Однако мы пробыли там недолго, потому что вскоре пришло известие о падении Севастополя. Мы ожидали этого. Город сдался после трехсот девяноста девяти дней осады. Взявшись за руки, мы с Альбертом смотрели друг на друга со слезами на глазах. Мы подошли к окну. На холме поблизости была сложена куча дров, она была там целый год. Альберт торжественно вышел. Я видела, как он поднялся на холм и разжег костер. Это был сигнал. Вскоре я увидела целую цепочку огней, извещавших о падении Севастополя. Еще одно обстоятельство сделало памятным наше пребывание в Шотландии.
— Я пригласил Фритца[59] в Балморал, — сказал Альберт. Я сразу же поняла, что он имел в виду. Он желал брака Фритца и Викки. Он видел Викки прусской королевой. Я сказала, что она слишком молода.
— Я понимаю, свадьба не может состояться, пока ей не будет семнадцати, — сказал Альберт, — но я хочу, чтобы она как следует познакомилась с Фритцем. Я не хочу, чтобы брак стал для нее неожиданностью. Пусть они побудут вместе… узнают друг друга… понравятся друг другу. Я согласилась и с нетерпением ожидала прибытия Фритца в Балморал.
Когда он приехал, то очень мне понравился. Фритц был высокий, широкоплечий и недурной наружности. Он благоговел перед Альбертом, и ему явно внушили, какой это замечательный человек. Это вызвало у нас обоих теплое чувство к нему.
Фритц легко вошел в нашу жизнь. Он старался произвести хорошее впечатление, и было видно, что он восхищен Викки. Было бы удивительно, если бы любой молодой человек не пленился ею, так как она была очень хорошенькая и, разумеется, такая умница, что на нее нельзя было не обратить внимания. Фритц охотился с Альбертом, ездил с нами на прогулки верхом, бывал на пикниках.
Викки нравилось быть в центре романтического приключения. Она знала, о чем идет речь, и вела себя очень кокетливо, то поощряя Фритца, то выказывая к нему полнейшее равнодушие.
Я знала, чего ожидать, когда Фритц попросил разрешения поговорить со мной. Я тут же предоставила ему такую возможность, и он сказал мне, как он счастлив с нами и как он хорошо провел время. Он восхищался Альбертом и мной больше, чем кем-либо на свете, и он полюбил нашу дочь. Позволим ли мы ему официально просить ее руки? Я сказала ему, что мы с Альбертом ожидали этого.
Он был в восторге. Такой милый мальчик — хотя, собственно говоря, уже и не мальчик. Ему, наверное, было около двадцати шести — намного старше Викки, но еще молод; к тому же Викки не могла бы быть счастлива с очень молодым человеком. Ей нужен был кто-то постарше, более опытный, иначе она стала бы главенствовать во всем. Я рассказала о происшедшем Альберту.
Мне показалось, что он немного расстроился. Я могла понять, что в подобном случае его уязвляло, что обращались с таким предложением ко мне, а не к отцу, как это было заведено. Но я ведь была королева.
Альберт очень расчувствовался, представив свою малютку Викки… замужем. Меня всегда несколько раздражало его исключительное внимание к Викки, и как я ни старалась подавить его, мне это редко удавалось.
— Это то, чего ты хотел, — сказала я резковато. — Ты же сам это и устроил и сам выбрал Фритца.
— Я знаю, знаю. Так должно случиться. Но как мы будем скучать по ней!
— У нас есть еще дети. Он печально улыбнулся.
— Они — не Викки.
— Я знаю, ты обожаешь ее. В твоих глазах она всегда права. Я надеюсь, что у нее будет такой же покладистый муж, как и отец.
Альберт посмотрел на меня своим обычным взглядом, как на капризного ребенка, которого необходимо урезонить. Это часто раздражало меня, в особенности, когда речь шла о Викки.
— Викки, — сказала я, — талантлива и хороша собой, но ты все время показываешь, что любишь ее… больше всех нас.
— Liebchen!
