— Он знал, как и чем ты живешь… — дядя сказал это так, словно вынужден был отвечать на какую-то глупость. — Чего ты удивляешься? Ты все-таки был ему сыном. Ну что я говорил, Ян? Я ведь был прав!
Я вдруг осознал, что в доме есть еще посторонние. Плохо иметь дело с соплеменниками! Они не хуже тебя самого умеют быть незаметными.
— А я и не спорил с тобой, — хрипло сказал еще один мой ночной гость.
— И чего вам всем не спится? — поинтересовался я. — Бэмби не троянский конь, угрозы для племени не представляет, и вообще, мы скоро уйдем…
— Уйдете, уйдете, — заверил меня обладатель хриплого голоса, подходя ближе. — И раньше, чем ты думаешь…
— Не люблю угроз, — предупредил я.
Ян усмехнулся.
— Ну и племянничек у тебя, Эдвард! Кто его учил так разговаривать со старшими?
— Отец, конечно, — отрезал я.
Эдвард предостерегающе поднял руки:
— Хватит! Не ночь, а сумасшедший дом! Я устал и хочу домой, так что давайте закончим все по- быстрому! Оденься, Ной. Вам с Яном нужно кое-что обсудить. А я пока пошепчусь тут с Катей.
Я, изо всех сил стараясь подавить в себе растущее раздражение, натянул на себя одежду и вышел за Яном в предрассветный лес. Несмотря ни на что, Эдвард оставался мне дядей, и я с детства привык ему доверять.
Мы отошли от дома и уселись на холодную землю. Ян достал пачку сигарет, сказал извиняющимся голосом:
— Дурацкая привычка, знаю, но никак не могу от нее отделаться. Тебе не помешает?
— Нет. И ближе к делу, пожалуйста, — попросил я.
Ян закурил и немного помолчав, спросил:
— Человек, которого ты привел в поселок, сын Артура Чернышева?
— Все мы чьи-то дети. И что из того?
— Жаль, что ты не убил его.
— Кого? Бэмби? — я нахмурился. — Мне кажется, мы это уже обсуждали…
— Не его, нет. Полковника Чернышева…
Я пожал плечами.
— Наверное, он просто не попался мне на глаза. На фоне остального какое значение имеет еще одна жизнь?
— Полковник Чернышев руководил арестом твоего отца, Ной, — Ян вздохнул. — Ты не знал?
Я не знал. На душе стало как-то муторно.
— Племя будет требовать справедливости?
Ян сделал одну затяжку. Потом другую, третью… Заговорил медленно, с натяжкой, словно стесняясь собственных слов.
— Смерть Тома нас сильно напугала. Это был не шок от потери лидера, а именно страх. Вспомнились костры, виселицы и испанский сапог. В воздухе запахло глобальной войной, которой никто никогда не хотел. Удобно было убивать, когда у племени был Клык, а вот когда Клыка не стало…
— Война уже шла тысячу лет, — возразил я. — Независимо от нашего желания.
— О нет! — Ян, покачав головой, стряхнул пепел с сигареты. — Чаще всего мы откупались от людей. Чьей-то смертью или чьей-то жизнью. Костры и ошейники… Люди ведь боролись не с нами, а с оборотнями. Пока мы успешно прикидывались такими же, как все человечество, мы жили вполне приемлемо. Если ты помнишь, Белый Волк запретил убивать.
— Запретил! Да… — бурчал я, вспоминая зов собственной крови. — Волчонок получает право на убийство в шестнадцать лет. Вместе с Силой. Я все время гадал, почему?
Ян ответил не сразу. Долго, с интересом разглядывал белесое облачко дыма, зависшее над нашими головами.
— Это придумали мы.
— Вы? — я давно так не удивлялся. — Зачем?
— Неужели сам не понимаешь? Получив Силу, ты получаешь преимущество перед противником. Волчонок может не справиться с человеком, а вот для волка это вполне реально. Наше племя стремилось выжить любой ценой. Тысячи лет мы прятались, убивали, защищаясь, нападали и снова убивали. Всякое бывало. Кто виноват? Мы? «Конечно же, нет!» — скажет любой волк. Люди? Не-ет, и не они тоже. Мы убивали, нас убивали. Потом появился Том. Его обуревали ненависть и жажда мщения. Он смог объединить нас. А потом его сожгли на костре, и те из волков, которые не пришли в лес сразу, заявили, что только союз с людьми поможет нам выжить. Они пытались приспособиться, и многим это удалось… А мы стали совсем редко выходить в город. И волчат не пускали, тех, для кого ты стал живой легендой… Впрочем, некоторых из волков было трудно удержать. Некоторые из них уходили насовсем. Погибали где-то среди людей… Другие, такие же, как Артем, уходили, убивали и возвращались. Мстили. Или просто охотились. Они ничего не рассказывали на Совете. Да они вообще редко в нем участвовали. Они тоже восхищались тобой, в одночасье простив тебе твою жизнь среди людей. Вы, молодые, умеете быстро меняться, приспосабливаться, как хамелеоны. А вот мы уже разучились. Когда убили Тома, мы испугались. Сам понимаешь: одно дело — когда рвешь горло ты, и совсем другое — если его рвут тебе. Мы думали, что лучше переждать. Человеческая ненависть угаснет, уже так не раз бывало. Люди подыщут себе другую забаву, а нас оставят в покое. Да, мы испугались. Вряд ли кто-то решится сегодня в этом признаться, но так было.
Я слушал, не перебивая. Ян говорил о том, о чем другие предпочитали молчать.
Если всплывет правда об отце твоего друга, волки захотят крови, — Ян отвернулся, избегая встречаться со мной глазами. — Сам понимаешь, риска — никакого, а удовольствия…
— А может не всплыть?
— Не может, — его голос звучал твердо. — Такое не скроешь. Но лучше позже, чем раньше. У тебя будет время, чтобы что-нибудь придумать.
— Вы пытаетесь меня шантажировать?
Ян рассмеялся.
— Ты научился убивать, Ной, но не научился думать. Я тебя не шантажирую. Зачем?
Мне не нравилась его манера вести разговор. Я зло прищурился.
— Я просто хочу предупредить тебя, мальчик — продолжал Ян. — Твоему другу грозит опасность. Одно дело — быть человеком, и совсем другое — быть сыном того, кто виновен в смерти вождя племени. Такое у нас вряд ли простят. Если вы не уйдете сейчас, то рано или поздно тебе придется выбирать между ним и племенем. И я уверен, что ты будешь защищать человека. Не знаю, на чем основана твоя привязанность к нему, но ты имеешь на нее право, потому что каждый сам выбирает свой путь. Я пытаюсь избежать ненужного кровопролития. Потому что знаю, погибнет много волков, прежде чем ты сдашься. Если ты вообще способен сдаться.
Я молчал. Ян переложил сигарету в левую руку, а правой принялся выкапывать в земле маленькую ямку.
— За твоим домом сразу после вашего появления здесь была установлена слежка. Впрочем, имея Клык, ты справишься с любыми проблемами. И все же мой совет: уведи своего друга из леса от греха подальше, а сам возвращайся. Ты нужен здесь.
— Вы так считаете?
— Да, я так считаю.
Я покачал головой.
— Племени нужен не я, а Клык. Извините, но я не собираюсь подстраивать свою жизнь под потребности волков.
Ян затушил окурок, бросил его в ямку, аккуратно заровнял это место и поднялся с земли.
— Тебе придется это сделать, вне зависимости от собственных желаний. Если, конечно, то, что говорил мне Эдвард, — правда… Я даже боюсь представить, куда все это может нас завести…
— А что…
