реакция может быть и в корне иной.
В Индии, скажем, после того как интернациональная группа исследователей в пух и прах развеяла миф о декларировавшейся госчиновниками неуязвимости их машин для электронного голосования, с участниками этой аналитической работы стали происходить очень некрасивые вещи. Собственно историю о тотальной компрометации индийских машин голосования EVM весной 2010 года можно прочесть в материале 'Голос недоверия', а здесь в двух словах будет лишь рассказ о том, что после этого учинили индийские власти против исследователей.
Главный участник от индийской стороны, инженер-компьютерщик Хари Прасад, в августе 2010 года был арестован полицией по очевидно сфабрикованному обвинению в 'краже' той машины голосования, которую он с коллегами исследовал на предмет уязвимости. Этот аппарат команде Прасада на несколько дней был неофициально предоставлен знакомыми с одного из складов, поскольку по госструктуры Индии предоставить машину для независимого анализа по официальным каналам так и не решились. Когда же систему удалось- таки проанализировать, безрадостные результаты исследования до того не понравились властям, что Прасада решили наказать, арестовав и продержав за решеткой около восьми дней. Потом, правда, инженера всё же пришлось отпустить на волю под залог, однако о прекращении 'дела о хищении' официально не сообщалось.
Другой участник исследования, Алекс Хэлдерман, известный американский хакер и профессор информатики в Мичиганском университете, столкнулся с откровенной неприязнью со стороны индийских госвластей в декабре 2010, когда прилетел для участия в технической конференции в Гуджарате. Дальше международного аэропорта им. Индиры Ганди, однако, учёного не пустили. Не предоставив никаких объяснений своим действиям, индийские чиновники просто депортировали Хэлдермана прочь из страны.
Короче говоря, остается надеяться, что Эстония - это не Индия. И если эстонскую систему электронного интернет-голосования не отменят сами власти, то рано или поздно её всё равно необратимо скомпрометируют компьютерные умельцы. Потому что любые разговоры о безопасности подобных систем - это или некомпетентность, или обман, или и то, и другое разом.
Анатолий Вассерман: Общество по Дарвину
Автор: Анатолий Вассерман
'Компьюлента' сообщает: 'Бактерии показали Дарвину альтернативу'. В искусственно созданной максимально простой и однородной среде - единой экологической нише, где, по обычным представлениям об эволюции, должен остаться единственный наиболее приспособленный вид, бактерии даже через несколько сот поколений остаются весьма разнообразными.
Исследователи из британских университетов Эксетера и Бата и американского Университета Сан- Диего связали неожиданный результат своего многолетнего эксперимента с частотой мутаций - случайных сбоев при копировании наследственной информации. По их мнению, бактерии, эффективнее усваивающие питательные вещества из окружающей среды, более чувствительны к мутациям и легче выходят из строя.
В это объяснение поверить несложно. В самом деле, ресурсы клетки ограничены. Чем активнее химические реакции, связанные с переработкой поступающих извне веществ и выбросом отходов переработки, тем вероятнее побочные цепочки реакций, которые способны затронуть процесс копирования сверхдлинных молекул, где закодированы все белки, вырабатываемые клеткой.
Но лично мне гипотеза кажется слишком простой. Потому что не учитывает взаимодействия самих бактерий. Ни одно живое существо не может выжить в среде, насыщенной отходами его собственной жизнедеятельности.
Скажем, дрожжи отравляются спиртом - результатом переработки ими сахаров в привычной им бескислородной среде. Поэтому крепость натурального вина не выше 13 градусов (херес - до 17: хересские дрожжи значительно выносливее всех прочих пород), даже если исходный виноградный сок состоит из сахара чуть ли не наполовину. Избыточный сахар остаётся в вине, придавая ему сладость. Вина большей крепости получаются при добавлении спирта (в норме - полученного перегонкой натурального вина, но виноделы, не слишком заботящиеся о своей репутации, то и дело норовят использовать спирты подешевле, прежде всего зерновые, идущие на производство водок и виски). Обычно креплёные вина и слаще натуральных: сахар, ещё не переработанный дрожжами, остаётся после того, как добавленный спирт убивает их.
Если весь образец питательной среды насытить одним и тем же видом бактерий, отходы их жизнедеятельности будут накапливаться с максимально возможной скоростью. Даже если сама среда постоянно обновляется, в ней всё равно будет присутствовать больше отходов, чем в условиях биологического разнообразия. Поэтому какая-то часть бактерий, более чувствительная (из-за всё тех же мутаций) к воздействию этих отходов, будет вымирать.
Зато бактерии других видов, способные перерабатывать отходы данного вида, получат дополнительную подпитку, не предусмотренную экспериментаторами, но возникшую уже в ходе эксперимента. Таким образом, взаимодействие организмов между собою само формирует разнообразие экологических ниш и соответствующее разнообразие видов, их населяющих. Потому что (как отметил, например, Клинтон Ричард Докинз в книге 'Расширенный фенотип') для каждого организма все остальные организмы (и более того - для каждого гена все остальные гены) представляют собою часть окружающей среды, на приспособленность к которой он отбирается.
Примерно то же самое происходит и в структурах, состоящих из более сложных, чем бактерии, организмов. Так, в волчьей стае или оленьем стаде довольно быстро складывается система взаимодействий, где каждый находит место, в значительной степени соответствующее его индивидуальным особенностям, и в дальнейшем совершенствует эти особенности.
Особо ярок эффект структуризации в человеческом обществе. Разделение труда повышает его производительность. Поэтому даже изначально одинаковые люди рано или поздно формируют высокоразвитую сложную структуру, где число экологических ниш сопоставимо с числом самих людей. Правда, такую структуру трудно поддерживать. Поэтому люди так ценят стабильность (и зачастую готовы ради неё жертвовать многими другими интересами).
Но человеческое общество можно искусственно унифицировать, принудительно создав однородную среду. Например, в нашей стране уже с середины 1970-х старательно искореняются все источники доходов, не восходящие (пусть порою и через довольно длинную цепочку взаимообслуживания) к экспорту сырья. Отсюда более чем очевидная деградация, утрата своеобразия многими людьми, насаждение патологического единомыслия (даже в ранние брежневские годы не было такого массированного - поддержанного не только казёнными структурами, но и общественным мнением - отторжения любого мнения, не соответствующего принятой в данный момент норме).
По счастью, биологический опыт доказывает: однородность не бывает длительной. Рано или поздно разнообразие источников существования - и существ, приникающих к каждому источнику, - восстанавливается. Вот и наша страна - надеюсь, ещё при моей жизни - восстановит былое промышленное величие, невозможное без изобилия разнообразных исследовательских, конструкторских и производственных организаций.
Правда, адаптационные возможности не безграничны. Если нынешняя сырьевая монокультура продлится ещё на поколение, мы рискуем вымереть, подобно дрожжам в собственном спирте. Но надеюсь, что наш здравый смысл и потенциал ещё далеки от исчерпания и экономическая политика успеет отказаться от завещанного ещё Михаилом Андреевичем Сусловым принципа: 'Ради идеологической чистоты можно пожертвовать всем народным хозяйством'.
