крошечном зале. И скрытная девочка рано поняла, в чем ее талант и как она может выбраться из тени на свет. Тогда, в конце восьмидесятых, еще существовали дворцы пионеров, в которых можно было бесплатно посещать разные кружки, и Юля записалась в драматический. Вскоре ее способности были отмечены и на городском смотре детских коллективов Юле доверили сыграть Принцессу в постановке «Кота в сапогах». Девочка дождалась-таки своей доли аплодисментов. Но вскоре драмкружок, как и весь дворец пионеров, захирел, в стране начали происходить такие события, что уж вовсе не до самодеятельности стало. Юлины сверстники все принялись готовить себя в менеджеры, юристы, экономисты. Девочки покрасивей хотели стать фотомоделями или женами богатых иностранцев, ну, в крайнем случае, — валютными проститутками, воспетыми в «Интердевочке». Однако Юля по- прежнему грезила актерской славой. Раз вкусив сладость признания своего таланта, она уже не могла отказаться от спасительной мечты, которая одна| только могла вытянуть девочку из болота обыденности. В Средневолжске было театральное училище, поступить в которое стало для Юли программой-минимум, успешно выполненной. А уж о максимуме она и думать не смела, хотя в одном была уверена: из родного города надо выбираться. Ей почему-то казалось, что Средневолжск затормозился в своем развитии, оставшись почти таким, как во времена Островского. А уж в девяностые годы, когда вдруг стали сворачивать производство два комбината, дававшие работу большей части городского населения, Юля почувствовала, что грядут тяжкие перемены, и если она не выберется куда-нибудь поближе к столице, то вовсе задохнется в своих родных пенатах, безвестная и безнадежная.
К тому времени Юля уже знала, что природа наделила ее красотой, и этот факт давал ей дополнительные шансы пробиться наверх. Более того: оказалось, что хваленая Людмила намного уступает внешностью своей сестре, да и талант музыкантши, видно, не столь уж был велик, потому что в консерваторию Люда так и не смогла поступить, пришлось ей довольствоваться музучилишем.
Отец умер, когда Юле было десять лет, а Люде — пятнадцать. Мама не| стала заводить нового мужа и, таким образом, семья Жигалиных осталась исключительно женской. Может, из-за ранней смерти отца Юля всегда чувствовала что-то вроде неутоленной потребности в надежном мужском покровительстве. Она не увлекалась сверстниками, ее инстинктивно влекло к мужчинам постарше. И, словно чувствуя это, парни ее возраста обходили красивую девушку стороной. Отпугивала их Юлина манера общения: невозможно было понять, шутит она или говорит серьезно. Никто не догадывался, что ироничным тоном и усмешками Юля просто маскирует свою неуверенность. Но парни не знали об ее комплексах и считали Юлю слишком сложной и высокомерной. Она и сама постепенно привыкла смотреть на ровесников свысока, как на маленьких мальчиков. Только мужчины постарше казались ей достойными внимания.
В восемнадцать лет Юля влюбилась по-настоящему. Объектом ее первой любви оказался худрук местного драматического театра, который проводил занятия в театральном училище и выделил шестерых наиболее талантливых студентов для участия в своем новом молодежном спектакле. Более того: она очень скоро заметила, что этот худрук с «театральной» фамилией Щукин смотрит на нее особым взглядом.
Юля, вопреки расхожему мнению о ранней сексуализации постсоветских детей, была в свои восемнадцать лет еще девушкой. Но, не имея физического опыта, она знала абсолютно обо всех сторонах интимной жизни, ибо «тусовалась» в компании любителей порно-кассет и журналов. Актерские способности позволяли ей ловко подыгрывать видавшим виды сверстникам и скрывать свою истинную сущность
Наверное, даже Щукин был введен в заблуждение ее кажущейся раскованностью. Во всяком случае, он быстро перешел от взглядов и незаметных приобниманий к решительным действиям. Однажды после репетиции он под каким-то предлогом задержал Юлю, потом зазвал ее в свой кабинет и тут же кинулся целовать. Юля всегда мечтала именно о таких страстных и нежных поцелуях зрелого, опытного мужчины. Щукину было лет сорок пять, но выглядел он моложе. Кроме театральной деятельности он занимался еще каким-то бизнесом, а потому жил не бедно и мог себе позволить одарить любимую девушку подарками, сводить ее в ресторан, съездить с ней на курорт. Юля об этом знала и надеялась, что Щукин окажется для нее тем самым принцем, с которым она рука об руку зашагает к славе. Знала она также и о том, что у Щукина есть жена и двое детей, но старалась об этом не думать. Ей казалось, что все должно уладиться как-то само собой. Но в тот вечер в кабинете Щукина именно его жена своим телефонным звонком помешала страстным поцелуям. Благоверная сказала худруку нечто настолько важное, что он вынужден был прервать свидание с Юлей и поторопиться домой. Но при этом Щукин так убедительно, с такой страстью говорил девушке о своей любви, что Юля была уверена: впереди ее ждет множество радостно-тревожных приключений.
