Но Ян исчез среди деревьев раньше, чем я успел задать очередной вопрос.
На кухне за столом в абсолютной тишине сидели мама и дядя. Остальные, похоже, спали.
— Ты сделаешь так, как я сказал, Катя, — внезапно и зло сказал Эдвард.
Она покорно кивнула, смахнула слезу, встала и тут увидела меня.
— Ной!.. Ты напугал меня, сынок.
— Что-то случилось, мама?
— Нет-нет… — она оглянулась на Эдварда. — Ты садись. Есть хочешь?
Я опустился на стул рядом с дядей, налил стакан холодного чая. Мама придвинула блюдо с булочками, погладила меня по голове и вышла из кухни.
— Ян все тебе рассказал?
— Я подозреваю, что нет. Может, ты дополнишь?
Он нахмурился, но, видимо, решил не обращать внимания на мои колкости.
— Твоему другу грозит опасность.
— Это не новость, дядя. Меня, честно говоря, интересует другое.
— Что именно?
— Не знаю.
Глупый разговор. Мы одновременно улыбнулись и потянулись за булочками. На какое-то время воцарилась тишина, показавшаяся мне затишьем перед бурей. Конечно же, я оказался прав.
Вернулась мама и положила передо мной желтый конверт.
— Что это?
Эдвард встал, взял маму за руку и повел к выходу. У дверей он обернулся:
— Это — как раз то, о чем ты у меня спрашивал. Прочти, прежде чем примешь решение.
А потом я остался один.
Начало конца. Боги
Конверт был старый, потрепанный, без марок и подписей. Раньше он был тщательно заклеен, а потом кем-то вскрыт, небрежно, словно второпях. Открывать конверт не хотелось. Я нервно повертел его в руках, тряхнул. На колени выпало несколько сложенных вдвое листов бумаги. Крупный, ровный почерк, короткие, почти оборванные фразы. Дневник отца — вернее, то, что от него осталось! Я глубоко вздохнул. У меня было ощущение, что ничего хорошего сегодня я уже не узнаю.
Первая страница, как мне казалось, самая страшная. «Время пришло. Жаль уходить. Впрочем, это будет красивый уход. Я видел в Клыке. Огонь очищает. Что ж, пусть будет так. Все возвращается, все. У меня вновь нет дома, нет семьи. Ничего нет, кроме мести. Красивая была песня. Прости меня, Кэт». Ни даты, ни подписи. Я перечитал письмо трижды. Потом еще раз или два. Смысл его как-то не сразу дошел до меня.
Потом я раскрыл вторую страницу. Ту, которая, по логике, должна была быть первой. Просто кто-то, кто читал это, неаккуратно сложил листы…
«…Сегодня — первая ночь июньского полнолуния. Кэт родила дочь. Роды принимала Лина. Она сказала, что девочка похожа на мать. Не знаю, по мне так все новорожденные одинаковые и скорее похожи друг на друга, чем на своих родителей. У девочки красное сморщенное личико и каштановые волосики. Я сразу же придумал ей имя. Эленор, Нора. Я верю, что она будет счастливее меня.
…Случилось что-то. Я не понимаю.
Как я уже писал, Кэт родила дочь, Нору. Только три часа прошло. Я проснулся внезапно с чувством панического страха.
У кроватки моей дочери стояли двое. Мужчина в черном рваном плаще и женщина в белом шелковом платье до пят. Он был сердит. Она держала на руках ребенка. У нее был нежный, невероятно красивый и капризный голос, в котором сквозила печаль. Он говорил раздраженно, словно не в первый раз объясняя урок.
— Мне жаль с ним расставаться.
— Так надо, Динь. Ты ведь знаешь. Мы обещали, помнишь?
— Но этот мальчик такой славный… Я всегда хотела иметь ребенка! В конце концов какое мне дело до чужих богов и чужих миров?!
— Тебе, может, и нет дела, а мне есть! Я привык держать слово! Пожалуйста, Динь! Я слишком долго ждал! Я стар! Я устал, я хочу покоя… А они всегда будут призывать меня… Столько миров, столько жизней… Проклятый небом народ… Хватит! Он заварил эту кашу, пусть сам ее и расхлебывает!
Он склонился над колыбелью, взял мою дочь на руки.
— Ты хотела ребенка, Динь? Вот тебе ребенок.
Провел рукой по личику моей дочки.
— Имя… Имя тебе уже дали… Хорошо, пусть так… Мы будем очень любить тебя, принцесса Нора.
Неожиданно он повернулся ко мне. Его глаза были цвета молодой хвои и изумрудов, украшавших обруч на голове. Сказка. Тот мир, что уже умер. Я все думал об этом, а он говорил мне.
— И ты, Том, ты тоже будешь любить этого мальчика. Его зовут Ноем, не перепутай, ему почему-то нравится это имя. Теперь он — твой сын.
Что я должен был ответить? Я никогда раньше не общался с богами.
— Я буду любить его, Первый Белый Волк. Но… зачем все это? И что скажет моя жена, когда не найдет утром своей дочери? — я с трудом разжал вдруг онемевшие губы.
— О Кэт мы позаботимся. Что же касается остального… Поверь, в этом мальчике — ваше спасение.
— До свидания, малыш, — Динь положила ребенка в кроватку Норы.
Потом они исчезли. Наш бог-дьявол, его женщина и моя дочь.
Я подошел к колыбели, взял на руки мальчика. Смешной. Красивый. Действительно красивый младенец. Короткие очень светлые волосики и зеленые глаза. Он улыбнулся мне.
— Ну, здравствуй, сын Ной…
Он улыбнулся еще шире.
Я смотрю на него. Я не могу ни спать, ни есть. Я все смотрю на него и думаю, что же будет дальше?»
Третья страница, измятая, закапанная воском.
«У меня снова родилась дочь. Катя решила назвать ее Алиной. Жаль, я не узнаю, какой она вырастет. Но я видел, как она родилась. Наверное, я должен сказать Первому Волку спасибо. Нет, не скажу. Не чувствую благодарности. Совсем.
Вчера я встретил его в лесу. Он сказал — время пришло. И еще много чего сказал. Такого, что страшно сейчас повторять. Тогда, шестнадцать лет назад, я почти угадал. Он не Бог, он Дьявол. Ами Подаренный Волком.
Время пришло. Мое или Кати. Мои родители погибли вместе. Ами сказал — я могу выбирать. Смешно! Разве здесь может быть выбор?
То, о чем он мне рассказал, не стало для меня открытием. Кажется, я всегда знал, что так будет. Все
