Жизнь не умещается в жесткие схемы. Гибкость сильнее жесткости. Волны разбивают свинченное стальными болтами судно, но оставляют невредимым связанный веревками плот. Попытки отрезать у палки левый конец заканчиваются тем, что он всего лишь становится ближе к правому… Ну, и так далее.
В общем, думал я, думал – и написал такое послесловие.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
Хорошо. Если ты такой умный
И знаешь ответы на все вопросы,
То скажи: зачем в глазах у тебя
Крылья улетающих птиц,
И мокрый осенний свист?
Учитель счастья, сам-то ты
Счастлив?
Написал. Прочитал. Долго смеялся. – Санечка, – сказал себе я, – не выпендривайтесь. Ну какие там ещё крылья? Тоже мне – «крылья»! Ты ещё напиши, что поэты слышат чужую боль содранной кожей или что слова пророков входят в сердце, точно кинжалы…
Забавно. С самого начала я положил себе, что писать буду просто. Просто и понятно. Но – увы! – слаб человек и блуждает в тумане. Каюсь: хочется казаться умным. А для этого, как известно, изъясняться нужно загадочно, красивоподобно и видимомудро: «…предчувствие ранимости слов удивляет прохладную пустоту жеста, падающего в утомленное отражение прощального поцелуя…» и т. д. и т.п. И ещё эта магия непонятных слов… «трансцендентальность»… «парадигма»… «инфернальный»… «имманентно»…
Слова. Всё слова и слова… Все люди хотят в жизни, в общем-то, одного и того же. Но называют это – увы – разными словами. И бродят они, как завороженные, среди этих слов, и сталкиваются лбами… Религии… Идеологии… Моральные нормы…
Слова. Всё – слова.
Всю жизнь мы барахтаемся в словах. Всю жизнь мы опутаны словами. Одни слова цепляются за другие. Другие доказывают истинность третьих. Третьи ссылаются на первые и утверждают четвертые. Слова, как диковинные рыбы, выныривают из книжных глубин, терзают души оторопевших писателей и опять прячутся там, в толщах страниц… Слова питаются словами и порождают слова…
Ну а жизнь? Жизнь – течет. И будет течь, даже если слов не будет вовсе.
Я вспоминаю лучшие минуты своей жизни… Нет, мне не нужны были слова…
И для общения с Богом мне не нужны слова. Я и так, без слов, знаю это состояние тихого всепрощения и надежды, когда со всех сторон подступают тайны, и когда звёзды смотрят мне прямо в глаза. И когда слёзы льются из моих глаз, и я стыжусь этих слёз, и делаю вид, что зеваю. И меня, буйного зайца, любой может потрепать за мягкие уши… Нет, тогда мне не нужны слова, я и так знаю: БОГ ВО МНЕ.
POST SCRIPTUM
(НРАВОУЧИЛЬНОЕ ЗАНУДСТВО)
* * *
Люди ловко устроились.
Бога отселили в недосягаемые небесные сферы. Он как бы и есть, но жить не мешает. Сами себя назначили наместниками божьими, царями природы и безраздельными владыками на земных угодьях… Стесняться незачем, бояться некого – руби, круши! – реки вспять, дубравы под корень. Для сношений с богом имеются специально обученные люди, которые знают, как можно быстро ублажить Всевышнего – что-то попоют, чем-то подымят…
* * *
«Хозяин – не тот, кто гадит, где хочет, а тот, кто наводит порядок, где может».
* * *
К словам о конце света и погибели мира все как-то помалу привыкли. И не так уж страшна эта самая гибель, и случится она не сейчас, и не с нами, а когда-то потом. И хитроумные ученые к тому времени что-то придумают, и чудесным образом всё восстановится: и уголь, и нефть, и леса, и чистый воздух, и рыбы, и звери…
* * *
«Сохранить природу возможно, только признав наличие божественного начала во всём сущем».
* * *
В корне, в первооснове всех религий и верований лежит один, один-единственный беспощадный вопрос:
– ЧТО СО МНОЙ БУДЕТ, КОГДА Я УМРУ? ЕСТЬ ЛИ ЖИЗНЬ ДЛЯ МЕНЯ ПОСЛЕ ЖИЗНИ?
И прагматическое, утилитарное его изложение:
– ЖДЕТ ЛИ МЕНЯ ВОЗДАЯНИЕ ЗА ЗЕМНЫЕ ДЕЛА МОИ?
И, наконец, только потом, вопрос собственно о боге – необольстимом судие и вершителе судеб:
– СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ВЫСШИЙ РАЗУМ? НАСКОЛЬКО ОН
ВСЕМОГУЩ?
Если Бог абсолютен, то есть всё происходит только по воле его, тогда о каком воздаянии или возмездии может быть речь? Не станет же Он награждать или осуждать меня за свои деяния? Если кукловод станет наказывать после спектакля кукол, которых он сам же дергал за нитки, какой в этом смысл?
Если Бог не абсолютен, тогда – что мне позволено и что под запретом? И какой будет расплата за нарушение правил?
Вопросы эти адресуются не к знаниям, но к вере. И ответы на них лежат вне пределов рационального мышления.
Всё прочее: вопросы мироустройства, иерархии божественных сил, вера в те или иные чудесные истории, вопросы административной организации богослужений, атрибутики, сценариев обрядов и т.д. – всё это, в сущности, вопросы собственно к богу непосредственного отношения не имеющие. Это вопросы технологии подчинения одних людей другими, вопросы второстепенные, мирские. И борьба здесь идёт не за веру, а за паству, дары приносящую.
* * *
Мне близка наивная доверчивость наших предков, предполагавших душу и у цветка, и у ветра, и у птицы, смотревших на всё живое, как на сосуды, вмещающие в себе Бога. Оттого был у них трепет и благоговение перед всем сущим. Сломать дерево, обидеть зверя, разорить гнездо – означало: поднять руку