К следующему свиданию они подготовились более тщательно. Дело было летом, и Щукин решил, что лучше всего им с Юлей провести время на природе. В условленный день и час он подъехал на своем «форде» к тому кварталу, где жила Юля, и девушка, на всякий случай оглянувшись по сторонам, быстро юркнула в открытую дверь машины.
Что это были за волнующие минуты, когда они мчались по пригородному шоссе, и Щукин, рискуя попасть в аварию, то и дело бросал на Юлю пламенные взгляды, гладил ей колени, свободной рукой обнимал за плечи! Когда они останавливались перед светофором, он пользовался этим, чтобы прижаться к Юлиным губам. Она видела, что Щукин уже загорелся, едва сдерживает себя.
Он свернул с шоссе на проселочную дорогу и поехал к озерам — прелестному уголку природы неподалеку от заповедника. Два небольших озера раскинулись в живописном окружении холмов и рощиц. Деревья и прибрежные кусты отражались в озерной глади, по краям которой среди широких листьев белели водяные лилии и желтели кувшинки.
Словом, это было подходящее место для романтических свиданий. Но, видимо, мало кто о нем знал, потому что вокруг было безлюдно. А, может, в тот день просто так совпало — все-таки середина недели, а до вечера еще далеко. Юля была рада такой уединенности — ведь на этом свидании ей предстояло стать женщиной, и она хотела, чтобы ни один посторонний взгляд даже издали не нарушил ее сокровенных минут. Она вовсе не задумывалась над тем, что отдает свою девственность и первую любовь мужчине, которого почти не знает и который вряд ли отведет ей серьезное место в своей жизни. Юля, с детства придавленная комплексом собственной вторичности, была рада и горда, что именно ее выделил среди всех юных искательниц актерского счастья такой значительный человек, как Щукин.
Тот летний день выдался очень знойным, даже душным. Щукин остановил машину в тени под раскидистым деревом и предложил Юле бутылку охлажденной воды. Она жадно выпила прямо из горлышка, он выпил вслед за ней. И тут же, отшвырнув бутылку в сторону, схватил Юлю в объятия, стал торопливо и страстно покрывать поцелуями ее лицо, шею, грудь. Сарафанчик Юли держался только на двух бретельках, и Щукин легко сдвинул вниз эту невесомую преграду, обнажив соблазнительное юное тело. Юля стала расстегивать его рубашку. Через несколько мгновений Щукин тоже обнажился и, откинув назад сиденье автомобиля, оказался вместе с Юлей в горизонтальном положении. Взволнованная девушка краем сознания отметила, что дыхание Щукина стало хриплым, а тело покрылось испариной. Но в эти минуты она не думала о его состоянии; все ее усилия уходили на то, чтобы не выдать партнеру свою неумелость, неопытность в сексуальных делах. Внезапно Юля почувствовала боль, и тут же Щукин с каким-то надрывом не то спросил, не то простонал: «Так ты еще девушка?» Она не успела ничего ответить, потому что он, задыхаясь, стал горячо шептать: «О-о, какое блаженство!.. Сейчас я сделаю тебя женщиной…» Юля взглянула на него и вдруг испугалась: лицо Щукина было искажено странной, мучительной гримасой. Внезапно из груди его вырвался хрип, он дернулся, а потом словно обмяк, придавив Юлю своей тяжестью. Она вскрикнула, уперлась ему в грудь руками и, из последних сил отодвинув в сторону неподвижное тело, выбралась из-под него. И тут же с ужасом вспомнила, как кто-то говорил, что у Щукина не очень здоровое сердце. Юля тогда не придала значения этим словам. Она по молодости лет вообще считала, что все страхи по поводу болезней бывают сильно преувеличены, а Щукин, как человек известный, всегда будет объектом для разного рода измышлений, в том числе о здоровье. И вот теперь он лежал перед ней, голый и совершенно беспомощный, а она, оцепенев от ужаса, чувствовала себя летящей в пропасть. Потом, опомнившись, Юля стала тормошить Щукина, обливать его водой. Полезла в аптечку и, вытащив таблетку нитроглицерина, пыталась всунуть ее Щукину в рот, но его зубы оказались судорожно сжаты. Вспомнив фильмы и учебники, принялась делать ему искусственное дыхание и массаж сердца. Увы, все ее старания оказались напрасны. Звать на помощь было неоткуда — Щукин не взял с собой мобильник, а водить машину Юля не умела. Оставалось только пешком идти до ближайшего населенного пункта, а это был дачный поселок в получасе
