— Увидел. Отец нашел меня в городе. Уж не знаю, как, но нашел. Мы провели вместе один день. Говорили, говорили, говорили обо всем… Я знаю его, быть может, даже лучше, чем Ной. Потом его арестовали. Не надо, не плачь, мама… Ему не было больно, он умер раньше, чем загорелся хворост.
— Что?
— Ами убил его. Он сделал это для Ноя, я знаю…
Пить расхотелось. Я вернулся в комнату. В детстве меня учили, что подслушивать чужие разговоры нехорошо.
Конец. Боги
Они все еще разговаривали, когда я проснулся во второй раз. Утро только-только начиналось, и в окно настойчиво, словно подгоняя время, стучались страдающие бессонницей солнечные лучи. Эдди посапывал, свернувшись комочком на кровати. Я поправил его одеяло, быстро оделся и через окно выскользнул на улицу. Мне нужно было побыть одному…
— Утро доброе, — задумчиво сказал Эдвард, склоняясь к ручью напротив меня. — Не спится?
— Уф!.. Эдвард! Ты меня напугал!
— Да ты что? — удивился волк. — Бог мой, с каких это пор тебя можно вот так запросто напугать?
— Расслабился я что-то… — признался я, жадно глотая холодную воду. — А тебе-то чего не спится?
— Волки возвращаются, — недовольно буркнул Эдвард, умываясь. — Говорят, их Лес зовет…
— Да?
— Да… Третий день по всему поселку только и слышно «здрастье», «давно не виделись», «какими судьбами»… Причем возвращаются даже те, кто в свое время нас с Томом просто послал ко всем чертям. А сейчас — сами идут… К чему бы это, а, Ной?
Я пожал плечами и промолчал.
— Ну, здравствуй, Эдвард! — на его стороне ручья, почти касаясь лапами воды, присел коренастый волк. Тряхнул мощной головой, потянулся, и через минуту на его месте сидел Федор. Сидел с таким видом, будто мы на протяжении последних десяти лет каждое утро вместе спускались к этому ручью умываться. — Привет, Ной! Вот и мы.
За его спиной высились Илион и Корвин. То есть, тьфу, Борис и Глеб, конечно, просто они в этих своих необычных костюмах больше походили… ну… на эльфов…
— Здравствуй, Федор, — сказал я, поднялся и насмешливо посмотрел на братьев: — Надеюсь, вы не считаете, что в
Братья, хмыкнув, распахнули плащи, под которыми обнаружились кожаные штаны, фланелевые рубашки и короткие мечи в ножнах.
— Мы подумали… что Лес не примет огнестрельного оружия, — робко и будто оправдываясь, пробормотал Глеб.
Не примет, точно… Впрочем, боюсь,
— Утро начинается с нашествия сумасшедших… Скажи-ка, Ной, в городе что, теперь принято так одеваться? — раздался за моей спиной еще один голос. Похоже, мое желание побыть в одиночестве так и останется неосуществимой мечтой.
— Даня, знакомься, это — Глеб и Борис…
— Твои друзья? — поинтересовался Даня, почесывая задней лапой за ухом. — Ты всегда отличался оригинальностью… Впрочем, одно утешает: в отличие от предыдущего эти — хотя бы волки…
Братья нахмурились. Я почувствовал, как сдерживаемая ими в городе волчья сущность теперь рвется наружу. Даня за моей спиной ухмыльнулся и рыкнул, обнажая клыки. У него не было правой кисти, и он сильно хромал на правую лапу, но я был убежден, что это не помешает ему драться. А зная взрывной характер Дани, можно было уверенно предположить, что сейчас здесь начнется драка. И даже очень большая, если на шум сбежится половина поселка.
Плохо возвращаются волки…
— Волки возвращаются, — зачем-то повторил Эдвард. Мельком взглянул на Даню: — Угомонись! Не все могут адекватно воспринимать твои шутки!
Странно, но Даня послушался. Шерсть на загривке опала, желтые глаза перестали искриться злостью. Волк махнул хвостом и скрылся в зарослях. Эдвард протянул руку Федору:
— Давно не виделись, старый ты хитрец!
— Давно, — согласился он. — Еще Том был жив…
— М-да… Сильно же вы тогда поругались…
Я не стал слушать продолжение. Эдварду и Федору было о чем поговорить, Глебу и Борису было о чем подумать, а мне… Я все еще надеялся обрести одиночество.
Я шел через лес на восток, навстречу солнцу и чистой, прозрачной мелодии, заполнявшей мир от корней старых деревьев до самых далеких звезд. Это я разбудил ее, и теперь наслаждался каждым звуком, опьяненный бесконечной красотой Вселенной…
Я шел, а музыка все звучала, а когда она смолкла, я остановился. Стряхнул с рукава куртки заблудившегося паучка и огляделся. Солнце золотило макушки деревьев, выхватывая из зеленых крон первые, редкие еще, осенние листья. Тишина подарила моей душе покой — чувство тем более удивительное, поскольку я почти не знал его.
Я коснулся пальцами Клыка, уловив его легкую, чуть учащенную пульсацию — ему передалось мое волнение. Глубоко вздохнул, успокаивая себя и его, и негромко требовательно позвал:
— Ами!
Я знал, что где бы он ни был сейчас, он услышит меня и придет. Оставалось только ждать.
Я лег на еще по-летнему сочную зеленую траву. Лес убаюкивал. Я закрыл глаза, лениво потянулся и внезапно почувствовал на своей щеке чье-то дыхание. Повернув голову, я увидел рядом огромного волка. Мощные лапы, бугры мышц под белоснежной шерстью, умные зеленые глаза.
«Здравствуй, Ной, мой Бог», — его слова звучали почтительно и осторожно. В висках сразу же неприятно закололо.
— Мне не нравится такая форма общения, — сказал я вслух, будучи твердо уверен, что все мои желания должны немедленно исполняться.
Волк тоже был в этом уверен. Он согласно наклонил голову и через мгновение на его месте возник смуглый мускулистый мужчина в потрепанных джинсах и белой футболке. Мы были удивительно похожи — фигуры, черты лица, глаза, волосы. Когда-то давно эта странная случайная похожесть удивляла меня и забавляла. Потом я привык. А затем и вовсе перестал обращать внимание. Что поделать, природа иногда играет с нами странные шутки.
— Здравствуй, Ной, — повторил вслух Ами низким бархатным голосом, опускаясь на землю. Я тоже сел, прислонившись спиной к дереву.
