я пораженно разглядывал сидевшее в клетке существо, но когда понимание дало под задницу разуму, громко вскрикнул. В клетке сидело нечто маленькое, сморщенное, покрытое слизью и копотью. Когда ЭТО услышало мой крик, оно встрепенулось и бросилось вперед. Маленький, но уродливый ротик, полный желтых клыков, в исступлении смыкался на стальных прутьях. Из клетки летел визг, хлюпанье. Красные глазки зло таращились на мое горло.
Доктор сделал резкий выпад… и промазал. Лезвие черкануло по прутьям, выбило сноп искр и с лязгом обрушилось на миниатюрный замочек.
Я, словно в замедленной съемке, наблюдал за тем, как замочек с легким стуком падает на пол, как взлетает вверх крышка и как маленькое чудовище оказывается на свободе. В долю секунды комнату
