— Да?
— Один вопрос.
— Отвечу, если смогу.
— Думаю, сможете. Что делал человек, представляющийся как Дункан Тигер в доме адвоката Михельсона? Какого черта он там искал?
— Какого черта… Думаю, мистер Тигер, как вы его называете, сам ответит на этот вопрос. Если вы его спросите, и если он сочтет нужным ответить.
Вице-президент стал стаскивать с себя эту чертовую душегубку, лицо его было красное и распаренное, я наверное выглядел не лучше.
Мы вышли из машины, Мисли отошел куда-то с Тигером и о чем то с ним разговаривал минут десять — хорошо, что не через эту душегубную штуку, которую я уже успел окрестить «секс в эпицентре». Потом они вместе направились к машине, Мисли сам открыл багажник Кадиллака, достал оттуда небольшой стальной кейс и передал его Дункану, тот закрепил его на запястье стальным тросом с замком. Знакомая штука — сильный рывок и в чемоданчике включается механизм самоуничтожения.
Потом Мисли сел в машину и Кадиллак начал отъезжать назад, светя фарами. Я предположил, что делать здесь больше нечего и направился к Субурбану.
— Ты куда? — окликнул меня Дункан.
— У нас здесь есть еще дела?
— Нет. Но поедем мы на моей машине.
Субурбан Секретной службы тоже дал задний ход, я машинально запомнил номера обоих машин…
Оказалось, что у Дункана Тигера машина стоит в этом же гараже, только этажом выше. Когда мы подошли к ней — тоже Шевроле, только Тахо и без красно-синих фонарей под решеткой радиатора — я заметил, что на машине, на кузове, на стеклах лежал тонкий слой пыли.
— Держишь ее здесь во время командировок?
— А вы наблюдательны… — констатировал Дункан, машина пиликнула, приветствуя его, мигнула фарами — ближайший гараж от места службы, где можно оставить машину. Владелец дает нашему брату скидку, если оставляем надолго.
— Здесь умеют делать бизнес…
— Еще бы…
Дункан начал осторожно подавать своего мастодонта назад.
— К посольству?
— К нему самому. Только сначала поговорим.
Словно отзываясь на мои слова, недовольно заверещал парктроник.
— О чем?
— Об адвокате Борухе Михельсоне.
— О ком?
— Не прикидывайтесь. Человек, с которым я только что говорил, дал добро на то, чтобы допустить меня в святая святых.
Тигер покачал головой.
— Сэр, он сказал не это.
— Смысл этот. Пора открыть карты. Иначе — дальше не играем.
Автомобиль покатился к серпантину, несмотря на скверное освещение Дункан Тигер не зажигал фар.
— Михельсон кое-что знал. Должен был знать.
— Что именно?
— Данные о некоторых фирмах, которые мы не можем запросить официально. Оффшоры. Знаете что это такое?
— Да. Но давай с самого начала. Какой интерес имеет североамериканская разведслужба к оффшорам, и что она хотела найти?
— Об этом лучше расскажет другой человек.
— Кто именно?
— Тот, кто знает эту ситуацию от начала и до конца. Думаю, вы проголодались…
— Это так.
— В таком случае — я знаю место, где нас накормят и не возьмут за это излишних денег…
Вообще то, лучше было бы сразу ехать в посольство, тем более с тем чемоданчиком, что был у Тигера. Но есть я и в самом деле хотел.
Местом этим оказался отель Уотергейт, здоровая бетонно-стеклянная махина на побережье Потомака. Ресторан назывался «600» и считался одним из лучших мест Вашингтона, где можно было пообедать, и возможно встретить при этом весьма примечательных личностей.
По моему разумению в таких местах нужно заранее заказывать столик — однако же, нас пустили без проблем. А вот дальнейшее оказалось сюрпризом — за одним из столиков в глубине зала, рядом со стеной сидел человек по имени Джеффри Пикеринг. Бывший посол Североамериканских соединенных штатов при дворе покойного шахиншаха Мохаммеда. Выглядел он в своей родной «среде обитания», так сказать не в пример лучше, чем в Тегеране — никакого пепла на пиджаке, великолепно подобранный в тон галстук. Я, признаться, выглядел намного хуже после всех перипетий…
— Рад вас видеть… — мистер Пикеринг приподнялся со своего стула, мою руку пожал двумя руками, как принято на Востоке — не ожидал вас увидеть так скоро…
— Да… последний раз мы виделись не при самых лучших обстоятельствах.
Дункан осмотрелся по сторонам.
— Пойду, выясню, что там с официантом…
Когда майор ушел, я испытующе посмотрел на Пикеринга.
— Мне казалось, что вы голосуете за демократов.
Бывший посол махнул рукой.
— Пустое… Вам не кажется, что разделение на демократов и республиканцев потеряло всяческий смысл? Я недавно узнал о том, что за двадцатый век партийное распределение по штатам поменялось более чем на восемьдесят процентов, то есть четыре пятых населения страны в корне изменили политические предпочтения. И программы тоже сблизились — и предпоследний президент, и последний использовали центристскую программу. Сейчас речь идет только о том, есть ли у тебя достаточно мужества открыть глаза и осмотреться — или ты предпочитаешь жить в темноте.
— В темноте уютнее.
— Да, но дело не в этом. В университете я был леваком, даже Троцкого почитывал. Сейчас я остаюсь левым, но уже не леваком. И с удивлением вижу, что и левые и правые — говорят об одном и том же, только разными словами. Разве не забавно?
Я улыбнулся.
— Забавно? — испытующе посмотрел на меня Пикеринг.
— Мне только что вспомнилось определение неоконсерватора. Сказать?
— Давайте.
— Неоконсерватор — это либерал, которого реальность схватила за глотку. Вы уверены, что находитесь по ту сторону баррикад?
— Уверен. Просто мы трезво смотрим на вещи, и понимаем — где друзья, а где враги.
— И где же находятся ваши враги?
— За океаном. Но не там, где мы их привыкли искать. Наши враги — на небольшом острове, который вообразил, что в его власти руководить всем миром.
— Интересно…
Вернулся майор Тигер, следом шел официант. Заказали table d’hote[55] , потому что времени сидеть и ждать — не было.
— Мистер Воронцов интересуется причинами нашего интереса к мистеру Михельсону — сказал негромко Тигер, обращаясь к Пикерингу.