— Все это очень легко — принимать удивленный вид, притворяться… но ведь это ясно… Викки то, Викки это… Викки очень хорошая, настолько хорошая, что нужно постоянно доказывать, как плох Берти, чтобы лишний раз показать, как хороша она. — Виктория, что ты говоришь?
Я посмотрела на него. Мой милый, милый Альберт. На его прекрасном лице проступила боль. Он так много трудился, и все ради других… ради страны… ради семьи… ради всех нас. Он ужасно мучился ревматизмом. Он носил парик, потому что волосы у него редели, а темный цвет парика бледнил его. Я тут же раскаялась и подбежала к нему.
— Альберт, ты должен позаботиться о себе.
— Мое милое дитя, ты перескакиваешь с одного на другое.
— Мне приходит в голову мысль, и я высказываю ее. Я всегда была такая. Он погладил меня по голове.
— Это не твоя вина. Тебя так воспитали… поощряли твои вспышки… никогда не пытались исправить твой характер. Мое бедное, бедное дитя.
У меня промелькнула мысль, что, когда Викки выйдет замуж, она уедет в Пруссию, и в его сердце освободится место для меня.
Странные мысли и чувства к собственной дочери. Я полагаю, меня мучила ревность, когда Альберт уделял ей так много внимания.
Альберт устроил поездку в горы. Отправились всей семьей, кроме самых маленьких детей. Нас сопровождали мои любимые слуги Джон Грант и Джон Браун.
Прогулка увенчалась успехом. Фритц получил свой шанс. Он и Викки ехали рядом, немного поодаль от остальных. Я могла увидеть по их лицам, что Фритц сделал предложение Викки, и она его приняла.
Когда мы вернулись в замок, Викки, как я и ожидала, пришла к нам в комнату; подбежав к Альберту, она обняла его.
— Папа, — сказала она, — я выхожу замуж за Фритца. — Затем она повернулась ко мне.
— В этом для нас нет ничего удивительного, — сказала я, целуя ее. — Твой отец всегда считал, что это будет прекрасный союз.
— Но, Викки, тебя не заставляют и даже не уговаривают согласиться на брак… если это противоречит твоим желаниям, — быстро сказал Альберт.
— Я знаю, мой любимый папочка, — сказала, нежно улыбаясь ему, Викки.
— Со свадьбой придется подождать, — продолжал Альберт!
— Конечно, папа. — Она взглянула на него с ужасом. — Как я могу покинуть тебя… — тут она посмотрела на меня, — вас обоих.
— Это в природе вещей, — напомнила ей я.
— И до этого еще три года, — успокоил ее Альберт, и они обменялись любящими взглядами.
— Я не представляю, как я смогу оставить тебя, — вновь сказала Викки.
— Мы будем видеться, — сказал Альберт. — Мы будем приезжать в Пруссию, а ты в Англию.
— О да, — сказала Викки. — Мы будем видеться… часто, правда? Альберт кивнул. Он обнял нас обеих.
— Я буду молиться, — сказал он, — чтобы моя милая Викки была так же счастлива, как мы с твоей матерью.
Мы не желали, чтобы о помолвке Викки стало известно; она еще молода, и до свадьбы было еще долго. Но, видимо, шпионы повсюду, и весть о помолвке тут же просочилась в газеты.
«Кто это, Фридрих Прусский? — гласили заголовки. — Еще один мелкий германский князек». Повторялась старая история о том, как семейство Альберта завладевает Англией.
Пруссаки отплачивали той же монетой. Удачный ли это брак? Какое приданое у невесты? Фридрих — будущий прусский король. Англичане, кажется, забыли об этом. Свадьба должна состояться в Германии.
Я очень рассердилась, когда услышала это. Эти немцы действительно возомнили о себе. У нас вышла небольшая сцена с Альбертом, потому что он всегда их оправдывал. Я обвинила его в том, что он соглашается на все их условия, тем самым делая этот брак более выгодным для Германии. Альберт пытался меня успокоить.
